Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

— Это шантаж! — возмутился я.

— Это политика, — отрезала Люба.

Патрон схватился за голову:

— Вы, Гладышевы, раньше смерти меня в гроб загоните.

— Хватит нам играть роль сдерживающей силы — пора брать бразды в руки и управлять миром по своему разумению. Дядюшка Сэм давно выработался: ест больше, чем производит, нахлебником сидит на шее человечества. Надо поставить его на соответствующее место.

Это Люба сказала, а я смотрел на неё во все глаза, силясь понять — с Билли она столковалась или такова её безграничная в себе уверенность?

— Алексей Владимирович соберёт необходимую информацию, а дальше дело техники, — она хлопнула меня по колену. — Дней пять на всё про всё, я думаю, тебе хватит….

Не спалось. Я всматривался в прекрасные черты любимой женщины и силился понять: как и когда из простенькой девушки сибирского захолустья выросла умная, властная, с железной волей женщина? Лёшка Гладышев ей в подмётки не годится, а спит с ней и требует от неё ребёночка. Где-то что-то проморгал, а всё от того, что редко бывали вместе, от случая к случаю, наездами. Может, живи рядом, и я б дотянулся до её высот. Или она стала помягче — родила малыша. А сейчас робость душит все чувства. Даже любовь….

Люба приоткрыла один глаз:

— Терзаешься? Успокойся, милый, все грехи возьму на себя. А потом…. Не плоди компроматов: не воруй, не прелюбодействуй — чти законы Божьи и государства. Так? Так. Шантаж политика — это скальпель хирурга. И всё, что делается на благо человечества, оправдано. Ибо сказано: цель оправдывает средства.

— По-моему, сказано было в другой обстановке, и слова эти принадлежали тирану.

— Тирания, демократия…. - пустословие всё это, Гладышев. Историю делает народ, а лидер — выразитель его воли, и не важно, какой властью он наделён. Пойми, муженёк, у России накоплен достаточный потенциал, чтобы попросить дядюшку Сэма выйти вон с пьедестала мировой арены.

О том же и Патрон говорил. И я подумал, как бы ни поссорились два президента — России и всей Земли — выталкивая мирового лидера с его постамента….

Через пять дней в СМИ просочилась информация о тёмных делишках нынешнего генсека ООН. Благоразумный азиат подал в отставку. Через две недели Люба вылетела в Нью-Йорк на экстренное заседание руководителей стран постоянных участников Совета Безопасности. Совещание проходило при закрытых дверях. Президент США на правах хозяина открыл его.

— Какие будут предложения по кандидатуре, господа…?

Запнулся, чуть склонил голову в сторону президента России.

— Простите.

— Всё правильно, — Люба встала со своего места, будто получила разрешение говорить. — У меня действительно есть предложение по новой кандидатуре Генерального секретаря Организации Объединённых наций. Как только присутствующие господа прочтут подготовленные нами документы, они убедятся, что лучшей кандидатуры, чем экс-президент России не существует.

— Но позвольте, — лидер Франции. — По сложившейся традиции у нас не было генсека из страны постоянной участницы Совета Безопасности.

— Устав не запрещает, а традиции…. Вы прочтите, господин президент…. Ну, а потом поговорим о традициях.

Материалы, собранные Билли в короткий срок были убийственны. Сидевшие за круглым столом мужчины по мере чтения бледнели лицами, ёрзали седалищами по мягким креслам, недоверчиво косились друг на друга. Один китайский председатель остался невозмутим, он и высказался первым:

— Я думаю, предложение дельное, стоит обсудить….

И посыпались комплименты моему Патрону. Оказывается, он давно является кумиром Франции, и они там подумывают, не вручить ли орден Почётного Легиона Великому Русскому Реформатору. Английский премьер высказал надежду, что новый генсек ООН не утратил пыла новаторства, выработавшись в России. Он от всей души готов помогать ему во всех начинаниях. Президент США был откровеннее других. Он буркнул, поиграв желваками:

— Ловко. Кандидатура меня не устраивает, но возражать не намерен.

Любин расчёт был верен, а исполнение задуманного безупречно. Лидеры четырёх ядерных держав мигом оказались ручными. Средства массовой информации так прокомментировали решение Совета Безопасности.

— Красота правит миром. Госпожа Гладышева своей очаровательной улыбкой взяла в плен четырёх самых влиятельных политиков мира. Надолго ли?

Я знал ответ на этот вопрос. Ровно настолько, сколько эти политики, трясясь от страха разоблачения, тем не менее, будут цепляться за власть, понимая её не как ответственность перед своим народом, а как средство удовлетворения личных амбиций. Они стали жертвами собственных махинаций. Известно: у каждого человека найдётся немало чёрных пятен в биографии, огласка которых не желательна. Да взять, к примеру, Вашего покорного слугу. Мне бы очень не хотелось, чтобы мама узнала о моей связи с Мирабель. Или какую роль сыграл её отец в смерти бывшего мужа. Так что….

Так что мой Патрон добился, чего хотел — стал генсеком ООН. Вернее, добилась Люба, а он стал. Засобирался в Нью-Йорк:

— Гладышев, ты со мной?

Узнав о моём решении, Люба вызвала в Кремль.

— Вот ты какой! Уговариваешь женщину стать матерью и бросаешь её. Врун несчастный.

— Это ещё вопрос, кто из нас врун.

Шагнул к моей законной, положил ладонь на её живот:

— Где обещанный ребёнок? Сколько месяцев прошло?

— Я знала, с кем имею дело. Уезжай, Гладышев, но помни: сейчас уйдёшь — это навсегда.

Сколько уж было этих "навсегда"….

Тут другая напасть — генерал застрелился. В бумагах нашли предсмертную записку, в которой он просил прощение у жены и дочери.

"Приходит время, когда с болью в сердце, — писал мой дед, — начинаешь осознавать себя тяжкой обузой близким. Поскольку жизнь конечна, то лучше свести с ней счёты, находясь в здравом уме и полной памяти".

Именно память считала мама главной причиной трагедии. Генерал взялся за мемуары, разбередил душу, ну и….

Похоронили деда с воинскими почестями.

Другую версию гибели моего деда поведали Никушки с рассказа их матери.

Генерал действительно взялся за мемуары, а чтобы заарканить Пегаса (поймать вдохновение) стал прикладываться к рюмке с коньяком. Дальше — больше. В смысле, больше пилось, чем писалось. Подогретая память услужливо вытаскивала из закромов пережитого мгновения величия и побед. И дед был счастлив. А потом скрипел зубами на виновника своего забвения — то бишь, меня.

Предсмертное послание жене и дочери — единственное законченное произведение старого разведчика. Он его много раз перечитывал, исправлял, наконец, распечатал и положил в ящик стола до нужного момента.