Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

Повозившись с ним еще некоторое время, Шарлин как-то странно посмотрела на Мэддока.

— Здесь под землей что-то захоронено. — Увидев, как округлились его глаза, она поспешно уточнила: — Что-то маленькое и металлическое. Пять и восемь на семь и две и на одиннадцать и две. Какая-то коробка.

— Пять и… — пробормотал Мэддок, — на шесть и одиннадцать.

Он, слегка дурачась, начал сдвигать и раздвигать руки, как бы обозначая эту коробку в воздухе и пытаясь представить себе ее.

— Такая, что ли?

Шарлин недоуменно смотрела на него:

— Ты не можешь быть серьезным.

Он вздохнул.

Многое изменилось всего за несколько десятилетий.

Она передразнила движения Мэддока, обрисовав в воздухе коробку поменьше размером. Даже подшучивая, она старалась быть точной.

— На какой глубине она находится? — спросил Мэддок.

Шарлин посмотрела на него и, усмехнувшись, сыграла небольшую пантомиму, изображая руками ответ на вопрос Мэддока. Потом она сжалилась и спокойно все объяснила:

— Коробка находится на глубине сорока сантиметров. Или, если хочешь, одного фута. Сама могила гораздо глубже — ее глубина такова, какая и должна быть у обыкновенной могилы.

— Дом и усадьба размером шесть футов, куда человека доставляют только однажды, и суверенное право, которое никто и никогда не может оспорить.

Шарлин проигнорировала эту мрачную патетику.

— Вполне может оказаться, что в коробке находится что-то, имеющее историческую ценность.

Мэддок усмехнулся:

— Историческая ценность?

Он сделал упор на слове «историческая».

Она улыбнулась в ответ:

— Я не граблю могилы в целях обогащения.

Какое-нибудь послание? Это предположение было вполне разумно. Валентин! У Мэддока слегка перехватило дыхание при этой мысли. Он умер, с одной стороны, давно, с другой — недавно. Но в любом случае он знал, что Мэддок окажется здесь.

— Я выкопаю ее.

И он приступил к делу. Используя осколок могильного камня в качестве топора, он начал разрубать горячую пыльную землю. Почва спеклась от жары и была очень твердой, но под ударами камня она рассыпалась на мелкие кусочки. Она была настолько сухая, что поглощала влагу даже из рук Мэддока, отчего кожа на них сразу же стала сухой и жесткой. Но дело продвигалось быстро, и в скором времени он добрался до коробки.

А это была, действительно, коробка. Ее крышка держалась на петлях и была застегнута на небольшой, легко открывающийся засов. Мэддок баз всяких усилий открыл ее.

Внутри лежала записка и ключ. И ничего более.

Мэддок прочел записку, затем смял ее в кулаке и выбросил. Записка гласила: «Мэддоку О'Шонесси. Я все время ждал тебя, но прошло уже слишком много лет. Я прожил хорошую жизнь. Не оплакивай меня. Я все делал, как того желали Стенелеос и Господь Бог; я все сделал правильно. Ты, вероятно, двинешься на запад. Так почему-то всегда хочется Стенелеосу.

Это ключ от ящика-сейфа, который хранится в банке братьев Стинсонов в Сан-Франциско. Там деньги и еще кое-что, что может помочь тебе. Желаю удачи. Ты всегда будешь другом. Валентин».

— В это даже тебе самому невозможно поверить, — прошептала Шарлин.

Мэддок не думал, что она тоже прочла записку, но, оглянувшись, убедился, что Шарлин стоит рядом с ним. Они встретились взглядами, и оба покраснели.

— Это — не мистификация, будь уверена, — сказал Мэддок, как только к нему вернулось самообладание. — Но ты-то, ни во что не верящая, почему ты сама на этот раз считаешь, что это правда?

— Я не верю людям, Мэддок, но вещи — это несколько другое. — Она обвела вокруг рукой: — До этой земли явно никто не дотрагивался уже в течение длительного времени. — У нее был довольно озадаченный взгляд, в котором, впрочем, уже мелькали искры нарастающего возбуждения от ожидания великого открытия. — В течение очень длительного времени.

— Что из этого следует?

— Что ты не лжешь.

— И что это означает?

— То, что ты, действительно, из прошлого.

— Слава Богу.

Она нахмурилась, затем снова улыбнулась:

— Ты из прошлого! Все, что ты знаешь, обладает невероятной ценностью. Я — не историк, но уверенно могу сказать, что информация, которая содержится в твоей голове, бесценна. Ты знаешь имена, лица, как и что делалось в те времена. Ты знаешь мелодии всех песен, от которых до нас дошли одни только слова. Ты представляешь собой такую же ценность, как крупный выигрыш в лотерее. Ты мой счастливый номер!

— Прямо как четырехлепестковая гвоздика.

Она озадаченно поморгала, а затем прямо-таки просияла:

— Вот видишь? Нам и невдомек, что ты имеешь в виду, ты можешь нам рассказать.

— И кто тебе поверит?

— Кто? — тихо переспросила она, и с нее как-то вдруг спала повышенная экзальтация.

Она начала покусывать губу и замолчала, размышляя. Оба стояли под палящими лучами солнца и осмысливали циничность современного мира.

Время от времени она смотрела на него и улыбалась немного печально, немного комично.

— Может быть, и не поверят.

Шарлин пожала плечами, потом взяла Мэддока под руку и прошла с ним под тень дерева.

— Ну что ж, — сказала она после довольно продолжительного молчания, — мои планы накрылись. А каковы твои?

— Не мои. Его.

Шарлин посмотрела туда, куда он показал рукой. Будто услышав их беседу, стоящий в воде Стенелеос Магус LXIV выпрямился и пошел к ним.

— Его?

— Да. Мы всегда были — как бы это выразиться — в его распоряжении.

— Знаешь, куда я направлялась, когда остановилась, чтобы помочь тебе? — спросила она.

— Нет.

— В Хагерстауне сгорел передатчик. Меня послали, чтобы заменить его. — Ее лицо посуровело. — Все эти передатчики — дерьмо! Я не намерена всю жизнь заниматься этой халтурой! — Она овладела собой, посмотрела на Мэддока и едва не рассмеялась, глядя на его озадаченное лицо. — Я лучше последую за тобой и посмотрю, как работаешь ты.

Стенелеос Магус LXIV подошел и терпеливо смотрел на них.

— Те, кого я выбираю, — сказал он негромко, — никогда не бывают удовлетворены своей жизнью.

Крошечное зернышко страха зародилось где-то внутри Мэддока, там, где скрывалась его истинная сущность. Он удержался от того, чтобы задать вопрос, вертевшийся на языке, но вопрос этот не выходил из головы Мэддока, который уже не считал, что его собственные мысли в этой компании принадлежат только ему.

Черный и высокий, ни человек, ни животное, обладатель колдовской мощи, собиратель заблудших душ, умеющий ввести в соблазн… Разве я не должен знать, кто ты на самом деле? Каково твое истинное имя?