Юрий Погуляй - В пасти льда

   В молчащей Пустыне раздался выстрел. Одинокий и оттого зловещий. Звук заблудился среди льдов и утих, но все равно во мне что-то сжалось и умерло.

   - Ой... - сказал Фарри.

   Я посмотрел вниз, забыв про боль, про холод и про страх. Там, среди льдин, раскинув руки, лицом вниз лежал Торос, рядом с ним вжался в расщелину Буран. Неприкасаемый в алых одеждах крутил головой и окликал товарища, но его белый собрат молчал и не шевелился. Штурмовики после выстрела рассыпались по укрытиям, ощерившись дальнобоями. Несколько теней рвануло в лабиринты льдов, а я смотрел на своего учителя и не мог оторваться, надеясь, что Торос поднимется, что он перевернется на другой бок, или махнет рукой, мол, все в порядке.

   Буран что-то закричал, но я не разобрал ни слова. Голова закружилась. Не помню, как я оказался внизу. Мне хотелось подойти к Торосу, но меня остановил Крюкомет. Он грубо толкнул меня в сторону.

   - Потом! Все потом! Сейчас дело, юнга!

   Крюкомет направлял бойцов куда-то в обход ледового лабиринта, раздавая пинки и проклятья.

   - Все за Стариком! Не стоим, не стоим! Собрались и пошли! - орал он. - Где Волк? Где, мать его, Волк?

   Мне стало жарко. Я моментально забыл про мороз, про рыхлый снег, в который я проваливался на каждом шагу, про примерзшую к варежке рану. Волк...

   - Он и Вилли ушли куда-то вперед, должен был зайти стрелкам с тыла, - подал голос один из абордажников. - Неужели убили?

   С тыла... Тот одинокий выстрел.

   - Это он убил Тороса, - тихо сказал я. Штурмовик рядом со мною покосился на меня, покачал головой, но промолчал.

   - Вперед! Вперед! - проорал откуда-то спереди Старик. Командир абордажников лично повел в бой своих людей, каким-то чудом определив направление. Я старался идти по рваным канавам, проложенным кем-то до меня. Но все равно то и дело спотыкался. Сам Старик, Буран и четверо штурмовиков (один из них был Сиплый) топали впереди. Еще двое шли с мною. Мы двигались вдоль ледового лабиринта, ветра и солнце превратили его в колючий голубоватый лес, засыпанный снегом. Там можно было спрятать целое войско.

   - О, Бауди, дрянное ты мясо, как тебя сюда занесло? - рядом со мною оказался Сабля. Глаза моряка сверкали. - Не рановато?!

   Нас стало четверо. Где-то позади торчал Крюкомет и еще двое абордажников. А где остальные?!

   - Корабль!

   Сияние выдернуло из тьмы черный силуэт ледохода.

   - Растянулись! Слишком растянулись! Шаркунье племя, шевелите лапами, чтоб вас сожрали голубые акулы! - бесновался Старик. Над пустыней пронесся тяжелый стон льдов, где-то загрохотало. Небо вновь вспыхнуло, освещая объятые лихорадкой погони лица.

   - Слева! Кто-то слева! - закричал один из штурмовиков идущих с нами. Боец плюхнулся в снег, вскинув дальнобой, Сабля тоже нырнул в сугроб, а я остался на месте, растерянный и испуганный:

   - Стой, сука! Стреляю!

   - Стойте! - завопил Волк. - Свои!

   Офицер штурмовиков с дальнобоем в руках выбрался из ледяных лабиринтов.

   - Где Вилли? - спросил его упавший штурмовик. Он тяжело поднялся на ноги, опираясь на оружие.

   Коренастый пират пробился на проделанную тропу, перевел дыхание.

   - Нет Вилли, - хрипло сказал он. Серебристая парка Волка была залита кровью. - Какая-то сука зарезала. Я не смог ничего сделать.

   Он сплюнул на снег, обернулся и увидел меня. Губы пирата тронула ехидная улыбка.

