Анатолий Дроздов - Золотые апостолы

— Как это случилось? — спросила Рита.

— Перегрызли горло, — всхлипнула Дуня, — как и Татьяне Сергеевне. Мы, наверное, последними его живым видели. Тело нашли днем на берегу. Люди теперь боятся вечерами из домов выходить. Говорят, бешеный зверь из леса прибежал. А дед говорит: не бешеный. А тут еще вы пропали…

Мы молча позавтракали во дворе. Степановна утром предложила нам яичницу, но воспоминания о настойке боярышника были еще очень свежи в наших телах, и мы отказались. Хотя в этот раз я не блудил по дорогам, как пьяный тракторист, в Горку мы приехали поздно. И все равно есть не хотелось. Вкусные дунины блинчики с медом не лезли в горло, так что я обрадовался, когда в кармане запищал телефон. Это был Стас.

— Как дела? — живо спросил он, едва поздоровавшись.

Я вкратце описал события последних суток.

— Значит, информация подтверждается, — деловито заключил он.

— Ну… — начал было я, но он прервал:

— Если бы существовали только свидетельства твоей журналистки, дело другое. Но ты — профессионал и нашел объективные артефакты: остатки рогож со следами золота. Значит, я не зря доложил шефу.

Я не нашелся, что ответить: такой прыти от него я не ждал.

— Слушай! — продолжил он, ничуть не смутившись. — Завтра в Горку прибудет целая группа: наши и специалисты из МВД. Шеф всех на ноги поднял. Сказал, что нельзя допустить, чтобы национальное достояние снова уплыло за границу. Жди. Твоя командировка продлена на неопределенный срок…

— Стас!.. — попытался возразить я, но он не стал слушать.

— Найдут или нет — не твоя забота. Ты только все покажешь и объяснишь. А то, чувствуется, в Горке не слишком стремятся искать. Товарищей поправят. Группа привезет специальное оборудование для ультразвукового просвечивания стен, «эмвэдэшники» душевно поговорят с обитателями монастыря. Они это умеют. Результат будет.

Я молчал.

— Аким? — тревожно переспросил он. — Ты куда пропал? Не злись: это уже не просто твое личное дело — государственное. Но я договорился: приоритет открытия — за тобой. Шеф так и сказал: «Наплевать, чья слава, главное, чтобы апостолы остались в стране!»

Я продолжал молчать,

— Аким! — заторопился он. — Так будет лучше.

— Спасибо…

— Ну вот, — расстроено сказал он, — я так и знал, что ты обидишься. Хотел, как лучше… Можно тебя попросить?

— Да.

— Если все найдется, возьмешь меня в экспертную группу? Для изучения и описания.

— Хорошо.

— Правда? — обрадовался он.

— Я тебя замуж возьму, если найдем! — злорадно ответил я и отключил телефон…

Припарковав «омегу» у горкинского универмага, я остался в кабине. Рита явно не желала, чтобы я сопровождал ее при покупках. То ли собиралась приобрести нечто интимное, то ли… С той минуты, как мы проснулись в одной постели, он держалась отчужденно, словно опасаясь, что позволила себе лишнее. И это огорчало куда больше, чем неожиданная инициатива Стаса.

По правде, мне следовало его поблагодарить. В своих поисках мы зашли в тупик, выхода из которого при всем старании не видели. Приезд спецгруппы все расставит на свои места. Если апостолы действительно существуют и спрятаны в Горке, их найдут. Если все это миф или, что того хуже, чья-то злая мистификация, историк Ноздрин-Галицкий станет посмешищем коллег. Пожизненно. Наравне со Стасом Козловым. Но тот хоть «остепенится» успел… И не важно, что дело заварил Стас. Все будут помнить, что группу в Горке встречал я…

Удивительно, но мысль о профессиональном провале меня почему-то не волновала. Отчужденное, как в день нашей встречи, лицо Риты… Но тогда это было понятным. Теперь же, после всего… Я до сих пор чувствовал на своем плече мокрое тепло ее щеки…

Рядом остановился автомобиль, но я даже не посмотрел в ту сторону. Только когда дверь «омеги» со стороны пассажира мягко распахнулась, я поднял взгляд. Это была не Рита…

Подполковник Ровда по-хозяйски устроился рядом, бросив фуражку к ветровому стеклу. Выглядел он довольным, и я ощутил, как внутри все закипает.

— Значит, не слушаем хороших советов? — благодушно спросил он. Но благодушным был только голос. Глаза смотрели жестко.

— К хорошим прислушиваемся, к плохим нет, — сухо отозвался я, изо всех стараясь держать себя в руках.

— Я, значит, плохое посоветовал, — как бы размышляя вслух, продолжил он. — Хотел помочь молодому человеку, спасти его от тюрьмы, а он не поверил.

— Не внял. По собственному разгильдяйству.

— Вот именно! — ничуть не смутившись, продолжил он. — Более того, впутался в новую историю. На этот раз — по-настоящему. Незаконное проникновение в жилище, похищение чужой собственности, — перечислял он, загибая пальцы. — По нынешнему кодексу лет на пять потянет, — для большей убедительности он показал мне растопыренную пятерню. — Суд, правда, может учесть первую судимость, раскаяние в содеянном и добровольное возмещение ущерба, — он явно наслаждался, — и назначить наказание, не связанное с лишением свободы. И никакой Владимир Петрович Павленко вам не поможет, несмотря на то, что он доктор наук и профессор, — злорадно подвел он итог.

— Значит, в этот раз — проникновение в жилище и похищение собственности? — ядовито спросил я. — Православный монастырь тоже я развалил?

Яд его не взял. Ровда лишь ухмыльнулся.

— У меня есть заявление отца Константина. Он самолично видел вас в стенах монастыря позавчерашней ночью, после чего обнаружил исчезновение японской видеокамеры. Мы сняли отпечатки с дверей в подвале с полным соблюдением процессуальных процедур. Думаю, ваши там тоже есть. Так что вы делали позапрошлой ночью в монастыре?

— Ходил к девочкам.

— У тебя же их две… — он явно не ожидал такого ответа, но мгновенно поправился. — На свидание — в подвал?

— Мне, в отличие от вас, не предоставляют комнату с диванами вдоль стен. Приходится приспосабливаться.

Если я и ударил его под дых, то лишь на мгновение. Спустя секунду лицо его стало прежним.

— Вот что, умник! — жестко сказал он, четко выговаривая слова. — Не знаю, кто и что сказал обо мне, но выбор у тебя небольшой. У меня есть заявление, есть пальчики с дверей. Сейчас мы поедем в райотдел и откатаем твои. Если хоть один отпечаток совпадет, — будет постановление о задержании. Будешь ночевать на нарах. И ни один прокурорский щегол тебя из изолятора не вытащит — слишком веские основания. Может, кто потом и вмешается, — наплевать, я подал рапорт об уходе на пенсию в связи с выслугой лет. Мне все равно. А ты просидишь минимум неделю, а то и месяц. Понял?