Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

— Идёт.

— Милочка, уберите локоть, вы так вибрируете…

— Никогда не думала, что… борьба так волнительна. Ах…!

— О да, захватывающее зрелище.

— Вы заметили? Ну, когда они встают?

— Оо, это же… вы понимаете?

— Это… это необыкновенно!

— О да, я всё помню!

— Весёлый, держишь за Певуна?

— Мы напарники.

— А ни хрена! Ща его вышибут!

— Спорим?

— Десять к одному, ставлю две.

— Деньги-то есть? А то…

— Не боись, Весёлый, подрасчёт был.

После первого круга осталось шестнадцать пар. Ставки росли, росло и волнение зрителей. Новая жеребьёвка. И началось. Схватки всё яростнее, злее. Эркин оставался спокойным. Смотрел борьбу, молча про себя болея за своих. Пока везло: жребий ещё ни разу не сводил их между собой. Находил взглядом Андрея — ты смотри, куртку купил, молодец; Фредди — ух, как играет шибко, отводит душу за вчерашнее, судьям же играть запрещено; мельком посмотрел на Джонатана, но сразу натолкнулся на цепкий внимательный взгляд русского офицера и жадные, раздевающие взгляды белых леди на грузовиках. Шлюхи, одно на уме. И отвернулся, чтобы не завестись. Сейчас спокойно надо. Без особой спешки, но и тянуть нечего. Тянуть — силу терять. Хорошо — промяться успели, и суставы чуток разработали. И это ж не насмерть в камере, не поединок, а борьба. По правилам. А что ставят на нас, так на стрельбах одни белые, а тоже ставили и на них. Так что… Зовут. Всё побоку.

Эркин встал, привычным движением сбрасывая рубашку, и шагнул в круг. Везёт ему на противников. Опять… Ишь какие мяса у чёрного… Ну, сейчас, ну, замахнись на меня, раскройся…

Эркин поднырнул под летящий в лицо кулак, пригнулся и, крякнув от натуги, поднял на спине могучего негра, шатаясь под страшной тяжестью, сделал несколько шагов к краю круга и сильным качем кинул противника, даже не поглядев, куда кидает. Не до того сейчас.

Тяжёлое тело рухнуло на старших ковбоев, сбив нескольких с ног. Образовалась куча, из которой с хохотом и руганью выбирались придавленные.

— Стервец он у тебя, Фредди, — Дан сокрушённо разглядывал свою новенькую шляпу, смятую в лепёшку.

— Какой есть, — Фредди принимал выигрыши.

— Своеобразный юмор у парня. Держите деньги, Бредли.

— Не думаю, чтобы это было специально, — пожал плечами Джонатан.

— А что вы хотите, джентльмены? Нравы грубые, но простые.

Третий круг. Восемь пар. Шестнадцать человек. Двое местных, остальные — пастухи. Эркин спокойно ждал жеребьёвки. Теперь, как ни крути, они пойдут друг против друга. Договорились бороться честно. Так что… настоящая борьба только сейчас и пойдёт.

— Ну, ты смотри, а!

— Ага, ну ни хрена!

— Бугаёв кидал, а с фитюлькой возится!

— Трёхкровка-то? Так увёртлив парень, хрен ухватишь…

Над грузовиками сплошной уже истеричный женский визг. И новый взрыв ставок, ругани, свиста и хохота.

Старцев с наслаждением слушал дамские комментарии, хотя иные реплики вгоняли его в краску. Но сознание того, что он — единственный слушатель, так как остальные слишком заняты своими пари, и своей невидимости для дам позволяли сохранять самообладание.

Эркину достался местный. Жилистый крепкий метис. Не проблема, выкину. На боль его брать неохота. Да и незачем. Эх, парень, сам подставился. Лети. Падать здесь мягко.

Четвёртый круг. Жеребьёвки уже не делали. Чего там, четыре пары. Кто победил, ну, в соседних парах, вот пусть и сходятся.

— Ты смотри, какие красавчики, один к одному.

— Заткнись, падла, язык вырву!

— Ты чего парней подставляешь?

— Врежьте ему, кто ближе

— Ты смотри, всерьёз пошло.

— Ну, сильны!

— Милочка, я…

— Я больше не могу, это же…

— Тише дорогая, я всё понимаю, но зачем вслух?

— Это восхитительно!

— О да, намёк всегда волнует…

— Милочка, вон тот, видите…

— Да-да, необыкновенное зрелище…

— Ах, это свыше моих сил!

— У неё обморок?

— Не беспокойтесь, глаза у неё открыты…

— Да, похоже, на равных пошло.

— Ну, теперь чистая удача.

— Сильны парни.

— А твой держится как.

— А похоже, все из этих, ну…

— С перепоя и не то покажется.

— Приложи ему дуло к затылку, охлади, а то ему кажется чегой-то.

— Хорошо взял, сейчас кинет.

— Нет, вывернется.

— Хорошо борются

— Удача начинает вам изменять, Бредли.

— Ну, здесь силы явно равны, тут не угадаешь.

— Но индеец идёт на призовое место.

— Да, несомненно.

— Так что удача пока за мной.

— Отвечаю вашим же: день не окончен.

— Удивительная гибкость.

— Дамы в восторге.

— Ну, дамы всегда… в восторге.

— Я думаю, они подобного, вернее, подобных с зимы не видели.

— Стоит ли об этом?

— Да, оставим прошлое прошлому

Пятый круг. Две пары. Слишком быстро, никто не успел отдохнуть. Эркин быстро напрягает и распускает мышцы груди и пресса. Увидят, опознают? Плевать. Проиграть сейчас — это подставить Андрея. И Фредди. Ну, и Джонатана. Хрен с ним, раз он у Фредди в напарниках. Ну, кто сейчас в пару? Мулат… Молодой. Вытолкну. А вторая — кто? Да, там тоже быстро пройдёт.

Рёв, свист, вой… Судьи тщетно пытаются расслышать крик боли, и видно, поняв это, борцы уже только выталкивают или кидают друг друга.

Ну, вот и всё. Шестой круг. Переводя дыхание, Эркин смотрит на противника. Да, двадцать четыре полных, мала разница. Правда, говорил, что не тянулся с весны. И не проминал никто, пока уже здесь не встретился. Думал вообще, что один и уцелел. Так задубел, что втроём мяли. Ну, ладно. Что есть — то и есть. Надо его сделать. Ладно, Джорджи, не обижайся, но договорились: честно и до конца.

— Начинайте.

Эркин осторожно выставил руки вперёд и сразу наткнулся на чужие ладони, еле успел отдёрнуть, уйти от захвата.

Они стояли почти неподвижно и только их руки… будто они оба ослепли и теперь ищут противника на ощупь. Да мгновенно вздувались и опадали мышцы на плечах.

— Вот это уже настоящая борьба, — улыбнулся Старцев и в ответ на быстрый взгляд Джонатана спокойно пояснил: — Равны по силе, равны в гибкости и пользуются одними и теми же приёмами. Самая интересная схватка.

С ним никто не спорил. Дамы, томно постанывая, обмахивались веерами. Зрители, не отводя глаз от борцов, передавали друг другу выигранные и проигранные деньги. Толпа уже стиснула круг до второй черты. Судьи встали и подошли ближе к борцам.

Притихшая было толпа взорвалась оглушительным рёвом. Схватились! Толкают друг друга к роковой черте. Ну же, ну…!