Мишель Пейвер - Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)

— Да что ей от

вас-то

надо? — спросила Ренн. — И что может случиться в Ночь Душ?

— А вот этого не знает никто, — вздохнул Крукослик. — У подножия гор давно уже слышатся ужасные крики неведомых существ. И люди не раз замечали, как среди скал мелькают маленькие злые духи с совиными глазами. У колдунов наших племен были разные видения, но все они сходятся в одном: серый ужас грызет внутренности Великой Горы. — Крукослик судорожно сглотнул. — И мы боимся, что

она

захватила Священную Гору, присвоила себе власть над нею. Да что там… она ведь всегда так поступала!

— Так вы ее знали и раньше? — воскликнул Торак.

— Даже эта злодейка некогда была юной девушкой. Я стал уже взрослым юношей, когда еще были живы люди из племени Филина. Хорошие люди. Мы не раз встречались с ними на общих собраниях племен. Тогда и Эостра была другой. Хотя она всегда с жадностью стремилась выведать тайны мертвых… — Крукослик быстро огляделся, произнеся это имя; но колдуны уже перешли в другое убежище, а все остальные спали. — Говорят, — продолжал он, — что когда она стала колдуньей, то совершала запрещенные обряды.

У Ренн даже дыхание перехватило:

— Неужели она действительно

это

делала?

— Что «это»? — тут же спросил Торак. — Что именно она делала?

Крукослик наклонился к ним поближе и почти шепотом пояснил:

— Один из членов ее племени погиб под камнепадом в горах; это был мальчик десяти лет от роду. И люди рассказывали, что в Ночь Душ при черной луне

она

пошла к сложенной над могилой мальчика пирамиде из камней и призвала его дух… Она заставила мальчика восстать из мертвых…

Ренн невольно коснулась перьев ворона, нашитых на парку, и даже глаза закрыла. Она видела перед собой обдуваемый всеми ветрами горный склон и высокую женщину с длинными черными волосами, стоящую перед погребальной пирамидой и произносящую страшное заклинание.

И вот пирамида шевельнулась. Упали и рассыпались камни. Эостра, засучив рукав, с силой провела лезвием ножа по своей руке и смочила собственной кровью безжизненную плоть. И мертвый мальчик сел. Повернул голову. И его туманный взгляд встретился со взглядом колдуньи. На губах у него запузырилась пена, пахнущая разложением, а Эостра, точно любовница, склонилась над мальчиком, лаская его лицо своими длинными волосами, потом совсем приблизила к нему лицо — и слизала жуткую пену с подгнивших губ мертвеца…

Ренн вздрогнула, открыла глаза и тут же почувствовала у себя на плече руку Торака.

— Ренн, ты что? — прошептал он.

Она молча вытерла губы тыльной стороной ладони.

Крукослик мрачно смотрел в огонь.

— Она тогда впервые получила то, чего добивалась, — тихо сказал он. — И с тех пор научилась

с ними

разговаривать. А вскоре после этого болезнь унесла всех членов ее племени. И Эостра исчезла.

— И присоединилась к Пожирателям Душ, — сказал Торак.

— Да, она

действительно

стала Пожирательницей Душ! — с каким-то странным отчаянием воскликнул Крукослик. — Именно

это

ты и должен понять, Торак! Некоторые люди утверждают, что Пожиратели Душ стали так называть себя только для того, чтобы пугать людей. Но ведь Эостра и впрямь

пожирает души

!

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Ренн.

— Люди из племени Лебедя часто бывают на верхних перевалах. А иногда осмеливаются даже заглядывать в ту Горловину, где обитает Тайный Народ. Они не раз видели ее там. И говорят, что она ходит, вооружившись копьем-трезубцем для ловли душ. Они утверждают: коли услышишь ее крик, ты пропал.

Пропал…

Пальцы Ренн невольно стиснули перья ворона, нашитые на куртку, а Крукослик продолжал:

— Этим своим криком или плачем она как бы выдирает души из тел людей, а с помощью своего трезубца их ловит. И

пожирает!

Да! Эостра на самом деле

пожирает души.

Торак решительно выпрямился, уперся руками в колени и заявил:

— И все равно я должен ее найти!

Ренн метнула в его сторону сердитый взгляд:

— Почему ты сказал «я», а не «мы»?

Он не ответил.

А Крукослик, качая головой, уже начал ему возражать:

— Я слышал, что якобы такова твоя судьба, Торак, но неужели после всего того, что я тебе рассказал…

— Крукослик, ты помнишь, как три зимы назад, когда в этих краях свирепствовал одержимый злым духом медведь, ты помог мне отыскать одну гору? Не мог бы ты и сейчас оказать мне подобную услугу?

— Это непростая просьба, — покачал головой Крукослик. — Наши колдуны раньше часто туда ходили, но теперь их туда ничем не заманишь. Туда существует только один путь, но это великая тайна.

— Ты должен открыть мне эту тайну!

Они смотрели друг на друга, а ветер выл и стонал, и озеро что-то кричало, обращаясь к Священной Горе.

Крукослик встал, выпрямился и вновь превратился в вождя племени, которому все должны подчиняться.

— Сейчас мы будем спать, — строго сказал он. — Я дам тебе ответ утром.

*

Ренн проснулась, чувствуя вокруг какую-то неестественную тишину, и от этого у нее по всему телу сразу поползли мурашки.

Большой костер в яме горел по-прежнему жарко, но отчего-то совершенно беззвучно. И стены жилища колыхались от порывов ветра, но ни шелеста снега, ни стонов ветра Ренн не слышала. Торак повернулся во сне и беззвучно зашевелил губами.

Ренн медленно села, заметив, что в дальнем конце жилища у темного проема входного отверстия кто-то стоит.

И при виде этой неясной фигуры сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди.

Человек был высок ростом и стоял к ней спиной. Ей были видны лишь длинные пепельные волосы, свисавшие неопрятными космами. Потом она вдруг заметила над неясно видимой головой незнакомца острые уши филина, стоявшие торчком.

Больше всего Ренн хотелось разбудить Торака, но она не могла даже пошевелиться. И руки лежали у нее на коленях, как каменные.

Она понимала: человек, стоящий в дверях,

не должен

поворачиваться к ней лицом. Если он повернется, если Ренн увидит его лицо… Да у нее тогда просто сердце остановится от страха!

Но он все-таки повернулся.

Глава двадцатая

Да, это была она, Эостра, Та, Что В Маске. Внушавшая ужас всем, даже прочим Пожирателям Душ. Прорезь рта в маске филина зияла непроницаемой чернотой. Чувствуя на себе немигающий взгляд колдуньи, Ренн оцепенела от страха. В жилище вдруг воцарился мертвенный холод. Костер угас, жарко горевшие дрова превратились в груду пепла. Лед хрустел на оленьих шкурах, лица спящих людей тоже покрыла ледяная корка. Дыхание вырывалось у Ренн изо рта облачками пара.