   - Ты убил Тороса! - взвыл я и бросился к нему.

   - Стоять юнга! - рявкнул оказавшийся рядом Крюкомет. Сабля в прыжке сбил меня с ног и повалил на снег. -

   Боцман резко мотнул головой:

   - Чего встали? Вперед!

   - Он убил Тороса! Я знаю! Это он стрелял!

   Моряки с сомнением смотрели то на меня, то на Волка. Даже боцман и тот на миг опешил. А я лишь сейчас понял, что кроме Сабли рядом ни одного знакомого лица.

   - Сумасшедший придурок, - прошипел Волк и двинулся к кораблю противника.

   - Быстро! Быстро! - послышался крик Старика.

   - Он убил Тороса! - повторил я. Эти чувства в душе пирата ни с чем нельзя было перепутать. Униженный штурмовик отомстил Неприкасаемому выстрелом в спину.

   - Заткни пасть, идиот, - зашептал мне на ухо Сабля. - Заткни по-хорошему.

   - Но это он...

   - Заткнись! Потом!

   Сабля поднялся, отряхнулся.

   - Кретин, - подытожил он. - Тупица и кретин. Пошли!

   - Но это он стрелял, я уверен, Сабля!

   - Да драное ты дерьмо, оледеневший шакруноед! Заткнись, что неясного!

   Он склонился ко мне:

   - Ты же хочешь вернуться на борт, а?! Тогда завали свою пасть чем-нибудь вонючим и заткнись! Где нашлась одна пуля для героя - найдется и вторая, раз тебе мозга не хватает это понять! Ты хочешь получить ее как можно раньше, а?!

   Я смотрел на него с ненавистью, но, наконец, нашел в себе силы замолчать. Этот злой и грубый человек был по своему прав. Я опять поторопился, и глупо предупредил Волка о своем знании.

   - Драный демон, - вырвалось у меня.

   - Чего встали, ледоеды?! Быстро сюда! - гаркнул Старик.

   Безжизненный корабль встретил нас запертыми шлюзами и руганью Старика. Широкоплечий командир абордажников бродил вдоль ледохода и потрясал воздух разъяренными воплями.

   Мертвец, скрестив на груди руки, стоял на обломанной заструге и внимательно оглядывал доставшееся нам судно. Я подошел к нему и встал рядом. Корабль выглядел брошенным.

   - Там никого нет?

   - Если бы наш боевик минуту помолчал, я бы мог так подумать, - сказал Мертвец. - Но пока он вопит - ничего не могу сказать с уверенностью.

   Буран и двое штурмовиков забрались на верхнюю палубу, объятый горем Неприкасаемый старательно искал возможность выплеснуть свою ярость. Я чувствовал его звериную надежду на схватку, пока он бродил по шаппу напавших на нас моряков. По Пустыне бесшумно прокатывались алые и синие волны. Тишина сводила с ума. Тишина приманивала смерть. Тишина была смертью.

   Я поежился.

   - Эй! - крикнул сверху Буран. - Тут есть лаз!

   - Пошли наверх, оледенелые крысы! - тут же взвыл Старик. Он и остальные штурмовики принялись карабкаться по трапам на верхнюю палубу.

   - Не лезь туда, - одернул меня Мертвец. Он не пошевелился, изучая корабль.

   - Крюкомет, я с сопляком присмотрю за входом, - крикнул он боцману. Тот торопливо кивнул и бросился к трапам. Туда же поспешил и Сабля.

   Мне хотелось рассказать ему о том, кого мы увидели с Фарри. Но я столкнулся с тем, что не знаю, как объяснить всю важность произошедшего. Я перебирал слова в уме, но никак не мог сделать их действительно весомыми. Они казались мне неуместными, лишними, смешными. Цирковой силач из прошлого охотится за нами? Какая, к ледовым демонам, разница?! Сегодня, когда столько крови пролилось на холодный лед - рассказы о прошлом бессмысленны. Жестоки. Потому я решил промолчать об Эльме. Но о судьбе Неприкасаемого смолчать не смог.