Вадим Проскурин - То что не должно происходить

– А твои сны?

– Еще более странно. Их можно истолковать, что я – антихрист. Или что я подсознательно боюсь своих способностей. Или что я много слушал хэви-метал.

– Тогда не грузись. Первое маловероятно. Чтобы допустить этот вариант, надо допустить существование антихриста, а к этому нет оснований.

– А пророчества?

– Какие? Печать зверя?

– Хотя бы.

– За две тысячи лет число зверя обнаруживали сотни раз в самых необычных местах. Начиная с императора Нерона. Ты «Войну и мир» читал?

– Читал.

– Так не уподобляйся Пьеру Безухову. А то начнешь еще суммировать буквы своего имени или переводит его в шрифт Wingdings.

Снова долгая пауза. И снова она прерывается вопросом, который задает папа:

– Ну и что ты собираешься делать? Я честно отвечаю:

– Не знаю.

– А когда узнаешь?

– Для начала я должен понять, кто я такой и каково мое предназначение.

– А если у тебя нет предназначения? Что будешь делать?

– Не знаю. Пока поживу в тихой гавани, потом решу.

– Тихая гавань – это где?

– Точно не знаю. Я туда перемещаюсь только телепортацией. Я сформулировал приказ, что хочу переместиться в место, где меня никто никогда не найдет.

– Умно. Очень умно и даже изящно. А где это все-таки, если не секрет?

– Заброшенная деревня.

– Логично. Их столько вокруг Москвы, что тебя можно искать годами. Вот только… как там насчет бытовых удобств?

– Никак. Надо все организовывать с нуля.

– Значит, долго ты там не продержишься.

– Почему?

– Надоест туалет на улице. Надоест топить баню каждый раз, когда захочешь вымыться. Надоест телепортироваться на рынок каждый раз, когда нужно купить хлеба. Кстати, как у тебя с деньгами?

Я вытащил из кармана толстую пачку рублей. Папа уважительно покивал и спросил:

– Настоящие или сотворил?

– Настоящие.

– Телепортировал из банка?

– Нет. Дал один человек.

– Этот бандит, как его… Викентьев, что ли?

– У него прозвище Борман, а фамилию я не знаю.

– Какие у тебя с ним дела?

– Он думает, что я – мессия.

– И все? Он просто так взял и дал тебе деньги на всякий случай, чтобы ты его в ад не отправил?

– Ну да.

– Не верится. Наверняка он что-то хочет от тебя.

– Может быть. Пусть хочет. Не думаю, что ему что-нибудь обломится.

– Все равно я бы на твоем месте не стал бы связываться с бандитами. Кстати, насчет Марины… ФРовцы сказали…

– Что она проститутка?

– Да.

– Информация устарела. Кажется, я удивил папу по-настоящему.

– Черт возьми, Игорь… никогда не думал, что из всех женщин ты выберешь бывшую проститутку. Ты что, не смог найти никого получше? Я пожал плечами.

– Можно и так сказать. Да нет, это все получилось спонтанно. Вначале я ничего не знал, а потом уже влюбился. Да это неважно. Какая разница, чем она занималась, она очень хорошая девушка, я люблю ее, что еще нужно?

– Смотри… Не буду тебе говорить, как это опасно, ты и сам все знаешь.

– Конечно. Венерические болезни, наркомания, отклонения в психике. Только с ней все в порядке.

– Смотри сам. Так все-таки, что ты собираешься делать?

– Ждать. Пытаться понять себя.

– Теорему Тьюринга уже забыл?

– Помню. Ни один разум не способен полностью себя осознать. Но, по-моему, любой разум должен попытаться. Хотя бы однажды. Иначе это уже не разум. Внезапно я вспомнил, зачем сюда пришел. Я спросил:

– Папа, когда я появился в своей комнате, почему ты встал в боевую стойку? Папа выглядел искренне удивленным.

– Я встал в боевую стойку?

– Да.

– Не заметил. Это просто эмоции. Мне предъявили ордер на обыск, там была ссылка на обвинение в преступлении первой степени, кстати, что ты такого натворил?

– Взломал внутреннюю сеть ФР.

– Зачем?

– Они засекли мои фокусы с финансами. Я попытался замести следы.

– М-да… По-моему, в такие дела лучше не лезть без соответствующей подготовки.

– Теперь я это понимаю. Но все-таки, почему ты был готов драться с ними?

– Эмоции. Я и так уже был на взводе, и тут из ниоткуда появляешься ты, с сумасшедшими глазами и разбитой мордой. И я сразу понял, в чем твои проблемы и откуда они взялись. Я подумал, что я тоже мог бы телепортироваться, если бы мои мозги не обработали в карантине. Я ощутил такую злобу на весь мир, что был готов порвать глотку любому, кто подвернется под руку. Никто, к счастью, не подвернулся, а потом это прошло. Буквально через несколько секунд.

Что ж, все необычное чаще всего объясняется предельно просто. Кажется, я выяснил все, что хотел выяснить. Напоследок я спросил:

– Там в карантине исследовали твой генотип?

– Конечно.

– Ничего необычного не нашли?

– Думаю, не нашли. Иначе предложили бы сделать стерилизацию. Это даже не нужно легендировать, достаточно сослаться на космическое излучение.

– Тогда как же я унаследовал это?

– Откуда я знаю? Проще всего предположить, что изменения в генотипе были, но при анализе их не заметили. Или не придали значения. Или это были такие изменения, которые наша наука не способна заметить. Какая разница, если мы все равно это не узнаем? Действительно, какая разница?

* * *

Следующим пунктом в моей программе значится церковь. В глубине души я не верю, что антихрист не может ступить на освященную землю, а при появлении мессии на освященной земле невидимые ангелы начинают петь осанну, но чем черт не шутит? В худшем случае я зря потрачу время.

Я вышел из дома. Минута, и я стою у края тротуара, обозревая проезжающие машины как бы в задумчивости. Вот в потоке появилась древняя десятка, и я взмахнул рукой, как бы импульсивно. Со стороны это должно выглядеть, будто я принял внезапное решение не вызывать такси, а воспользоваться первой попавшейся машиной. Это запрещено, в Москве только таксопарки, имеющие соответствующую лицензию, имеют право заниматься частным извозом, но сколько менты ни пытаются придушить незаконный бизнес небогатых автовладельцев, ничего у ментов не получается. Наверное, это национальная черта русского характера – ради копеечного заработка наплевать на возможные неприятности с законом, надеясь на «авось пронесет». Десятка затормозила, я распахнул дверь и сказал:

– Метро «Юго-Западная», чуть не доезжая, сотня.

Молодая и симпатичная девушка, сидевшая за рулем, согласилась и с маршрутом, и с ценой, я сел в машину и мы поехали.

Я сразу почувствовал какое-то неуловимое ощущение неправильности. Незаконным извозом почти всегда занимаются мужчины, и то, что мне попалась девушка, странно само по себе. А еще более странно то, какая девушка мне попалась. Лет двадцать пять, среднего роста, спортивного телосложения, черноволосая, коротко стриженная. Черты лица очень похожи на Маринкины, вообще, если бы Маринка работала не проституткой в борделе, а инструктором в спортивном клубе, она могла бы стать такой лет через семь. По общепринятым стандартам эту девушку нельзя назвать писаной красавицей, но на мой вкус она прекрасна. Она спросила: