Джеффри Арчер - Месть Бела

– Зачем? – спросил Коэн.

– Это поможет нам победить. Пошли.

– Куда?

– Веди к Воротам.

В коридорах Обители повсюду горели факелы и плошки с маслом. Впервые киммериец заметил белые кресты на стенах. Именно в этих местах Коэн предупреждал идущих позади о ловушках, и северянин догадался, что эти отмечены сделаны «богами» для самих себя. Любой слепец, не выдрессированный, подобно стражникам Обители обходить коварные «подарочки», был обречен.

Итак, они шли к Воротам в Обитель. Если где еще и находиться людям в этой цитадели, так только там.

Коридор сделал очередной поворот, и из-за него вдруг вылетела темная фигура. Конан не сразу разобрал, кто это, – раньше мелькнула стальная полоса клинка, и Коэн, удивленно охнув, стал оседать на пол. Фигура стремительно повернулась к северянину и Везунчику.

Только теперь киммериец разглядел напавшего.

Деркэто.

Деркэто!..

Возможности выхватить меч не было.

Взревев, варвар обеими руками поднял над головой тело Адониса и швырнул его в переступающую через тело слепого стражника «богиню». Та едва успела заслониться руками. Мертвый «бог» сбил Деркэто с ног и отбросил назад…

И произошло нечто неожиданное: оба тела, «бога» и «богини», внезапно исчезли. А спустя миг киммериец услышал приглушенный крик невыносимой боли. Конан сделал шаг вперед, и понял, куда подевались «боги» – под тяжестью тел плиты пола предательски разошлись, и враги провалились в ловушку. Киммериец заглянул в отверстие люка, откуда исходил слабеющий стон. Упавшая первой Деркэто обрушилась спиной на торчащие остриями верх железные пики. Тело Адониса легло поперек тела «богини». Бесславная смерть бесславных «богов»…

Конан метнулся к Коэну, над которым уже склонился Везунчик.

– Кончается, – прошептал слепой вор.

– Не может быть…

Киммериец рванул мешковатое одеяние на стражнике, и его глазам предстала жуткая рана, из которой тонкой, пульсирующей струйкой вытекала густая, почти черная кровь. Конан зажал рану руками, понимая, что все бесполезно. «Но как же так, – билось в его голове, – ведь он не должен умереть!!!»

Мысли путались.

Да, Коэн умирал, ему оставалось совсем недолго до ухода на Серые Равнины. Он тяжело, страшно дышал, каждый вздох оканчивался судорогой, пробегающей по телу.

– Ты – Кром? – вдруг пробормотал слепой стражник, с силой, удесятеренной агонией, ухватив Конана за рукав.

Конан почти до крови закусил губу – и не почувствовал боли.

– Да. Я – Кром, – внятно и твердо произнес он, наклоняясь над умирающим. – Я пришел, чтобы наказать изменивших мне Богов. Ты заслужил мою милость. Ты будешь там среди героев.

Коэн улыбнулся. И умер.

Глава девятая

Не было других сейчас чувств у варвара, кроме ярости. Кром, говорите… Что ж, будет вам Кром…

Пятеро оставленных у Ворот стражников, услыхав, как с грохотом распахнулась дверь, ведущая из Покоев Богов к Воротам, вскочили, подхватили дротики.

Конан с телами двух мертвых «богов» на плечах выскочил на вымощенную булыжником площадку перед воротами и заорал:

– Все сюда! Внемлите мне и запоминайте! Я – Кром! Я пришел в Дзадишар, я вернулся в мир! И я убил ваших Богов! Вот они, держите! Они предали меня, они предали вас!

Он сбросил с плеч то, что было недавно Адонисом и Деркэто. Стражники, двинувшиеся на незнакомца, остановились, услышав падение тел на булыжник и пугающие раскаты сильного голоса:

– Идите же, коснитесь их! Ты, самый маленький, со шрамом на левой щеке, тот, что закусил кулак. Ты, без двух пальцев на правой кисти, ты держишь палку двумя руками и кусаешь губу. И ты, с цепью на шее – старшина, небось? – у тебя растут волосы из носа. Я – Кром! Ты, что теребишь ворот рубахи, худой и длинный. Я – Кром!

– Кром… – выдавил испуганно кто-то из стражников, словно примороженных речью Конана к тем местам, где она их застала.

Но один – старшина – переборол себя, дошел до лежащих на камнях тел, наклонился и ощупал их. Остальные, включая Конана, выжидали. Везунчик, вышедший из дверей вслед за киммерийцем, в дверях и остался, жадно вслушиваясь в происходящее у Ворот.

– Боги, они мертвы, – еле слышно выговорил стражник, все еще касаясь пальцами глаз Деркэто и Адониса.

– На колени! – с новой силой возопил Конан. – На колени перед Кромом, слуги предавших меня! На колени, презренные!

Стук дерева о камень, звон железных набалдашников дротиков о булыжник – стража побросала свое оружие и рухнула на колени.

– Кром… Кром… – не переставая бормотали они.

Конан огляделся. Нельзя было терять времени. А то еще опомнятся. Будка без окон, видимо, караульное помещение, не запирается – не годится. Где же у них казарма? А-а, вот это она и есть! Приземистая пристройка к основному зданию Обители. На дверь навешен замок. Ключи, ключи… Ну конечно! Пояс у одного только старшины, зачем он ему? Точно, нагнулся и вгляделся Конан: есть ключики.

– Идите за мной, презренные! – пророкотал он. – Идите в свою казарму и ждите, когда я призову вас и начну Суд! Идите и молитесь! Берите дротики с собой: воины не должны бросать оружие!

Конан правильно рассчитал: возможность взять с собой оружие окончательно добьет слепцов. Тот, кто не боится вооруженных людей, и впрямь всесильный Бог. Стражники гурьбой двинулись в казарму. Старшина отпер ее, а Конан, забрав у того ключи, запер за ними дверь.

Это представление перед Воротами тяжело далось киммерийцу. Когда все было окончено, новый поток страха обрушился на него. Колени позорно задрожали, сердце бухало в грудную клетку, норовя выскочить наружу. Конан закрыл глаза, обхватил голову руками и с силой, с яростью, с ненавистью к себе сжал. Нельзя, нельзя поддаваться панике… И только чудовищным усилием воли справился он с вяжущим язык и тело страхом.

На негнущихся ногах варвар подошел к слепому вору, выдавил:

– Надеюсь, Везунчик, что у нас есть запас времени. Нам осталось самое последнее и важное.

Вор молчал. И молчал как-то странно.

– Может, ты тоже думаешь, будто я Кром? – Конан потряс Везунчика за плечо.

– Не знаю, – ответил тот. Ответил, кажется, честно.

– Ну и думай, как хочешь. Главное сейчас, чтобы ты просто верил мне. Поверь мне, Везунчик, в последний раз. И я сделаю тебя равным богам…

И опять в Пиршественный зал местных «богов».

Конан уже не думал об игре Бела. Похоже, он проиграл. Он так и не забрал у своего двойника самое ценное, что есть у того. Двойник погиб, и Конан теперь навеки останется на острове слепых. Что ж… Тогда тем более ему необходимо довести свой план до конца…

Озарение, посетившее Конана, когда они с живым еще Коэном выбирались из подземного хода на утренний воздух, началось с воспоминания.