Александр Прозоров - Медный страж

— Ну не всем золотом блестеть…

— Не ожидал. Всякого в Угличе ждал, но такого… Отчего не приехал ко мне ни разу?!

— Не поверишь, три раза пытался. И каждый раз кувырком дорога ложилась, не добирался. Хорошо хоть, ты ко мне… Только как зимой-то? Лед на реках! Где ладья твоя?

— Две, ведун, две. Не поверишь, на Шексне перед волоком в ледостав попал. Всего несколько дней до дома не хватило. Пришлось в Белоозере зимовать. Часть товара там продал, часть по зимнику на санях до Новгорода отцу отправил. Да тут недалече. Я… — Любовод запнулся. — Я с поручением малым… А ладьи до Углича старый Коршун после ледохода приведет, аккурат по половодью. Вон, глянь, сын его, Ксандр. Тоже ужо кормчий умелый, — указал на русого голубоглазого молодца Любовод. — Да и боец неплохой. Кулаки с два моих каждый. — Купец наклонился к самому уху ведуна и шепнул: — Христианин…

Плечистый, как и новгородский купец, такой же высокий парень, несмотря на коряво-вавилонское имя, физиономию имел откровенно рязанскую, а потому Олег уточнил:

— Ксандр?

— Александром во Христе окрестили, — поправил молодец. — В честь святого Александра.

— Это какого — воина-великомученика или епископа-борца? — не преминул похвастаться эрудицией Середин.

— Александра Александрийского, — вскинул голову молодой кормчий.

— Язык сломаешь, — поморщился Любовод. — Лучше просто Ксандр. Опять же, и нежить лесная али колдуны городские имени не услышат, порчи не наведут. Я не про тебя, ведун.

— А хоть бы и про меня, — отмахнулся Олег. — Всякое творить приходилось, не обидчивый.

— Елага идет! — стрельнул глазами за плечо ведуна Любовод. — Ты смотри, со мной рядом садись. Тут, кроме как с тобой, и словом перемолвиться не с кем.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поклонился на три стороны хозяин. — Благодарю, что дом мой вниманием своим почтили, уважили. К столу прошу, гости дорогие, откушать, чем богаты.

Прислуга споро вынесла блюда с пирогами, кувшины, братины, викии, выставила ближе к хозяину кубки, а ниже по столу — медные ковши, деревянные корцы и ковкали. Елага Скотин занял место во главе. На лавке по правую руку от него, потянув за собой Олега, уселся новгородский гость. Его спутники очутились по рангу далеко у окна, в самом низу стола. По левую поместились жена и дочка, и таким образом Любовод и Зорислава оказались практически напротив друг друга и тут же развели взгляды: невеста на отца, жених на своих товарищей.

Елага, пока рассаживались прочие гости, многозначительно приподняв брови, указал на низкую медницу — медную емкость, формой похожую на обычную крынку. Середин спохватился, вспомнив про обязанности, налил полные кубки себе и Любоводу: с таким другом и напиться не грех. Пироги хватать пока не стал — с них пиршество только начинается. А застолье обещало быть долгим.

Под пироги гости выпили за Макошь, покровительницу наполненных кошельков, и за Марцану, богиню прибытка, за Похвиста и Стрибога, столь важных для путешественников. А после здравицы Сварогу и Даждьбогу слуги — мальчишки лет десяти, две девицы в подвязанных под самой грудью сарафанах и две женщины в возрасте — вынесли блюда с целиком запеченными поросятами, стерлядью пуда на два, из раскрытой пасти которой торчала щука, а у щуки — золотистый карась с вареной луковицей. Опричным блюдом стал прямоугольный серебряный поднос, на котором лежали грудой подрумяненные куски говядины, залитые сверху густым мясным соусом. Емкости с вином и медом поменяли на полные, в том числе и отдельную медницу для жениха.

— Вот, прими от меня в знак уважения, дорогой Любовод, — наколов на нож кусок мяса, протянул его гостю Елага. — Купец ты молодой да успешный, про то мне известно. За три года с одной ладьи прибытку на две получил. И ладно бы только на саму ладью. Но ведь и на товары, дабы трюмы ее заполнить, серебра хватает!

По череде гостей прокатился одобрительный гул — это мастерство они понимали и ценили.

— Прими и ты в знак уважения, дорогой Олег-ведун. — Такого жеста Середин как-то не ожидал и в первый миг даже растерялся. Но быстро сообразил, выдернул свой ножик, сдернул мясо на ломоть хлеба. — Наслышаны мы про честность твою, про деяния разные, что во всех концах земли русской ты творил. За то тебе от меня поклон.

— Прими и ты в знак уважения, дорогой Касьян, брат мой двоюродный. Все мы знаем, как с Персии ты, что ни год, вдвое больше самоцветов тамошних да индийских везешь. Прими и ты…

Середин понял, что раздача опричного мяса превращена в банальную процедуру представления гостей, взялся за кубок, повернулся к старому товарищу… И обнаружил, что тот слушает хозяина с напряженным вниманием. Деловая часть банкета: будущий тесть демонстрирует свои связи. Дальний знакомый ведь по первому приглашению на пир не придет, у всех своих дел хватает.

Ведун пожал плечами, съел мясо. Потом притянул блюдо с поросенком и начал его неторопливо кромсать, перекладывая к себе ломтик за ломтиком. Деловой части хватило как раз на обе задние ноги и хвостик. И еще на изрядный ломоть стерляди. Когда были представлены все, один из гостей поднял корец за тех, кто в дороге, и за милость к ним богов. Затем заскучавший ведун предложил выпить за то, чтобы реки не пересыхали — и тост был принят на «ура». Чтобы ветра были попутными — опять на «ура». Третьего тоста он произнести не успел: Любовод вдруг поинтересовался у одного купца, не углубляли ли персы гавань в Реште, у другого — как ныне держится мол в Мерсине и отстроился ли город после пожара. Третьего озадачил вопросом о прошлогодней мене воска и сала на кружева, после чего поднялся, положил руку Середину на плечо:

— Прощения просим. Мыслю я, друг мой Олег покажет, где тут ветром свежим дыхнуть можно, и прочее.

Молодцы на конце стола тоже подпрыгнули и начали выбираться к дверям. Во дворе Олег попытался провести гостей к домику над выгребной ямой, но они остановились возле сваленного стожка сена и дружно рухнули в него.

— Да-а, — почесал нос Любовод. — Косточки они мне счас перемывают… Ксандр, может, слазишь, послушаешь?

— Куда лезть-то? — обвел рукой бревенчатую стену молодой кормчий. — Токмо хлев да окно с девицей.

— Девицу не трожь! — предупредил Олег. — Это моя невольница. Никому не дам, сам съем!

— Да ты никак спутницей обзавелся, бродяга? — задорно толкнул Олега в плечо новгородец. — Чем это она тебя проняла?

— На все воля богов, Любовод, — отмахнулся Середин. — В поход на торков я с муромцами ходил. Разнесли поганых в пух и прах, обобрали до нитки, а мне их добычи вот эта малышка досталась.