Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны

— Я не могу отказаться от пляжного волейбола, СПА — массажа с пилингом, фитнеса и шопинга! — озадаченно всплеснула руками Лиза.

— Пожалуй, мои злобные сородичи не сунутся на освещенный солнцем пляж. Все остальные процедуры я бы рекомендовал отложить до их поимки.

— Не забывай, у меня надежная охрана, — Лиза посмотрела на меня с легким боязливым сомнением.

У меня не получалось удалиться в ее мировосприятии от бывших соратников по стае настолько, чтобы она перестала считать меня опасным для жизни. Налет соплеменников, запах человеческой крови, должны были пробудить, по ее мнению, мою темную сторону. Девушка пыталась разглядеть зловещую тень в моих глазах.

— Вампиры ничего не забывают, — печально произнес я.

«Пойми ты наконец, что воспоминания о стае причиняют мне боль, а не пробуждают хищнический азарт».

Вечная истина произвела эффект обратный желаемому. Лиза пугливо отпрянула.

— Надобно удвоить охрану, — я притворился, что не заметил ее страха. — Меня беспокоит подозрение, что ежели Пятак и Глаша задумали злодейство, и солнце их не остановит.

«Барышня не поверит вам, дорогой Тихон Игнатьевич, как бы вы ни силились убедить ее в том, что никогда не были разбойником сродни Пятаку и Глашке. Для нее вы все из одного теста леплены!»

— Приму на заметку, — Лиза потрогала мою руку и встала с дивана. — Может, поедим? Мне на нервной почве есть захотелось.

Разве не такого предложения я ждал? Такого, да не совсем. Я был бы рад, если бы хозяйка мясокомбината предложила мне перекусить просто так, за компанию, а не из страха, что я озверело накинусь на нее и выпью ее кровь если наш уединенный диалог затянется.

— Как скажете, госпожа, — нейтрально откликнулся я.

Ответ «Мне тоже хочется есть» Лиза сочла бы признанием в преступном намерении.

Я хотел прикоснуться к ней. Она ускользнула на кухню.

«Подпустит меня ближе, когда я наемся… Как же Лизавета Филипповна в своем ложном предубеждении похожа на Полину Трофимовну… В шелковые постели той красавицы я мог заползти исключительно в сытом состоянии».

Глубокая дрожь повалила меня на мягкую спинку дивана.

«Зачем вспоминать Полину? Мало мне воскресших призраков прошлого? Если еще и это черное пятно всплывет в моей биографии, мне как говорится, крышка. Нет, Полина не воскреснет… Никогда».

Немного призадумавшись, я вздрогнул еще сильнее.

«Попадись Пятак и Глаша живыми в руки охотников, уж они порасскажут про меня всякого. Не волнуйтесь понапрасну, дорогой Тихон Игнатьевич, охотники на вампиров не берут пленных. А Сатибо и сотоварищи? О, лжесамурай жаден до копания в грязном белье столетней давности! Хитрыми «фирменными» приемчиками он скоренько выбьет из моих бывших компаньонов всю мою подноготную».

Пятак и Глаша должны умереть. Я так решил и точка. Приблизительно я догадывался, где прячутся убийцы охранников.

На парадном крыльце кто-то топтался. К воротам подъехали тяжелые машины — «Ба! В усадьбу пожаловала целая группа захвата».

Если бы я мог вылезть в окно без риска застрять в тесной раме…

Я распахнул одну из трех пластиковых створок, выставил москитную сетку. Лизу расстроит мой побег, но она простит меня и зауважает сильнее, узнав, что я избавил город от опасности.

— Тиша! Далеко собрался?!! — окликнула меня Лиза.

Она зажала коробку конфет подмышкой, а графин с птичьей кровью поставила на журнальный стол, чтобы не выронить от волнения.

— Священный долг зовет, — объяснился я. — Пора поквитаться с назойливыми призраками прошлого.

— Хочешь, чтобы я приказала самураям не выпускать тебя из дома? Или наняла Ивана Хельсинга следить за тобой?

— Не впадай в крайности, голубушка, — мне пришлось сделать шаг навстречу. — Я у твоих ног, и никуда не денусь.

— Тишуля, пойми, на улице опасно. Охота на вампиров набирает обороты. Бойцы спецподразделений и добровольцы в бешенстве носятся по городу, прочесывают лес, — Лиза подставила горячую ладонь под оба моих подбородка. — Ты мне нравишься, малыш. Если я тебя потеряю, то буду очень долго плакать…

— Нежнейшая Лизавета Филипповна, поверьте, я не стою ваших слез, — сраженный наповал непривычным признанием, я инстинктивно перешел на «вы».

— Мне видней, чего ты стоишь. Уж я-то знаю цену вещам, — безотчетно выдала Лиза. — Если тебе нечем заняться, я научу тебя пользоваться айфоном.

— С радостью освою новейшие технологии, — механически пробормотал я, присев на ближайший к открытому окну диван.

Ветерок проветривал мой утружденный тяжелыми думами затылок, предохраняя умнейший мозг от перегрева подобно тому, как автомобильный вентилятор обдувает двигатель.

Вещь! Я для нее всего лишь вещь ценою триста тысяч ассигнациями. Дышащая, говорящая штуковина, которую нужно время от времени заправлять кровью и проветривать на свежем воздухе, оберегая от прямых солнечных лучей. Надо бы еще на мне где-нибудь сбоку поставить штамп «Не кантовать».

«Разве не глупо обижаться на Лаврушкино потомство, дорогой Тихон Игнатьевич?» — мысленными уговорами я постарался вернуть себе удовлетворительное настроение. — «От осинки не родятся апельсинки. Не забывайте, вам нужна не Лиза, а драгоценный клад. Едва вы заполучите его, то ни на минутку не задержитесь более в проклятой усадьбе. А покамест вам придется потерпеть незначительные унижения. Вы не хуже заносчивой девицы знаете цену вещам. И понимаете, что овчина стоит выделки».

Глава 9. ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ ЧЕЛОВЕКА

Вампирский налет на элитное поселение не отвратил Лизу от амбициозного замысла вывести меня в свет. Подготовка к моей презентации шла на всех парах. Я едва успевал передохнуть. Хозяйка мясокомбината преподавала мне по десять уроков на дню, строго проверяя, насколько хорошо я усвоил полученную информацию и не придется ли ей за меня краснеть в обществе «взбитых сливок». Мне пришлось заново учиться ходить, говорить, сочинять письма. Много времени я растратил на укрощение современных технических устройств — от кондиционера до ноутбука. Под мощным словесным давлением я создал фальшивые аккаунты в социальных сетях, которыми не собирался пользоваться. (Делать мне больше нечего, кроме как переписываться обо всякой ерунде с неграмотными сопляками, всем благородным языкам предпочитающим матерный или «олбанский»). Переведенный на дневной режим активности, я должен был спать по ночам, но или из-за протеста, объявленного биологическими часами, или по каким-то мистическим причинам, вместо нормального сна, способствующего восстановлению и укреплению измученного современностью организма, я получал кратковременные затмения — на считанные минуты погружался в забытье, и вскорости подскакивал на кровати, объятый непостижимой тревогой. Выпущенными ненароком когтями порвал пару шелковых пододеяльников и одну сатиновую простыню. Справедливо было ожидать, что после такой порчи имущества Лиза прикажет слугам застелить мое ложе рогожей, но она прикупила несколько спальных комплектов из сносной дешевой синтетики, чем значительно облегчила мою участь и совесть.