Осень бедствий (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Кофейня была практически пустой, только сидели за столиком неподалеку парень с девушкой. Но те были заняты собой, и не обратили внимание на Анну.

Анна медленно поставила на стойку тарелку и чашку.

- Администратора позовите, девушка.

Девушка-бариста смерила Анну презрительным взглядом.

- Зачем?

Анна выдохнула и расправила плечи. С дерзостью слуг она сталкивалась, и справляться с этим умела.

- Любезнейшая Алла Игоревна, будьте добры позвать администратора.

- Э...

- И немедленно.

По кофейне словно стужей повеяло.

У Аделины получалось намного лучше, будь здесь ее величество - нерадивая обслуга уже мчалась бы за администратором, но кое-что умела и Анна.

Вежливость - и никаких сомнений в своем праве отдавать приказы. У Анны сомнений и не было.

Алла Игоревна сама не поняла, как ноги сделали шаг, второй, а потом она громко позвала.

- Михаил Николаевич! Вас!

Мужчина, который вышел по ее зову, Анне решительно не понравился.

Молодой, лет тридцати-тридцати пяти, чуть пониже Анны, но в два раза ее толще, с черными волосами, словно прилипшими к голове, и выпуклыми серыми глазами. Дорогой костюм сидел на нем... нет, не сидел.

Бывают люди, которые носят любые вещи, с привычной безмятежностью и душевным спокойствием.

А бывают люди, на которых любые вещи сидят, как на вешалке.

Михаил Николаевич не носил костюм. Он выставлял его напоказ! Гордился им!

Посмотрите, люди, какой я костюмный!

Я купил себе дорогой костюм!

Вы должны мне завидовать! Ну позавидуйте же мне!

Анна посмотрела на менеджера. Вот как есть - приказчик в третьесортной купеческой лавке! И волосы зализаны чем-то жирным и блестящим - у них бриолином пользовались. И взгляд заискивающий, бегающий...

Обслуга всегда остается обслугой. И речь не идет о тех, кто занимается чем-то подобным в силу обстоятельстве. Речь идет о халдеях по духу.

- Сударь, в вашем кафе отвратительное питание и ужасное обслуживание. Прошу вас, попробуйте это пирожное...

Михаил Николаевич пожал плечами.

- Ну, щас...

Взял чистую ложку, отколупнул кусок пирожного и сунул его в рот. Двинул челюстями, напоминающими ковш экскаватора.

Зря.

- М-мать!

Это был достаточно вольный перевод его выражения. Анна поморщилась, Алла наоборот, пригляделась.

- Чего?

Мужчина взвыл и сплюнул прямо на ладонь...

Пирожное было с орехами. А вот если орехи плохо почистить... кусок скорлупы попался Михаилу под зуб. Зуб не сломался, но судя по всему, десна болела. Поди, укуси!

- Надеюсь, вы понимаете, что это несъедобно, - мягко произнесла Анна.

Мужчина поднял на нее злые глаза.

- Ты! Приперлась тут...

- Я не буду подавать в суд на ваше кафе. И не буду рассказывать об этом отвратительном инциденте. Но советую обратить внимание и на повара, которого давно пора гнать в шею, и на девушку, которая вместо работы болтает по телефону, и на грязные столики, и на плохо вымытую посуду, и на отсутствие салфеток... перечислять можно долго. Всего вам наилучшего.

Анна развернулась и вышла из кафе.

Несколько секунд Алла молчала. Потом...

- И что это было?

Администратор обложил ее трехэтажным матом - и направился на кухню.

Вот козлы!

Сколько раз он говорил, чтобы следили, что в кастрюлю кладут! Уроды!!!

Анна вышла из кафе с ощущением... победителя?

Она вступила в бой с обстоятельствами.

Она не проиграла.

Никто не заподозрил в ней... чужака. Никто не тыкал пальцем, не кричал: «держи ее!» Никто не сомневался в ее праве говорить и спорить.

А если так...

Она обязана справиться. И победить!

Не так уж и страшен этот мир! Да, в нем есть техника, телефоны, телевизоры и реклама. А в Русине - нет. Но люди везде одинаковы, и нерадивые слуги - тоже.

И проблемы одни и те же...

Она справится.

Теперь она знает, что справится.

