Яна Ильинская - Илония

– Я, обманываю? - насмешливо переспросил Урган, - я просто не говорю им всю правду, как и вы с Алаиной. Тем более, кто меня убедит, что если бы твой обман не раскрылся, ты не поступил бы так, как я только что сказал. А теперь иди, на этот раз жалеть тебя, бедненького, никто не будет.

Действительно, теперь раздавался только тихий грозный ропот и внезапно из толпы вылетел камень и попал Корну в живот. Сдавленно охнул, Корн согнулся, но как только выпрямился, следующий камень попал ему в бедро, а следом еще несколько в спину. Одна из ран открылась и брызнула кровь. Окрик Ургана прекратил летание камней, сам же Урган был доволен:

– Ну, как тебе это? К этому ты тоже привык? Тебе это не впервой?

Корн рассмеялся через силу, еле удерживаясь на ногах и облизнул пересохшие губы. -Урган, если бы ты знал, какие унижения я перенес и от своего отца, и вообще за последнее время, ты бы не старался так.

– Не пытайся меня разжалобить…

– Помилуй, и в мыслях не было, хочешь, можешь продолжать в том же духе. В конце концов, у вас единственных возможно больше на это прав, чем у кого-либо другого.

Урган с удивлением посмотрел на Корна, но не успел ничего спросить. Они подошли к пещере. Вход в нее был закрыт железной дверью. Сопровождающие Корна люди Ургана ввели его внутрь, развязали и сняли повязку с глаз. Потом лязгнул замок и Корн остался в темноте, рухнув на пол тотчас же, как закрылась дверь.

Придя немного в себя, он попытался обследоваться пещеру. Она оказалась небольшая, судя по всему, сухая. Где-то журчала вода и Корн, идя ощупью на звук, вскоре обнаружил маленький ручеек, сбегавший по стене. Он выходил из ниоткуда и уходил куда-то в камень, именно оттуда и слышалось журчание. Даже если бы у Корна была бы чашка, он не смог бы набрать в нее воды, струйка была тоненькая, и можно было напиться, только прижав рот к камню. Зато Корн с радостью обнаружил, что он не в кромешной темноте, откуда-то из-под свода пещеры рассеивался свет. Постепенно глаза привыкли к такому скудному освещению, и Корн смог оглядеться. Ничего особенного. Песок на полу, холодный, охапка сена у одной из стен, достаточная, чтобы предохранить от холода. Корн усмехнулся про себя. Достаточная, чтобы не чувствовать холода пола, а как быть с тем, что ему нечего накинуть на себя. Вряд ли ночью будет холодней, чем сейчас, ведь солнце сюда не проникает и не нагревает за день пещеру.

Боль в спине к тому времени утихла, зато пришел холод и голод. Хотелось пить, он никак не мог напиться, обсасывая камень. Корн лег на охапку сена, пытаясь какую-то часть сена набросить и на себя. Попытался уснуть. Ничего не получалось. Он думал об Алаине. Где она, что она делает, почему не дала о себе знать? Судя по замечаниям Ургана, она была на его стороне. Вопросов было море, и меньше всего Корна волновала его участь. Урган не убьет его, это ясно. Что еще он может сделать? Потребовать выкуп у отца? Отец даст, не торгуясь. Он все вернет себе, повысив подати или разорив пару семейств. Обменять на кого-либо. Но в темнице королевского замка было всего несколько крестьян, виновных только за то, что, по доносу, в их доме ночевали люди Ургана. Скорее всего выкуп.

Холод усилился и Корна уже начала бить крупная дрожь, когда дверь приоткрылась и щель проскользнула женщина. Она несла поднос с едой и свечу. Корн узнал в ней Мати. Вслед за Мати вошел человек в маске, но не Урган, а видимо один из часовых Корна. Он кинул небольшой тюк на пол и вышел. Мати молча начала развязывать тюк.

– Мати, - спросил Корн, - тебе приказали вообще молчать или не говорить только на определенную тему.

Мати молчала и продолжала развязывать узел.

– Хорошо, молчи. Ни в коем случае я не буду просить тебя делать что-то против воли Ургана. Могу я только поблагодарить тебя. Ведь ты ухаживала за мной столько времени, а меня увели так быстро, что я не смог даже выразить тебе мою признательность.

– Но это не я ходила за вами - машинально ответила Мати и испуганно зажала рот рукой.

– Не бойся, я тебя не выдам. Хочешь, я тоже буду молчать, чтобы не подводить тебя больше?

Мати торопливо кивнула и быстрей начала развязывать тюк. В тюке, который оказался одеялом, была рубашка и еще несколько полосок ткани. Смочив ткань в принесенной чашке, Мати знаком показала, чтобы Корн развернулся к ней спиной. Торопясь, она промыла его открытую рану и поскорей выскользнула наружу, оставив свечу и поднос с едой. Еда - это было мягко сказано, как Урган и обещал - это был всего лишь кусок хлеба, зато Корн порадовался, что была бутыль с водой. Он поел и загасил свечу. Хотелось спать и теперь, завернувшись в одеяло, он спокойно уснул.

Он отлично выспался. И когда на следующий день к нему вошли Урган и Тари, у Ургана был недовольный вид:

– Пожалуй, я зря велел принести тебе одеяло, - сказал он.

– Ну почему же, ты должен воспользоваться мной как можно лучше. А это будет труднее, если торговаться с отцом придется всего лишь из-за моего тела.

– Конечно, - усмехнулся Урган, - может мне тебя еще и откормить, глядишь, за толстого принца я получу больше.

Корн засмеялся.

– Боюсь, меня тогда не узнают и сделка не состоится.

– Ты уверен, что сделка состоится? Твой отец пойдет на мои условия?

– Он пойдет на все твои условия, если они покажутся ему разумными.

– Что в его понятии разумные условия?

– Например, выкуп.

Урган и Тари переглянулись.

– Может ты еще скажешь, сколько за тебя просить? - с издевкой спросил Тари.

Корн развеселился.

– Ты не умеешь считать? Хорошо, на досуге я посчитаю вам разумную сумму.

– Хватит издеваться над нами, - прервал его Урган. - Нам не нужны деньги твоего отца…

– Народа, Урган, народа… - добавил Корн и получил удар в подбородок. Голова стукнулась об скалу.

А Урган схватил сползающего на пол Корна за рубашку и хорошенько встряхнул, от чего голова Корна еще раз стукнулась об камень.

– Если ты еще раз скажешь что-нибудь в таком роде, я вытрясу из тебя все душу.

– Как же с тобой разговаривать, Урган, - морщась от боли и потирая ушибленную голову, спросил Корн, - стоять перед тобой на коленях и ловить с благоговением твои слова? Да, Урган?

– Я не могу тебя понять, щенок? Ты слишком глупый или слишком отважный? - Урган задумчиво покачал головой.

– Мой отец не может понять меня вот уже девятнадцать лет. Сам я понял себя только недавно. Где уж тебе за один день.

– Ладно, оставим это на потом. Я намерен обменять тебя на моих людей, которых держат в темнице. Эти люди помогли мне и я должен освободить их.

– Это дело, Урган. Отец несомненно согласится. Только позволь дать тебе совет…