Яна Ильинская - Илония

А наутро раны воспалились, и у него начался жар.

Алаина не отходила от него ни на шаг. Она постоянно накладывала на раны примочки из трав, сменяя одни на другие. Смачивала губы отваром, держала, когда он метался, постоянно разговаривала с ним, что-то рассказывала, пытаясь словами удержать его на этом свете. Некоторые раны пришлось вскрывать, заново промывать их и сшивать. Мати помогала ей, но уговорить Алаину сменить ее, ей не удавалось. Алаина боялась, что кто-то другой может не заметить ухудшения или вовремя не сменить повязку. Алаина не могла себя заставить отойти.

Урган заходил несколько раз, но Алаина его просто не замечала. Он же только внимательно смотрел на нее и юношу, задавал вопросы Мати и уходил.

Несколько дней продолжалась эта борьба за жизнь, и только на десятый день жар спал. Алаина боялась поверить в это, но Корн впервые открыл глаза. Ее он не видел, смотрел только вперед, и когда Алаина поднесла к его губам чашку с отваром, сам отпил пару глотков. После этого закрыл глаза и уснул. Началось выздоровление.

Раны, благодаря лекарственным примочкам стали затягиваться, особенно на лице, где Корн не мог их сильно тревожить.

Когда Корн открыл глаза в следующий раз, взгляд его был уже осознанным. Он взглянул на Алаину, но та не поняла, узнал он ее или нет, Корн опять закрыл глаза. Никого не было и Алаина, быстро нагнувшись к нему, сказала медленно и внятно:

– Не говори, кто ты.

Дождавшись Мати, Алаина оставила Корна на нее и впервые за несколько дней вышла из дома. Было прохладно, моросил дождик, но Алаина жадно ловила потоки воздуха. Только когда Алаина не пришла через несколько часов, Мати подняла шум и Алаину нашли у края поселения. Присев на землю, она, видимо, заснула прямо под дождем. Мокрую, холодную, ее осторожно перенесли в ближайший дом, а ночью горячка началась уже у нее. Урган был вне себя от возмущения и негодования на эту упрямую девушку, к которой он привязался, и которая была ему дорога, как дочь.

Между тем Корн выздоравливал. Он уже мог сказать несколько слов. Мати поскорей доложила об этом Ургану, но тот не стал спешить с расспросами, решив подождать, пока тот не окрепнет. Только запретил Мати рассказывать юноше что-нибудь об Алаине.

И только когда у Алаины миновал кризис, и она также, как и несколько дней назад Корн, впервые спокойно уснула. Урган пошел к выздоравливающему Корну.

С ним был его помощник Тари. Урган не хотел брать Тари, ибо чувствовал, что незнакомец чем-то был связан с Алаиной, и Ургану не хотелось, чтобы Тари, с самых первых дней неравнодушный к Алаине, что-нибудь понял не так. Но у них так было принято, они вместе опрашивали оказавшихся в их владениях.

Надев маски, вошли в комнату, где лежал выздоравливающий юноша. Корн уже не лежал, а сидел в кровати, полулежа. На лице его были видны красные полосы, но вроде бы кожа была ровной, без рубцов. Урган еще раз поразился умению Алаины. Трудно было поверить, что такие неприглядные раны могли исчезнуть без следа.

Тари выразил эту мысль вслух:

– Парень, ты выглядишь гораздо лучше, чем когда попал сюда.

– Спасибо, - Корн говорил еще с трудом.

Вид гостей говорил о важности визита. Бесспорно, это были главари и, несомненно, именно сейчас надо было играть роль деревенского парня, но не глуповатого и наивного. А в голове стояли слова "Не говори, кто ты". Корн не помнил, откуда они, но они звучали у него в голове уже несколько дней.

– Спасибо, - это ты не нам говори, - начал было Тари, но Урган вмешался:

– Тебя вовремя нашли мои люди. Еще немного и ты истек бы кровью. Кто ты, и что ты делал у наших гор?

– Ну, - медленно начал Корн, - это зависит от того, кто вы.

Тари рассмеялся:

– Да, ты не дурак. Отвечай-ка лучше на вопрос, а уж потом мы скажем, кто мы.

– Хорошо, - легко согласился Корн. - Мне сказали, что моя девушка уехала погостить к своей тете, и я пошел ее навестить.

– И заблудился, да?

– Ну да. Вижу, что-то местность незнакомая, хотел было повернуть, но тут кошка какая-то меня потрепала.

– Если я спрошу, как местность твоя называлась, ты назовешь первое попавшее?

– Да нет, - Корн еще с занятий прекрасно знал названия поместий и деревень Илонии и поэтому с легкость назвал несколько близлежащих.

– И что у вас, в деревни, у всех такие лошади, - был следующий вопрос.

– Лошади? - Корн сделал вид, что удивился, а потом спохватился, - Ах да, это не мой конь, хозяина, он дал мне его выгулять. Ох, и будет мне же мне!

Тари и Урган переглянулись.

– Кому ты служишь?

– Никому, вернее, кому придется. Кто платит, тому и служу.

– Кому ты служишь сейчас, чей у тебя конь?

– Проезжий один, кто-то из свиты придворного, имя не помню.

– Хватит чушь молоть, - сказал внезапно Урган. - Я Урган, а теперь говори, кто ты?

– Я так и думал, - спокойно сказал Корн, - а я Варг и чушь не молю. Коня и меч украл. А ищу свою девушку, ее зовут Алаина. Я думаю, она у вас. Вы правильно сделали, что одели маски. Если у вас ее нет, я пойду искать ее дальше.

Урган и Тари удивленно переглянулись.

– От меня еще никто не уходил, - грозно произнес Урган.

– Зачем тогда маски?

– Если бы ты был знатен, мы взяли бы за тебя выкуп, а нашу внешность ты не смог бы описать.

– Это отлично. Если вы выпускаете богача, то уж и к бедному конюху будете добры.

Урган и Тари опять переглянулись.

– Кто такая Алаина и почему ты решил искать ее у нас? - задал следующий вопрос Тари с недовольным видом.

Корн сразу уловил недовольный голос и осторожно сказал:

– Алаина, девушка в поместье Сватке, что в Рологинском лесу. Однажды я нанялся там на работу и поранил себя. Она перевязывала мне рану, вот я и влюбился.

– Где твоя рана была? - так резко спросил Урган, что Тари взглянул на него удивленно.

– На плече, - как ни в чем не бывало произнес Корн, - топор уронил.

– Дальше, - потребовал Урган.

– А чего дальше? Она на меня внимания не обращала, я даже не успел ей имени своего сказать. А в этот раз я приехал, оказалось, что что-то случилось, она пропала, и может быть здесь. До сих пор не знаю, что там произошло. Хочу найти ее. Мне место предлагают, может пойдет за меня.

– Как зовут конюха у хозяйки девушки?

Корн расцвел.

– Значит она здесь. А конюха зовут Парки. Он меня очень хвалил. Лежит теперь больной, - Корн сокрушенно покачал головой. - А они нового конюха взяли, не дождались, пока я приду.

– Где ж бродил? - не удержался от вопроса Тари.

– А, искал, где получше.

– Не нашел, значит, - усмехнулся Урган, - вернулся, а птичка-то упорхнула.