Алексей Волков - За оградой есть Огранда

Крушить Антошка был готов. Беда заключалась в том, что пока изничтожать было некого. Явных врагов ни во дворце, ни в стольном граде не водилось, со стороны никто не нападал, а сокрашать поголовье нерадивых слуг означало наносить урон княжескому хозяйству и, стало быть, себе самому.

Иванов извелся в ожидании и был готов на что угодно, когда грязь стала понемногу подсыхать и многомесячное заточение подошло к концу.

А тут подвернулся и повод. Одновременно с появлением первой листвы в стольный град Берендея прибыл гонец от Барбуса.

Прибытие выглядело до крайности эффектно и было обставлено в лучших героических традициях. Конь посланника едва переставлял ноги, и хозяин даже не вел, а тащил его за собой в поводу. Сам гонец был измотан до крайности и выпачкан не меньше Антошки накануне свадьбы, поэтому перед приемом пришлось приказать слугам, чтобы срочно истопили баню.

Но и баня не сумела привести бедолагу в надлежащий вид, лишь отмыла тело от многодневного пота и грязи. В посольскую залу гонец вошел с ногами колесом, словно от долгого сидения в седле они уже были не в силах прийти в нормальное положение.

— С какой недоброй вестью пожаловал, добрый молодец? — осведомился Берендей.

Антошка пристроился рядом с князем и напряженно ждал ответа.

— Дивлюсь твоей проницательности, князь. Весть моя действительно недобрая, — с некоторым удивлением ответил гонец и протянул Берендею слепок с княжеской печати Барбуса.

Как известно, истинные герои не любят утруждать свои богатырские очи чтением, и потому этот знак должен был служить подтверждением, что слова гонца следует воспринимать как письмо.

— Элементарно. С добрыми вестями ездят гораздо медленнее, — отмахнулся Берендей. — Присаживайся и рассказывай, что у вас там стряслось?

— Я лучше постою...

Было видно, что посланник натер в седле не только ноги. И если стоять ему было трудно, то сидеть вообще невозможно.

— Эк тебя растрясло! — сочувственно вымолвил Берендей.

Он порою казался добрым к чужим людям. Особенно когда это ему ничего не стоило. Зато по всем соседним государствам гуляла слава о заботливом правителе, не чурающемся вникать в нужды самых простых людей.

Гонец посмотрел на Берендея с благодарностью за заботу и тяжело вздохнул:

— Беда, князь! Совсем обнаглел в этом году хан Чизбурек. Заявил, что раз мы его любимца порешили, то он в отместку от всех окрестных княжеств одни головешки оставит.

— Блефует, — отмахнулся Берендей. — Хан любит пыль в глаза пустить да приукрасить свои поступки. Все государство — десяток кочевых племен, а туда же, на первое место метит!

Как ни тяжело было гонцу возражать заботливому князю, но он помотал головой и объявил:

— На этот раз не блефует. Уж не ведаем как, но почти всех степняков под свою руку забрал. А добычи наобещал, в цельном мире столько нет! Но они верят и готовы идти за ним хоть на край света. Первый удар по нам решил нанести, как по своим главным обидчикам. Не выстоим мы одни, князь! Барбус просит подмоги!

Сердце Антошки вздрогнуло в предвкушении. Вот оно, очередное спасение мира! Скоро он покажет коварному хану, что не затупился верный меч и не ослабла рука! И ноги у коня не ослабли тоже.

Весь в героических мечтаниях, Антошка покосился на своего тестя.

Вопреки ожиданиям, Берендей не воспылал при мысли о трудном походе. Напротив, лицо князя едва заметно перекосилось, словно вместо доблестного подвига его приглашали к зубному врачу.

Несмотря на явное нежелание тестя, молчать Иванов не мог:

— Вели кидать дружинникам клич! И позволь мне самому вести рать на Чизбурека!

— Не горячись, зятек! — прервал его Берендей. — Такие дела в одночасье не делаются. Надо как следует обмозговать все, прикинуть, что да как. Махать мечом дело нехитрое, вот только прежде целую кучу дел решить надо. Не один Чизбурек на белом свете. Бросать государство тоже не годится.

Гонец продолжал стоять врастопырку, измученно выслушивая откровения предполагаемого союзника. В своем нынешнем состоянии ему было глубоко наплевать на все ответы. Его часть дела выполнена, а об остальном пусть кто хочет, тот и думает. Хоть лошадь, раз у нее голова большая.

В планы Берендея отнюдь не входило делиться своими соображениями с посланниками Барбуса, и потому он заботливо спросил:

— Небось устал с дороги? Иди поспи. Тебе когда ответ надо дать?

— Мне он совсем не нужен, — искренне вымолвил гонец, но потом спохватился и пояснил: — Барбус велел объехать все княжества, до которых смогу добраться.

Берендей заметно оживился:

— Так это до скончания века мотаться можно. Мир большой. Я бы на твоем месте не торопился, а отдохнул бы здесь как следует.

— Спасибо, князь. Но Барбус велел особо не мешкать. Вы же его знаете!

— Да, крут. Но ты не переживай, мы ему не расскажем.

Гонец помялся. Своего господина он откровенно побаивался, но ехать дальше все равно пока не мог.

— Еще раз спасибо! Если разрешишь, то я проведу завтрашний день в твоем гостеприимном тереме, а послезавтра с рассветом продолжу свой путь.

— Отдыхай, сколько потребуется. Я распоряжусь обо всем.

Когда гонец удалился, Берендей повернулся к Антошке:

— И что ты на это скажешь? А впрочем, молчи. Все твои мысли известны заранее. Поэтому говорю сразу: никакого похода не будет.

— Как?!

— Нечего нам в том походе делать. Добычи у степняков много не захватишь, только людей утомишь. Да и негоже государство без защиты оставлять. Не ровен час, нападет кто. Опять-таки сколько поход продлится — неизвестно, а нам осенью надо налог собирать. Как его соберешь без крепкой дружины?

— Но, князь-батюшка, Чизбурек одолеет Барбуса, а потом на нас двинет. — Антошка вспомнил о татарском нашествии.

— С чего ты взял? Вои у Барбуса отменные, глядишь, еще и победят. А проиграют, так, пока Чизбурек при нашем бездорожье до нас доберется, пять раз от старости умрет. Мало ли кто мир завоевать хочет! Только редко у кого получается. Всегда найдется герой, который одолеет честолюбца. Уж поверь человеку, который знает толк в таких делах.

Князь знал, что говорил. Он уже давно поведал зятю свою историю, которая на удивление оказалась похожей на Антошкину.

Берендей тоже был не местным. Он пришел из того же мира, что и Иванов, только произошло это давным-давно. У Берендея, который не был тогда никаким князем, а был, напротив, молодым и перспективным комсомольским работником, случились достаточно серьезные неприятности. Какие именно, князь не уточнял, лишь сказал, что карьера его оказалась под угрозой. Да и не только карьера. Короче, ничего хорошего ему отныне не светило, и в этот момент подвернулся нечаянный случай смотаться с исторической родины. Берендей по своей тогдашней наивности еще подумал, что за бугор, но оказалось — за ограду.