Вадим Панов - Королевский крест

Крылов закрыл крышку, глубоко вздохнул, сосредоточился, положил правую ладонь на медальон и громко, отчетливо и абсолютно серьезно произнес:

— Fata viam inveniunt![7] По праву господина Колоды Судьбы я требую, чтобы линии грядущего обволокли Королевский Крест! Пусть начнется игра!

Где расположены окна нужной квартиры, масанам подсказал охранник здания. Он же любезно подтвердил, что Никита пребывает дома. В полном одиночестве. Последнее заявление сначала показалось барону странным: незаметным, легким мазком пощупав здание, Бруджа увидел, что Крылов проводит время с женщиной. Но уже через мгновение все встало на свои места — в квартире Никиты находилась ведьма. Не самая сильная на свете, но вполне способная незаметно пройти мимо охранника.

Ведьма в доме… Не она ли станет причиной проблем, о которых предупреждала Клаудия? Но в отсутствие информации размышлять на эту тему было бессмысленно. Барон отпустил охранника и приказал Жан-Жаку подняться к окнам, посмотреть, что происходит в квартире.

— Пусть начнется игра!

Шкатулку окутала едва заметная бордовая дымка, крышка чуть приподнялась, стенки опрокинулись, увеличились в размерах, расплылись в глазах, не позволяя наблюдателю сосредоточиться, бордовая дымка стала гуще, а когда рассеялась — на полу перед Крыловым появился маленький столик, покрытый зеленым сукном.

«Колода Судьбы предлагает только одну игру — „Королевский Крест“, — вспомнил Никита слова Анны. — Это парный пасьянс, у тебя будет противник, которого следует обыграть».

Расклад пасьянса соответствовал названию. В центре столика расположились восемь королей, четыре красных и четыре черных, базовые карты, выложенные в виде креста. Перед каждым игроком — ряд тузов одного цвета, Крылову достались красные. Справа находилась закрытая колода, слева оставалось место для талона.[8]

— Обалдеть! — Никита провел ладонью по зеленому сукну, взял в руки туза — почувствовал знакомое покалывание в подушечках пальцев, покачал головой. — Это все — правда.

И вздрогнул — противник открыл первую карту.

Верхний лист Колоды поднялся в воздух, медленно перевернулся, демонстрируя ошарашенному Крылову свое значение — двойка пик, — и медленно лег на червового туза, перекрыв Никите ход в этой стопке. Следом открылась четверка треф. Невидимый соперник поколебался и отправил карту в талон.

Руки Крылова задрожали. Он был готов ко всему, он поверил в магию и испытал боль во время ритуала, он принял случившееся, но карты, спокойно плывущие по воздуху, выбили его из колеи.

— Соберись, — приказал себе Никита, успокаивая дыхание. — Соберись, пора делать ход.

И потянулся к Колоде.

— Можно ли говорить о том, что набег мятежников закончился?

— Я абсолютно уверен в этом. — Интервьюируемый франт в элегантном светло-сером костюме помолчал. — Можете считать мои слова официальным заявлением Темного Двора: в настоящий момент в Тайном Городе не осталось масанов Саббат. Уничтожено семнадцать мятежников, троим удалось уйти. Мы потеряли четверых воинов, двоих из клана Треми и двоих из клана Гангрел. О жертвах среди мирного населения будет сообщено завтра.

— Комиссар, всех интересует, когда прекратятся набеги?

Сантьяга пожал плечами:

— Мы работаем над этим.

Улыбнулся.

Барон стиснул зубы и выключил установленный в машине телевизор. Проклятый нав! «Мы работаем над этим!» Сколько столетий продолжается эта «работа»? Сколько свободных воинов погибло?!

Бруджа давно стал хладнокровным циником, равнодушным, проявляющим эмоции только в качестве элемента игры, но Сантьяга вызывал у него дикую ненависть. Такому приливу чувств позавидовал бы любой юнец.

— Проклятая тварь!

— Барон, чел начал игру!

Александр посмотрел на Жан-Жака, снова на экран, где продолжал улыбаться комиссар Темного Двора, выключил телевизор и коротко кивнул:

— Возвращаемся.

Слабый фон магии Крови, который оставлял Жан-Жак, не остался не замеченным Анной. Девушка уловила изменения в привычной энергетической картине, обратила на них внимание и, не открывая глаз и продолжая делать вид, что спит, принялась сканировать окружающее пространство. В соседнюю квартиру пришел маг? Работает артефакт? Или где-то далеко идет магическая дуэль, а сюда долетели остаточные следы? Жан-Жак слишком хорошо скрывал следы своего присутствия, чтобы Анна мгновенно засекла его. Возможно, если бы сканирование продолжилось чуть дольше, девушке удалось бы вычислить визитера, но вспышка магической энергии стерла создаваемый масаном фон, закрыла его от поиска, позволила скрыться.

Анна же, почувствовав, что Никита активизировал артефакт, открыла глаза, перевернулась на спину и улыбнулась.

Игра началась.

Глава 3

— Никто не говорит о массовых убийствах, комиссар! Уничтожению подвергнутся только хищные челы: аристократия, военные и духовенство. — Кардинал Ги Луминар выразительно посмотрел на Сантьягу. — Перебьем тех, кто сможет организовать сопротивление, кто сможет поднять голову. Остальные пусть плодятся.

— Нам ведь нужна пища!

— Мы все предусмотрели!

— Это будут фермы по выращиванию пищи!

— Окончательное решение еще не принято, — пояснил Ги. — Я, например, считаю, что надо загнать челов в четко ограниченные области и предоставить им определенную автономию.

— Правильно, — кивнул Мануэль Робене. — Мы даже разработали для них законы. — Он бросил на стол свернутые в трубочку листы. — Назвали их Догмами Покорности.

Лидеры кланов встретили сообщение дружным хохотом. Комиссар Темного Двора дотронулся пальцем до развернувшихся на столе бумажек, помолчал и вежливо улыбнулся:

— Удачное название.

— Мы планируем начать вторжение из Восточной Европы, — вновь вернул себе слово Луминар. — Пойдем широким фронтом. Носферату отвлекаются на Балканы, остальные — строго на запад. По мере продвижения чистим территорию и сбрасываем недобитых челов в Атлантику.

— По нашим оценкам, контроль над Европой будет установлен в течение девяти-двенадцати месяцев.

— Наши планы укладываются в стратегию Великих Домов, не так ли?

Последний вопрос задал Сила Треми, епископ одного из самых непредсказуемых кланов Масан. Осторожный Сила долго молчал, наблюдал за Сантьягой, пытаясь понять, для чего навы потребовали созыва этого совещания. Не понял — Сантьяга умел быть бесстрастным — и принялся задавать уточняющие вопросы: