Роберт Говард - Конан (сборник)

— Когда весь древний мир погиб в Катастрофе, и море погребло в своих глубинах разбитые пики затерянной Атлантиды, а народы один за другим вернулись к дикости, Рука исчезла из пределов досягаемости человека. Три тысячи лет Рука спала, но когда юные королевства Кос и Офир вышли из варварства, талисман был вновь обнаружен. Мрачные короликолдуны угрюмого Ахерона пытались раскрыть ее тайны, а когда сильные гиборейцы растоптали это жестокое королевство, Рука перешла на юг, в пустынную Стигию, где кровавые жрецы этой черной земли использовали ее в чудовищных целях в ритуалах, о которых я не смею говорить. Когда какойто смуглый колдун был убит, Рука была похоронена вместе с ним и спала долгие столетия… но теперь грабители могил снова вернули к жизни Руку Нергала, и она попала к Манхассем Хану. Искушение полной и абсолютной власти, даруемой Рукой, развратило его, как до него — бесчисленное количество других, покорившихся коварной власти Руки. Я боюсь, киммериец, боюсь за все эти земли, ибо теперь, когда Рука Демона проснулась, и темные силы снова бродят по земле…

Голос Аталиса понизился до шепота и замер. Конан поежился и нарушил молчание, неловко проворчав:

— Нну ладно… Во имя Крома, приятель, но ято какое отношение имею к этим делам?

— Ты один можешь уничтожить воздействие талисмана на мозг сатрапа!

Горящие голубые глаза расширились.

— Как?

— Ты единственный владеешь противоталисманом.

— Я? Ты сошел с ума! У меня нет никаких амулетов и прочей магической дребедени…

Аталис, подняв руку, заставил его замолчать.

— Разве ты не нашел странный золотой предмет накануне битвы? — мягко спросил он. Конан уставился на него.

— Ну да, нашел. В Бахари, накануне вечером, когда мы стояли лагерем…

Он сунул руку в кошель на поясе и вынул гладкий блестящий камень. Философ и принц воззрились на него, забыв дышать.

— Сердце Таммуза! Воистину это и есть тот самый противоталисман!

Талисман имел форму сердца, величиной с кулак ребенка. Сделан он был из золотого янтаря или, возможно, из редкого желтого нефрита. Он лежал на ладони киммерийца, сияя мягкими огнями, и Конан с благоговейным трепетом вспомнил, как целебная пронзительная теплота талисмана изгнала из его тела сверхъестественный холод крылатых теней.

— Иди, Конан! Мы пойдем с тобой. Из этой комнаты есть секретный ход во дворец сатрапа, в зал, где он сейчас находится, — подземный тоннель, подобный тому, которым моя рабыня Хилдико провела тебя под городом в мой дом. Ты, вооруженный и защищенный Сердцем, убьешь Манхассем Хана или уничтожишь Руку Нергала. Опасности нет, ибо сатрап лежит, погруженный в глубокий магический сон, который приходит к нему всегда после того, как ему приходится призвать Тени Нергала. А сегодня вечером ему пришлось сделать это, чтобы победить туранскую армию Короля Йилдиза. Иди же!

Конан поднялся изза стола и выпил остатки вина. Затем он пожал плечами, пробормотал имя Крома и последовал за хромающим ясновидцем и принцем в темное отверстие за драпировкой.

Мгновением позже они уже скрылись в отверстии, и комната осталась пустой и тихой, как могила. Единственным движением было мерцание огней внутри зеленого зазубренного кристалла на столике рядом с креслом. В его глубине можно было разглядеть фигурку Манхассем Хана, лежащего в наркотическом сне посреди огромного зала.

6. Сердце Таммуза

Они шли сквозь нескончаемую тьму. Вода капала с потолка высеченного в камне тоннеля, и время от времени с пола на них сверкали красными огоньками глаз крысы — сверкали, и исчезали с яростным визгом. Маленькие мусорщики удирали от ног странных существ, что вторглись в их подземные владения.

Аталис шел первым, пробуя здоровой рукой мокрую неровную стену пещеры.

— Я бы не стал возлагать эту задачу на тебя, мой юный друг, — сказал он шепотом. — Но Сердце Таммуза попало в твои руки, и я ощутил целенаправленность — судьбу — в его выборе. Мы называем противоборствующие силы: Темную Силу — «Нергал», Светлую Силу — «Таммуз». Между ними существует определенная связь. Сердце проснулось и какимто непостижимым образом сделало так, что его нашли — потому что Рука уже бодрствовала и выполняла свое ужасное предначертание. Поэтому я поручил тебе это задание, ибо Силы уже избрали тебя для этого деяния… ТИХО! Мы уже под дворцом. Почти на месте…

Аталис протянул руку и коснулся грубой поверхности камня, загораживающего проход. Каменная глыба беззвучно отъехала в сторону на невидимых противовесах. В тоннель ворвался свет.

Они стояли в одном конце широкого, полного теней зала, высокий сводчатый потолок которого терялся во мраке. В центре зала, который был пуст, если не считать могучих колонн и этого единственного предмета, располагалось квадратное возвышение, а на возвышении — массивный трон из черного мрамора. На троне находился Манхассем Хан.

Он был средних лет, но худой и истощенный до предела. Белая, как бумага, нездоровая плоть, обтянутый кожей череп, черные круги вокруг запавших глаз. Он лежал на спине, откинувшись, а на груди у его покоилась рука с предметом, который он держал как скипетр. Это был жезл из слоновой кости, один конец которого был сделан в виде когтистой лапы демона, держащей дымчатый кристалл, который пульсировал неясными огнями, как живое сердце. Рядом с троном на медном блюде курилось наркотическое снадобье: сонный лотос, испарения которого давали колдуну силу вызвать демоновтеней Нергала. Аталис вцепился Конану в руку.

— Смотри — он все еще спит! Сердце защитит тебя. Выхвати у него Руку из слоновой кости, и вся власть покинет его!

Конан чтото проворчал в знак неохотного согласия, и двинулся вперед с мечом в одной руке. Чтото в это было такое, что ему не нравилось. Слишком легко…

— О, господа! Я вас ожидал.

Манхассем Хан улыбнулся им с возвышения. Они застыли в изумлении. Его тон был мягким, но безумная ярость горела в его больных глазах. Он поднял скипетр власти; он сделал движение…

Огни кристалла жутко вспыхнули. И вдруг, внезапно, хромой ясновидец закричал. Его мускулы скрючились в судороге невыносимой агонии. Он упал на мраморные плиты, корчась от боли.

— КРОМ!

Принц Тхан схватился за рапиру, но движение магической Руки остановило его. Его глаза стали пустыми и мертвыми. Ледяной пот выступил на побледневшем лбу. Он испустил пронзительный крик и упал на колени, раздирая ногтями лоб, когда клыки ослепляющей боли вонзились в его мозг.

— А теперь ты, мой юный варвар!