Русина, Ирольск.

- Надо уезжать.

Жом Лейва поправил шляпу и посмотрел на жену, словно ожидая возражений. Но та и не подумала спорить.

- Надо уезжать.

- Я поговорю с родителями. Ты переговори со своими родными. У нас есть возможность уехать, помнишь Марка?

- Да.

Жама Аллея Лейва кивнула, глядя на мужа. Эта невысокая, полная женщина, с черными волосами и такими же яркими черными глазами, никогда не спорила с супругом.

К чему?

Они и так хотели одного им того же, думали об одном и том же, мечтали, стремились...

К чему?

Есть и такие мечты.

Тихо и спокойно прожить свою жизнь, вырастить детей, увидеть внуков...

Борха Лейва всю жизнь был хорошим портным, как и его отец, как и его дед. Жил в Ирольске, работал, зарабатывал...

И все было в общем-то неплохо, пока не началось... ЭТО.

И тут Лейва почувствовал - беда.

Нутром почувствовал, как когда-то его дед, успевший унести ноги из Ферейских гор ровно за два года до того, как там полыхнуло.

Кто не успел, там и остались, озверевшие горцы резали всех, не разбирая - мужчина, женщина, ребенок... а вот Лейва успел. Осел в Ирольске, детей вырастил, внуков увидел, правнукам, вот, порадоваться не успел.

И теперь достойный его потомок нутром чувствовал - надо бежать.

Бежать далеко, быстро, заметая хвостом следы. Любые деньги платить, но бежать первым.

Почему?

Потому что будет шанс устроиться на новом месте. Всегда есть ниша, которую ты можешь занять, всегда, в любой стране, при условии, что в твоих руках крепкое ремесло. Но если приехавших - немного.

А если их тысячи?

Десятки или сотни тысяч?

Любая ниша забьется. Но у Борхи уже будет какая-никакая, но жизнь. Связи, опыт... Справится! Деду тоже тяжело было.

Надо уезжать.

И родных с собой хвать, пока есть возможность.

Борха не врал жене. Его старый приятель, Марк, гонял паровозы по ветке, он и пообещал поговорить.

Ламермур.

Да, для начала - Ламермур. А оттуда можно и подальше убраться. Борха так и собирался сделать. Были и запасы, и кое-какой жирок под кожей...

Родных бы уговорить!

Да, будет много людей, вагон придется брать. Но вместе они справятся. Он, Аллея, их четверо детей, его и ее родители, братья, сестры, племянники - общее число человек под сто выйдет, как бы не больше. У них в Ирольске крепкая община.

Но...

Борха понимал, что надо уезжать.

А захотят ли поехать остальные?

Предложит он всем. А кто согласится?

Но уговаривать надо, уговаривать он всех будет... потому что дедовский нюх говорил Борхе - пахнет кровью.

Большой кровью, страшной...

Мужчина коснулся щеки супруги.

- Начинай собирать вещи.

И жена медленно прикрыла темные глаза. Она будет собираться.

Россия.

- Анна Петровна Воронова?

- Да. Здравствуйте.

Анна смотрела чуточку удивленно.

Мужчина, стоявший рядом, был ей совершенно незнаком. И память Яны никаких откликов не давала.

- Оперуполномоченный, капитан полиции Лейкин.

Мужчина достал из кармана красную книжечку, махнул ей в воздухе и попробовал закрыть. За секунду.

- АТАС! МЕНТЫ! Всем улыбаться! - завопила память Яны. Перед глазами Анны мелькнула какая-то картинка с ... пингвинами? А потом память посоветовала «делать ноги, и быстро!». Анна советы проигнорировала и решила действовать, как учили ЕЕ, а не Яну.

- Позвольте, я прочитаю, - не дала этого сделать Анна.

- Пожалуйста.

Анна чуточку прищурилась.

- Олег Андреевич Лейкин. Рада знакомству. Что вам угодно?

- Побеседовать, Анна Петровна. Уделите мне немного времени?

Анна огляделась.

До дома оставалось буквально метров сто... и безумно хотелось спрятаться. Удрать, ни с кем и ни о чем не разговаривать...

Нельзя.

Всю жизнь было нельзя, и сейчас ничего не поменялось.

Девушка склонила голову.