Роберт Холдсток - Поверженные правители

Живой призрак Ясона стоял поблизости, дожидаясь окончательного возвращения к жизни. Мальчишки болтали и вопили, они ничего не понимали, не знали, что им делать без Колку, не ведали своей судьбы и все же не желали отказаться от едва начавшегося приключения. Колку остался жив: это я знал наверняка, но они бы не поверили мне на слово, им надо было увидеть своего друга. Как можно скорее.

Все зависело от Арго. Эта мысль росла и зрела во мне, кусала и щипала меня, подстегивала мою память, нагружала воспоминаниями первых лет нашей жизни. Моя простая лодочка теперь твердила мне — несомненно повинуясь Арго, — что ей нужна моя помощь. Я был ее первым капитаном. Вырастая, она овладевала миром. Ее глаза видели миры океана и истоки ручьев, сливавшихся в реки. Глазам на ее палубе — глазам людей грубой выделки, усердным гребцам — открывались чудеса. Но теперь кораблю понадобился я, хотя зачем нужна моя помощь, оставалось только гадать.

— Что нам делать? — поинтересовался Урта.

Пожалуй, он уже несколько раз повторил свой вопрос, пока я сидел, с тоской уставившись в прошлое.

— Найти корабль. Взойти на корабль. Приготовить его к плаванию. Отплыть на нем. Поговорить с ним.

— С Арго?

— Ну да. Или у тебя есть другие знакомые корабли?

Урта с отчаянием смотрел на меня.

— Он не мог выжить в этом потопе.

— Но выжил. Как и Кимон. И его друг. Их унесло от нас, но мы сумеем догнать. Ты согласен? — Последний вопрос я обратил к тощему чародею.

Талиенц склонил голову и пожал плечами:

— Не знаю.

Я не мог в нем разобраться. Ему здесь было не место. Но уже то, что он оказался здесь, среди выживших, наводило на размышления. Я был озадачен, признаюсь, но и сам цеплялся за соломинку. Я полагал, что его следует захватить с собой. Так я считал, поскольку мне чудилось, что бард знает больше, чем говорит.

Арго мог бы разрешить мои сомнения.

Наш печальный маленький отряд направился к северу, держась поодаль от Нантосвельты, за гребнями, продвигаясь туда, где река сулила более дружелюбную встречу, в место впадения в море, отделявшее Альбу от большой земли. Вел их я. У нас осталось пять лошадей, и мы нагрузили их оружием и припасами, которые сумели захватить, прежде чем Извилистая без предупреждения вернулась на свой старый путь.

Нас насчитывалось четырнадцать человек, считая пятерых мальчиков. Из девяти остальных трое шли как во сне, отставая от отряда, но никого тем не огорчая. Я навещал каждого из них: Ясона, Тайрона и Рубобоста, нашептывая добрые слова. Они грезили наяву, и скоро их глазам предстояло открыться.

Арго окликнул меня, так что его не пришлось долго искать. Он причалил в мелком ручье, укрылся за тростниками и ветвями плакучих ив. Колку стоял на корме, непринужденно опираясь локтем на голову Миеликки, — вероятно, не познакомился еще с гневливым нравом Хозяйки Северных Земель. Кимон был на берегу, стоял на коленях перед маленькой, грубо вырезанной из дерева фигуркой девочки — своей сестры, угадал я, — окруженной тлеющими углями. Несколько обломков железа торчали в груди изваяния.

Когда все мы, мужчины и мальчики, показались из-за деревьев, он встал и прокричал приветствие отцу. При взгляде на фигурку в его лице промелькнуло нечто похожее на раскаяние, но уверенность в своей правоте мгновенно вернулась.

— Она не получит земли! — объявил он.

Урта прошагал к святилищу и ногой разбросал угли, потом швырнул фигурку в воду.

— Молокосос! Не разбивай семью, пока еще есть надежда связать ее заново.

— Она не получит крепости, — дико шептал Кимон.

Он бросил открытый вызов старшему, и оба обменялись гневными взглядами.

— Не получит, — сказал Урта. — Вопрос в том, хочет ли получить?

— Она на той стороне реки.

— Как и моя жена! Как и Глашатаи! И мой лучший друг! И легион Мертвых и Нерожденных. И неведомые нам создания. Не позволяй гневу затуманить твой разум, маленький дурень!

— Не позволяй дочери отобрать у тебя твой! — яростно огрызнулся Кимон.

Урта ударил его. Мальчик принял удар, но взгляд его, устремленный в глаза старшему, не дрогнул.

— Кто-то говорит за тебя, — пробормотал Урта, и Кимон рассмеялся.

— Да, — с вызовом прокричал он. — Я слышал голос деда! Я слышал голос его отца! И голос его отца! Вплоть до голоса самого Дурандонда! А ты не слышал?

Урта не сдержал одобрительного смешка.

— Если так, это достойно восхищения. Я рад видеть тебя живым. Нам пригодился бы совет Дурандонда.

Кимон тронул щеку, обожженную оплеухой отца. Взгляд его был твердым и испытующим.

— Я и сам рад видеть себя живым. Но ведь у меня есть ради чего жить. Я обязан своей жизнью кораблю.

Тут он нахмурился, оглянулся на меня:

— Взобравшись на его палубу, я понял, что опасность отступила. Но корабль, по-моему, гневается. Я знаю, что Арго способен чувствовать, как чувствует мужчина или женщина. Но меня удивила его ярость. Я решил, что тебе следует знать.

Я ответил кивком.

Гневается? Недавно он был в отчаянии. Или что-то изменилось?

Я заметил еще, что Колку с Талиенцем тихонько переговариваются и Глашатай держит паренька за руку, а тот склоняется к нему, чтобы лучше слышать. Они обменялись знаками на пальцах, соприкоснулись подбородками и разошлись.

Кто-то предостерегающе заорал — кажется, Боллул. Со стороны Тауровинды надвигалась опасность. Нам уже слышно было сдавленное рычание гончих Мастера. Откуда-то из-за хребта к нам подкрадывались новые стражи Иного Мира.

Арго шепнул мне, чтобы все поднимались на борт. Он натягивал швартовы, вертелся в ручье как живой, ерзая от нетерпения. Колку потерял равновесие и громко возмутился, но Урта, которому я передал слова корабля, немедля отдал приказ. Мужчины и мальчики высыпали на топкий берег, раздвигая тростник, забросили на палубу свои пожитки и сами перелезли через борт Арго. Боллул привязал лошадей к корме. Им придется плыть за нами, пока не найдется место, с которого их можно будет завести на палубу. Мы с Уртой отвязали причальные канаты и последними взобрались на маленький корабль. Кажется, мы захватили с собой половину грязи из этой стоячей заводи.

Арго тихо двинулся поперек течения. Он развернулся, поймав более сильную струю, и поплыл к морю.

Оставшийся позади лес кишел проворными телами, еще скользкими после переправы через реку — скрытного вторжения. Они прыжками неслись к нам. Мы уже довольно далеко ушли по течению, когда они выстроились на берегу, глядя нам вслед. Там были не только псы. Я увидел коз и кабанов, быков и зверей с птичьими головами, не принадлежащих миру Урты. Не все блестели бронзой. Иные были сделаны из гладкого дерева.