Джордж Мартин - Танец с драконами

— Ты не спрашиваешь о брате, — отметил он, пока они ожидали пирожные с кремом. Король обожал пирожные с кремом.

Серсея встрепенулась, её зелёные глаза засверкали, отражая пламя свечей.

— Джейме? Есть новости?

— Никаких. Серсея, тебе надо готовить себя к…

— Если бы он умер, я бы знала. Дядя, мы вместе пришли в этот мир. Он не покинул бы его в одиночку. — Она сделала глоток вина. — Вот Тирион, тот может валить, когда сочтёт нужным. Но я полагаю, что и о нём ничего не слышно.

— В последнее время желающих получить деньги за голову какого-нибудь карлика не наблюдается, если ты об этом.

Она кивнула.

— Дядюшка, можно один вопрос?

— Я весь в твоём распоряжении.

— Твоя жена… планируешь ли ты вызвать её ко двору?

— Нет.

Дорна, кроткая душа, чувствовала себя на своём месте лишь дома, в окружении друзей и родных. Она родила ему прекрасных детей, мечтала о внуках, молилась по семь раз на дню, любила вышивание и цветы. В Королевской Гавани она будет так же счастлива, как котята Томмена, окажись они в змеиной яме.

— Моя леди-супруга питает неприязнь к дальним поездкам. Ланниспорт — её любимое место.

"Мудра та женщина, что знает свое место."

Ему не понравился её тон.

— Что ты имеешь в виду?

— Я сказала ровно то, что имела в виду.

Серсея подняла бокал, и веснушчатая девушка вновь наполнила его вином. Подоспели пирожные с кремом, и разговор устремился в более необременительное русло. Только когда Томмен и котята в сопровождении сира Бороса отправились в королевскую опочивальню, речь зашла о суде над королевой.

— У Осни два брата, и они не будут просто стоять и смотреть, как его казнят, — предостерегла Серсея.

— Я уже думал об этом. Оба они взяты под стражу по моему приказу.

Похоже, этот ответ её осадил.

— В чём их обвиняют?

— В порочной связи с королевой. Как сообщил мне Его Святейшество, ты призналась, что спала с ними обоими, — ты что, забыла?

Она покраснела:

— Я всё помню. Что ты собираешься с ними делать?

— Отправлю на Стену, если они признают свою вину. Если будут всё отрицать, им, скорее всего, придётся встретиться с сиром Робертом. Таких людей не стоило возносить так высоко.

Cерсея опустила голову.

— Я… Я ошибалась в них.

— Вы во многих ошибались, как я посмотрю.

Он бы сказал и больше, но в комнату вошла круглолицая темноволосая послушница:

— Мой лорд, моя леди, прошу прощения за вторжение, но внизу ждёт мальчик. Великий Мейстер Пицелль просит лорда-регента о встрече, срочно.

Черные крылья, черные вести, — подумал сир Киван. Может быть пал Штормовой Предел? Или это известия от Болтона с севера?

— Вдруг это новости о Джейме, — произнесла королева.

Был лишь один способ это проверить. Сир Киван поднялся:

— Прошу меня извинить.

Перед тем, как выйти из комнаты, он опустился на одно колено и приложился к руке племянницы. Если её безмолвный великан подведёт, этот поцелуй будет последним в её жизни.

Послание Пицелля принёс мальчонка лет восьми-девяти, укутанный в мех с головы до пят и похожий на медвежонка.

Трант заставил его ждать на мосту у ворот Тисков Мейегора.

— Иди согрейся у огня, парень, — сказал сир Киван, вкладывая в его ручонку пятачок. — Я знаю дорогу в птичник и обойдусь без проводника.

Снегопад наконец-то прекратился. Сквозь прорехи в облаках проглядывала полная луна, пухлая и белая, словно только что слепленный снежок. Звёзды лучились холодным далёким светом. Сир Киван шёл через внутренний двор, и замок казался ему чем-то чужеродным, башни щерились ледяными клыками, а проторенные дорожки скрылись под белым одеялом. Прямо перед ним упала сосулька длиной с копьё и рассыпалась вдребезги возле него. И это осень в Королевской Гавани, с грустью подумал он, что же сейчас творится на Стене?

Дверь открыла девочка-служанка, тощее существо в просторном одеянии с меховой подкладкой, которое было ей велико. Сир Киван потопал ногами, чтобы сбить снег с сапог, снял плащ и бросил его девочке.

— Великий Мейстер меня ожидает, — сообщил он.

Девочка кивнула, внушительно и безмолвно, и указала на лестницу.

Личные покои Пицелля были под птичником, анфилада просторных комнат, заставленных стеллажами с целебными травами, мазями, настойками, загромождённых полками с книгами и свитками. Сир Киван всегда находил эти комнаты слишком душными. Но не сегодня. Холод в покоях Пицелля был осязаем. Чёрный пепел и догорающие головёшки — всё, что было в камине. Горело несколько свечей, и кое-где трепетали пятна неяркого света от их дрожащего пламени.

Остальное было окутано тьмой… только в проёме распахнутого настежь окна ветерок неспешно кружил россыпь ледяных кристаллов, переливавшихся в лунном свете. По подоконнику бродил туда-сюда гигантский взъерошенный ворон со светлым оперением. Самый большой, которого когда-либо доводилось видеть Кивану Ланнистеру. Больше охотничьих соколов Утёса Кастерли, больше самой огромной совы. Вокруг птицы вился снег, луна серебрила её перья.

Он не серебристый. Он белый. Это белая птица.

Белые вороны Цитадели не переносили послания, как их тёмные собратья. Они вылетали из Старого Города, неся лишь одну весть, — о смене времён года.

— Зима, — произнёс сир Киван. Это слово растаяло в воздухе белым облачком. Он повернулся спиной к окну.

Потом что-то резко ударило его в грудь, промеж рёбер, сокрушительно, будто кулак великана. Оно выбило из него дух, и, пошатываясь, он сделал несколько неуверенных шагов назад. Белый ворон взмыл в воздух, и его белые крылья с хлопаньем смыкались над головой при каждом взмахе. Сир Киван привалился к подоконнику. Что это… Кто это… Арбалетный болт вошёл в грудь почти по самое оперение. Нет. Нет, так же умер брат. Вокруг древка появилась кровь. «Пицелль», — невнятно проговорил он, недоумевающий, сбитый с толку. «Помогите мне… Я…»

Потом он увидел. Великий Мейстер Пицелль сидел за столом, его голова покоилась на огромном фолианте в кожаном переплёте. Спит, подумал Киван… но, моргнув, заметил, что рябая голова старика была разворочена, из огромной багровой раны натекла лужа крови и залила страницы книги. В пламени настольной свечи было видно, что стол усеян осколками кости и кусочками мозга, которые возвышались островками в озере расплавленного воска.

А ведь он просил охрану, подумал сир Киван. Надо было послать к нему стражников. Неужели Серсея права, от начала и до конца? Неужели это работа его племянника?