Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

— Ей бы миром управлять, — пророчил Костыль. — Вот погодите, набьёт руку на российском престоле….

— Что он говорит, что городит? — возмущался Патрон. — Он кандидата в президенты демократичной страны представляет или самодержца?

Но, по-моему, это он зря. Слова Костыля падали в благодатную почву. "Набьёт руку" в широких массах понималось буквально. По стране пошли гулять анекдоты, как Гладышева сгоняет с насиженных мест нерадивых бюрократов. Будто заходят в кабинеты к чинушам дюжие молодцы, поднимают в креслах и выносят вон. Двери заколачивают и вешают табличку: "Администрация закрыта, все ушли к чёртовой матери". В восточных областях страны действительно не было местных органов самоуправления. Все, абсолютно все вопросы решались руководством компании. Технократами окрестил новую власть уходящий Президент и напророчил им будущее.

А ведь действительно, кому нужна армия ничего не производящих чиновников? У людей есть всё — жильё, работа, достаток. У подрастающего поколения — ясли, садики, школы, ВУЗы. Что делить, чего распределять, из кого выколачивать до хрипоты в горле? Налоги компания платит, народ при делах. Преступности нет. Поступил на работу — тебе новую квартиру. Дети пристроены — никаких забот: работай, сколько здоровье позволяет, зарабатывай на красивую жизнь и безбедную старость.

Каждый новый промышленный объект начинался со строительства соцкультбыта. Новостройки Дальнего Востока и Сибири поражали воображение темпами и масштабами. И неудивительно, ведь там все сплошь трудоголики. Оптимизаторы им строить и жить помогали.

Но вернёмся к выборам. Самую большую, хотя и незаметную работу проделал Билли. Он связался с каждым россиянином, имеющим телефон или доступ в Интернет. Выяснил избирательные симпатии. Умно и тактично ободрил сторонников. Оголтелыми, истеричными нападками на Сибирскую Деву поколебал решимость её противников. Он хитро действовал, мой виртуальный друг. Но, видимо, не только он.

Мама рассказала. Ей позвонили из Центра изучения общественного мнения. Мужской голос спросил вежливо: определилась ли она с выбором кандидата в Президенты России. Мама решила слукавить:

— А вы что посоветуете?

— Мы не занимаемся агитацией — мы публикуем результаты опроса.

— И каковы на сегодняшний день результаты? Кто в лидерах?

Услышав свою фамилию, мама заявила:

— Тогда по закону трибун — болеем за слабейшего.

— Если к судьбе страны относится как к футбольному матчу, куда же мы прикатимся?

— А говорили, не занимаетесь агитацией.

— Это Центр не занимается, а я живой человек, хочу добра себе и счастья своим детям.

— Ну что ж, — закончила мама диалог. — Спасибо за доброе слово о моей невестке.

И покатилась по стране волна поддержки кандидата Л. А. Гладышевой. Возникла стихийно. Стартовала с тех мест, где прежде хула звучала. Переселенцы взяли в руки самодельные плакаты — "Даешь Гладышеву! Гладышева — это мы!" Её прекрасные черты на значках и майках, в окнах квартир, витрин, на лобовых стёклах авто.

Съезд правящей партии транслировали по основным телеканалам. Народу понравился вопрос Президента о великой нации. "Мы великая нация. Мы великий народ" — звучало тут и там. Поп-дивы вопили с эстрады:

— Россияне! Мы — великая нация?

Танцующий зал ревел:

— Да!

— Даёшь Гладышеву!

— Да!

Уверяю, это была не спланированная (читай — оплаченная) акция — то были воля и желание народа.

На последних теледебатах Костыль где-то замешкался и вошёл в студию последним. Все уже сидели, вымученно улыбаясь объективам. Увидели президента аэрокосмической корпорации, встали и дружно зааплодировали. То было признание поражения. Эдуард Эдуардович принял это как должное и заявил стране:

— Завтра день затишья, последний перед выборами. Но это не значит, что надо сидеть без дела и раздумывать. Нет, чините гармошки, настраивайте гитары, вырезайте свирели, и с ними к урнам. Покажем всему миру, как мы умеем радоваться нашим победам. Даёшь Гладышеву!

Выборы. Это был поистине всенародный праздник единения нации. Люди опускали бюллетени и ликовали. Не расходились по домам. Желание общаться было непреодолимым. Везде и всюду звучало: "Мы великий народ! Мы великая нация!" На площадях и скверах стихийно возникали танцплощадки. С наступлением сумерек — грандиозный фейерверк. И так в каждом городе, в каждом селе от Чукотки до Калининграда. Народ простил Гладышеву, народ любил нового Президента. Великому эксперименту, начатому на Востоке страны, дано было всенародное "добро".

Западные СМИ, подводя итоги президентских выборов в России, в один голос заявили — варварскими плясками на площадях они де растоптали само понятие о демократии. И далее: Гладышева, безусловно, достойный кандидат, но разве единогласие возможно в цивилизованной стране? Где им нас понять. Мы — нервы Земли, наша участь чувствовать её боль и управлять ею. И мы будем управлять!

С Патроном не виделись всю кампанию, изредка общаясь по мобильнику. После инаугурации он позвонил. Голос трудно узнать.

— Ты со мной? Дальше пойдём? Ситуация изменилась. Думал, введу Любовь Александровну в Кремль — попрошу должность представителя в ООН. Она вошла сама. Роль робкого просителя не для меня. Помогай.

Звоню:

— Люба, надо встретиться.

— Приезжай.

Еду в Кремль. Объясняю.

— Неймётся старику, — усмехнулась моя начальственная жена. — Успокой, скажи, что подпишу назначение.

— Тут другое.

Уговорил её встретиться с Патроном в неформальной обстановке. Увидев на столике в беседке увитой плющом водку и балык, Люба удивилась:

— Вот вы чем тут занимаетесь! Ай да мужики!

Но выпила с нами без церемоний.

— Вся — внимание.

Патрон кинул на меня взгляд — ничего не объяснил? Я покачал головой. И он принялся истолковывать свой план новому президенту России.

— Идея замечательная, — задумчиво сказала моя жена. — Технология не продумана. Что значит четырнадцать месяцев ждать окончания срока действующего генсека и набирать популярность на трибуне ассамблей? Даже если я своим вето парализую деятельность Совета Безопасности, какова вероятность, что Организация изберет вас напрямую? Нет, действовать надо быстро и наверняка.

— Как? — мы с Патроном в один голос.

— Валить генсека немедленно, а постоянных членов Совета Безопасности брать за глотку.

Люба посвятила нас в детали своего молниеносного плана.

— Это шантаж! — возмутился я.

— Это политика, — отрезала Люба.

Патрон схватился за голову: