Джо Аберкромби - Полвойны

— Праматерь Вексен собрала людей из многих мест, – сказал Отец Ярви. – Они не привыкли сражаться вместе. Они даже не говорят на одном языке.

Флот короля Утила огибал мыс: полчище кораблей вытянулось в форме стрелы, оставляя за собой белопенный след, над которым кружили морские птицы и который тянулся назад к чернеющим развалинам Валсо. Флот Верховного Короля, должно быть, заметил их – некоторые стали разворачиваться навстречу угрозе, другие поплыли прочь, третьи вспахивали берег, весла спутывались, и лодки сталкивались в беспорядке.

— На нашей стороне неожиданность, – сказала Сестра Оуд, восстановившая наконец дыхание. – Неожиданность – это уже половина сражения.

Скара хмуро на нее посмотрела.

— А в скольких битвах ты сражалась?

— Я верю в наш союз, моя королева, – сказала министр, скрещивая руки. – Я верю в Ломателя Мечей, и в короля Утила, и в Синего Дженнера.

— И в Рэйта, – неожиданно для себя добавила Скара. Она даже не понимала, что верит в него, не говоря уже о том, чтобы произносить это вслух.

Сестра Оуд подняла бровь.

— В него несколько меньше.

Раздался долгий низкий звук горна, такой глубокий, что, казалось, он заставил трепетать внутренности Скары.

Мать Скаер выпрямилась.

— Ломатель Мечей идет на пир!

И все мужчины разом высыпали из леса и хлынули на прибрежные дюны. Скара думала, что они побегут изо всех сил, но они двигались медленно, как мед на морозе.

Она заметила, что протянула забинтованную руку и вцепилась в плечо Сестры Оуд. Она не чувствовала такого страха с той самой ночи, когда сожгли Лес, но сейчас страх вызывал почти непереносимый трепет. Ее судьба, судьба Тровенланда, судьба союза, судьба самого Расшатанного моря балансировала на острие меча. Она едва могла стоять и смотреть, но не могла и отвести взгляд.

Из толпы людей Верховного Короля выбежал воин и неистово замахал руками, пытаясь подготовить стену щитов к отражению атаки. Скара едва-едва слышала сквозь ветер его хриплые крики, но для них было уже поздно.

Ломатель Мечей пришел за ними. Она видела его летящее черное знамя, и сталь под ним блестела, как брызги на гребне волны.

— Ваша смерть идет, – прошептала она.

Скара до боли скривила лицо. Грудь горела от учащенного дыхания. Она послала молитву Матери Войне, холодную и злобную молитву, чтобы захватчиков вышвырнули с ее земли в море. Чтобы она смогла плюнуть на труп Светлого Иллинга, прежде чем сядет Мать Солнце, и таким образом вернуть себе храбрость.

Казалось, ответ на молитвы был прямо перед глазами.

Черной волной ванстеры бросились по травянистым дюнам, ветер доносил высокое и чуждое эхо их боевых кличей. И, как песочная стена перед огромной волной, центр кривой стены щитов Верховного Короля начал осыпаться. Она почувствовала на своей руке руку Сестры Оуд и крепко ее сжала.

Люди Горма проломились сквозь непрочный строй, и Мать Война раскрыла крылья над побережьем Тровенланда и улыбнулась, глядя на резню. Ее голос был бурей металла. Шумом, как от тысячи кузниц и сотни скотобоен. Иногда по какой-то странной прихоти ветер доносил до ушей Скары слово, или фразу, или крик, преисполненный ярости, или боли, или мольбы от страха, и пугал ее, словно это произносилось прямо за ее плечом.

Отец Ярви шагнул вперед, устремив напряженный взгляд на берег, и костяшки его пальцев побелели на эльфийском металле посоха.

— Да, – шипел он. – Да!

Правый фланг Верховного Короля, до этого медленно уступавший, теперь мгновенно сдался, люди побежали по гальке, бросая оружие. Но некуда было бежать, кроме как в руки Матери Море, а это поистине неуютные объятья.

На высоких дюнах еще держалось несколько кучек воинов Верховного Короля. Они старались оказаться достойными песен, но были лишь островками в потоке. Скара увидела, какой урон наносит паника огромной армии, и поняла, что исход битвы может измениться в один миг. Она смотрела, как упал позолоченный символ Единого Бога и его сокрушили пятки тех, кто верен Матери Войне.

После атаки Горма берег был усеян черными фигурами, словно топляком после бури. Сломанные щиты, сломанное оружие. Сломанные люди. Скара широко раскрытыми глазами осматривала останки, пытаясь сосчитать убитых, и едва смогла сглотнуть, потому что горло неожиданно перехватило.

— Это я сделала, – прошептала она. – Мои слова. Мой голос.

Сестра Оуд обнадеживающе сжала ее руку.

— И вы поступили правильно, моя королева. Жизни, которые удалось сберечь здесь, будут стоить жизней позже. Это было большее благо.

— Меньшее зло, – пробормотала Скара, вспоминая уроки Матери Киры. Но ее позаимствованный министр все поняла неправильно. Не вину она чувствовала, но благоговейный страх перед своей властью. Наконец-то она чувствовала себя королевой.

— У строителей курганов нынче будет много работы, – сказал Отец Ярви.

— А через некоторое время и у работорговцев Вульсгарда. – В кои-то веки тон Матери Скаер был неохотно-одобрительным. – Пока все идет по вашему плану. 

Отец Ярви уставился на море, на его сухопаром лице заходили желваки. 

— Пока.

Битва на Отце Земле окончилась победой, но в проливе авангард флота короля Утила лишь сейчас достиг кораблей Верховного Короля. На самом переднем его крае Скара увидела голубой парус, надутый ветром, и почувствовала кровь, обкусив ноготь до мяса.

Убийца

— Не делай глупостей, ладно? – сказал Синий Дженнер.

Рэйт думал о тренировочной площадке в Вульсгарде. О том, как свалил парня вдвое больше себя, ударив его быстро и жестко. И смотрел потом, как тот съежился на земле. На тень от своего сапога на окровавленном лице парня. Вспомнил, как на плечо легла огромная рука Гром-гил-Горма.

Чего ты ждешь?

Он уставился на флот Верховного Короля, на неразбериху натянутых веревок и поднятых весел, на надутую ветром парусину и напряженных мужчин. 

— В бою есть только одна глупость – это держаться сзади, – прорычал он и зажал во рту искусанный плотницкий клин. Его зубы так точно вошли в выемки, как сходятся две половины расколотой чаши.

Стремительно несущийся киль Черного Пса нырял в волны, окатывая брызгами кривящихся гребцов и пригнувшихся между ними воинов.

Рэйт глянул назад, на землю. Побережье будто подпрыгнуло, когда Мать Море подняла Черного Пса и бросила вниз. Он думал, наблюдает ли Скара, вспомнил ее глаза, эти большие зеленые глаза, которые, казалось, поглощали его. Потом подумал о Ракки, который был один в бою, и некому было прикрыть ему спину – и так крепко сжал ручку щита, что побитые костяшки пальцев запылали.