Наталья Свиридова - Теплый мир

— Ласка-а-а… — вырвалось из груди.

Почему она позвала именно ее? Дикий ветер трепал обуглившиеся ветви деревьев. И никого. Пустота. Белый снег, черное пепелище и больше нечего. Все ушли Туда. Все умерли… все! Лесной Пожар, будь он неладен! Кто же это наделал?..

… Белянка резко села на лавке, скинув толстую шкуру на пол. Сон. Только сон. В голове металась мысль: "Кто же это наделал?" Ответ пришел незамедлительно: "Я". По спине куда-то поспешили мурашки. Нет! Они живы! Точно! Они выживут! Да, им трудно! Но они выживут!

Успокаивая себя, Эля повернулась на другой бок и попыталась заснуть, твердо пообещав себе, что при первой же возможности проведает родную деревню. Зима шуршала за окном легким снегом, засыпая ее мечущиеся мысли, даря обманчивый покой.

Весна уже делала в Теплом мире первые робкие шаги. Этот день выдался на удивление солнечным. И к счастью именно сегодня был выходной Эли. Она вместе с другими учениками, отправилась на южную оконечность нагорья. Туда, где Каменский Родник дает начало степной речке. Стел говорил, что эта речушка потом уже в Лесу вливается в Реку, на берегу которой выросла и родилась Эля. Но кроме нее и Стела, ну, еще может быть Мали и Теренима, этого никто не знал. Да и зачем?

Лед на реке уже тронулся под ласковым, но сильным напором весеннего солнца. Огромные грязно-белые глыбы, отрываясь от общего ледяного массива, уплывали к югу, где-то у самого горизонта поворачивая направо, на запад. В их путешествии им помогал ветер, сильный, полный, молодой весенний ветер. Он гнал осколки льда по течению с той же легкостью, что и мягкие пушистые облака по синему небу. Конечно, это было весеннее небо, конечно, до бесконечности цвета неба летнего ему еще было далеко, но все же… Эля еще долго не сможет спокойно смотреть на глубокое летнее небо. Но ничего тут не поделаешь. Резкий, властный, но мягкий и беззаботный порыв ветра ударил ей прямо в лицо, наполнил легкие и сердце сладко-щемящим чувством свободы. Она вдыхала до тех пор, пока не закружилась голова, а потом резко выдохнула и засмеялась. Громко-громко, легко-легко, весело-весело.

Запах этого ветра ей показался знакомым. До боли. Откуда-то из глубины, из неясных ощущений складывался образ бешеной скачки по степи, вороного коня, дикого свиста весеннего ветра в ушах, погони?.. Кочевники? Откуда ей пришло в голову слово кочевники? А вместе с ним ощущения страха, первобытного ужаса, оно было сродни тому, которое приходило со словами Лесной Пожар. Сродни?.. Запах Ветра был знакомым еще по одной причине: в нем чувствовалась сила, могучая сила, которая была сродни силе Реки, что течет на запад. И то же самое испытала девушка, когда первый раз переступила порог Каменки, будто сами могучие валуны нагорья были сродни этому Ветру.

Она сделала еще несколько вдохов и выдохов, ветер ласково и в то же время игриво трепал русые пряди, выбившиеся из-под платка. Эля впервые поняла, что любит этот невыносимый, изменчивый Ветер, Степной Ветер, который, казалось, никогда не переставал дуть.

— Ты чего смеешься как полоумная? — громко спросил Шелл, перекрикивая порывы ветра, в руках у него была ветка ивового куста, огромная такая ветка, которую парень пытался очистить от коры.

— Мне просто хорошо, весело и легко! Просто Весна идет! Слышишь? — Эля снова засмеялась.

Шелл потянул носом воздух и произнес со знанием дела:

— Северный Ветер сменился на Восточный. Морозов больше не будет.

— А ты же сегодня должен заниматься? Почему ты здесь? — спросила, вдруг девушка, осознав, что Шелла здесь быть не должно.

— Я здесь, потому что здесь все! Потому что сегодня — ледоход, потому что лично я собираюсь кататься на льдинах! А ты можешь все так же здесь стоять и глупо смеяться Восточному Ветру! — Шелл нагнулся, поднял небольшой камешек и кинул его, попав точно в карман плаща Эли.

Девушка побагровела и пустилась за ним вдогонку. А Шелл уже на всех парусах бежал к Реке.

— Стой! — крикнула Эля.

— Что? — он резко остановился и обернулся, глядя вверх по склону в ее блестящие глаза. Щеки его были пурпурными, а дыхание резким, частым и глубоким.

— А ты научишь меня быстро скакать на лошадях? А?

— Научу! Как только снег сойдет!

И Шелл побежал дальше. А Эля за ним.

— День получился ну просто замечательный! — Эля сидела у каменного очага, вытянув промокшие насквозь ноги, ее всю слегка трясло, несмотря на толстую шкуру, в которую была замотана девушка, обеими руками она сжимала дымящуюся чашку травяного чая, глаза блестели, задорно глядя то в огонь, то на Стела.

— Нет, я понимаю они, дети еще! Но ты, взрослый же человек! На льдинах они катались… тоже мне! — не злобно, а даже как-то смешно вычитывал ей учитель. Да, теперь он ей был полноправный учитель.

— Зато было так весело! Меня Шелл научил палкой управляться, чтобы льдина плыла куда нужно и перепрыгивать так, чтобы ноги не замочить! — оправдывалась Эля охрипшим голосом.

— Ноги не промочить, скажешь тоже! Сиди теперь, грейся! Как бы не разболелась! Мали еще одна забота на голову! Шелл тебя еще не тому научит.

— Да, — загадочно улыбнулась она. — Он обещал меня с лошадьми управляться научить.

— Быстро ты отошла, девочка! — сейчас Белянка услышала в его голосе колючую иголку, кольнувшую ее прямо в сердце.

Она резко на него посмотрела. Какое-то время оба молчали. Потом девушка не выдержала и сказала:

— Жизнь никто не останавливал. Те, что жить больше не хотят или не могут, уходят в Предрассветный Час, или становятся Призраками Ветра. Я выбрала другой путь! — в ее словах слышались сталь и привкус крови.

— А я не про то! — его голос звучал уже более мягко, но все равно колко.

Белянка еще помолчала. Дышала она часто, глаза быстро перескакивали с одного предмета на другой. Потом она уставилась в огонь. Прошло уже довольно-таки много времени. Девушка не оборачивалась и не знала, вышел Стел или нет, но почему-то она чувствовала, что он здесь.

— Знаешь, — начала она, все так же глядя в огонь. — Я клятвы свои всегда сдерживаю. Я обещала ему, что мы встретимся и проживем то, что еще не прожили. И мы встретимся! И если он меня ждет Там, то и я буду ждать Здесь! — теперь она обернулась и с вызовом смотрела прямо в его глаза.

— Скажи это Шеллу, — ухмыльнулся Стел.

— Шелл еще мал, он ребенок, ему просто весело. Он просто живет!

— Теплый мир сделал общедоступным и общепонятным то чувство, ту силу, которая склеивает все воедино — Любовь, всеобъемлющую Любовь. И это было ошибкой — мы забываем, что значит хранить и ценить эти чувства, — Стел вышел, плотно закрыв дверь, — Спокойной ночи! — донеслось уже с улицы.