Расщеплённая сталь. Том 1 - Ex mod
По закону метки, шарды разделились. Из шести стали двенадцать. Каждое лезвие смерти выбрало новую цель. Каждый шаг — приговор.
Один из шардов вонзился в спину урода, насиловавшего девушку за кухней. Вскрик. Всплеск крови. Потроха, как выпавшие внутренности разорванного мешка, вывалились прямо на девушку. Она завизжала, не от боли — от ужаса. От горячего мяса, стекающего по её коже.
Повсюду раздавались крики. Не просто крики — рев боли, вопли ужаса, визг смерти. Шарды пронзали людей, словно неминуемая кара. Один срезал половину лица. Другой разорвал шею, обдав всё вокруг фонтаном артериальной крови. Один прошёл через глаз, вышел через затылок. Мгновения — и тела валились, как скошенные стебли.
— Возврат! — скомандовал я.
Шарды вернулись, облепленные плотью, стекающие мясом. Их металлический звон смешивался с хрипами умирающих. Демиан и Кендрик, хотя и прошедшие ад войны, лежали бледные. Но не дрогнули. Без слов открыли огонь по выжившим. Пуля за пулей. Одна в голову. Вторая — в грудь. Третья — в позвоночник.
Я вытащил винтовку, выпустив ещё шесть шардов. Один в висок. Половина черепа разлетелась. Второй в пах — кровь, кишки, вопли. Шарды били точно, без промаха. Каждая смерть — хладнокровная.
Лагерь впал в ступор. Кто-то пытался бежать. Кто-то кричал. Женщина у кухни рухнула в обморок, захлебнувшись воздухом. Один из АБСХов начал молиться — шард оборвал молитву, пробив ему глотку. Он рухнул вперёд, захлёбываясь собственной кровью.
И никто уже не верил, что выживет. Никто не знал, где спасение. Потому что оно не приходило. Оно пришло, чтобы казнить. Но на этом моя резня не закончилась.
Сорвавшись с места, я метнулся вниз рывком — тело взорвалось в ответ, мышцы сработали молниеносно, как пружины, что десятилетиями ждали своей активации. Возврат. Шарды с хрустом вырвались из тел, прибитых к стенам — мясо, кости, внутренности разлетелись по округе, будто сноп гнилых лепестков. Один из осколков пробил череп, другой — вошёл под лопатку и вырвался наружу, оставляя за собой гейзер тёмной крови. Третий угодил прямо в рот уроду, разорвав челюсть с таким звуком, будто лопнул мешок с известью. Я не остановился. С разбега прыгнул — прямо в морду следующему. Выпив флакон я ускорился и влетел и мой кинжал пробил горло урода. Шипение, кровь. Кровь лилась повсюду. Она покрывала руки, впитывалась в поры, въедалась в ногти, оставляя запах, от которого будет мутить всех выживших.
Лагерь заливало алым. Грязным, тягучим, парящим. Воздух дрожал, как в печи, насыщенный медью и гарью. Крики не прекращались. Горожане, затаившиеся в тени разрушенных бараков, теперь кричали ещё громче. Кто-то падал на колени. Кто-то — пытался ползти, спрятаться, не смотреть. Дети тянулись к матерям, а те, обезумев от ужаса, прикрывали их, как могли, подламываясь на сухих, промозглых руках. Шарды дрожали за спиной, готовые вновь вылететь наружу. Метка заструилась жаром — кулдаун сошёл. Она почти пела, зовя к следующему убийству.
— Тебе, — прошипел я и указал на ближайшего ублюдка. Метка прилипла к нему, вспыхнув на груди, как жгучий след приговора. Тело дрогнуло, и в следующий миг разнеслось на куски. 12 новых шардов, рванув вперёд, закрутились в воздухе, будто чьи-то жаждущие зубы. Они шли не просто в грудь или голову — нет. Они ныряли под столы, в щели, в бараки. Один пробил стену, другой, изгибаясь, залетел под обрушенный потолок, третий — нашёл спрятавшегося за шкафом офицера. И если кто-то пытался спрятаться — не успевал. Плоть разрывалась на клочья в самых укромных местах: в глотках, в подмышках, в паху. Разрывы с хрустом и скрежетом. Живые тела рвались, как бумажные.
Мужики стреляли без остановки. Огонь винтовок, крики, паника. АБСХ-овцы метались, как крысы, ловя пули в спины, в лица, в бока. Некоторые, задетые не насмерть, ползли, истекая кровью, оставляя после себя мокрые следы страха. Один пытался кричать о пощаде — его заткнул осколок прямо в рот, распоров ему щёку и вывернув мозг наружу.
Я скомандовал:
— Возврат.
Шарды со свистом рванулись обратно ко мне. Вихрь, обагрённый мясом, вновь замер за спиной. Всё. Тишина на мгновение. Жуткая, зловещая тишина. В ней — всхлипы, капли, падение крови. И осознание: всё вокруг мертво или почти.
Но даже эта точка покоя не принесла облегчения. Пара горожан погибли. Случайно. Без смысла. Попали под хаотичный огонь уродов. Женщина с разорванной грудью. Мальчишка, которому перебило шею. Их тела не двигались. Только кровь, впитывающаяся в землю, дышала ещё пару мгновений.
Подбежал мужик. Колени предательски дрожали. Он рухнул на них прямо передо мной, как будто вес всего лагеря на нём отразился.
— Вы... вы из армии спасения? — прошептал он, глядя на меня, весь в крови, с капающими с шардов каплями, что падали мне на спину, как горячий дождь. Его руки тряслись, а глаза метались между моими глазами и осколками за спиной.
Я нахмурился.
— О чём ты? — хрипло спросил я.
Он замолчал. Поднял глаза. В них — страх, неверие. Больше того: отчаяние. Он хотел верить, что я спаситель. Что я пришёл с неба. Что всё это не ад, а очищение.
— Тогда кто вы? Кто вы такой?..
Позади уже подходили Демиан и Кендрик. Их лица были мрачными, руки — в крови, сапоги — в остатках чьей-то плоти. Демиан бросил коротко:
— Грим, остались только недобитки может кто спрятаться смог.
Я кивнул. Воздух был наполнен железом. Плотный, горький, как смерть.
— Прочистите местность. Тем что пиздец добить. Тех, кто еще проживет — перевяжите. Нам нужны ответы.
Мужик всё ещё стоял. Не двигался. Смотрел на меня, как на чудовище, вылезшее из преисподней. Неловко, тихо он снова задал вопрос:
— Кто вы?..
Я посмотрел на него. Тихо. Без улыбки, но с холодом:
— Каторжанин.
И развернулся, уходя в сторону бараков, туда где могли быть живые. Я шёл, чувствуя, как шарды слегка колеблются в воздухе. Они были спокойны, но готовые. Как хищники, что ждут сигнала.
— Потом поговорим, — бросил я через плечо. — Дела есть.
Зайдя в барак, я едва не получил пулю в лоб — из шкафа на меня вывалился здоровяк
