Олег Лукьянов - Улей

— Да, только не совсем.

— Короче, эта информационная система имеет свои ограничения. Жрецы могут получить любую информацию, о мыслях и поступках любого человека кроме… Кроме повелителей и экранированных людей.

— То есть мои мысли, и мысли своих слуг прочесть не могут?

— В точку.

— Но тогда зачем этот спектакль с "ни слова больше"?

— В том то и дело, что не могут читать разум повелителя и его рабов, но могут подслушивать их слова. Слова ведь тоже записываются.

— Ааа…, — протянул я. — Ясно. Могут видеть и слышать, но не забираться в голову. Но значит в туннеле…

— В тоннеле, когда сверху сотня метров земли мысли и слова, как и другая информация, стопорятся, не выбираются наружу и не улавливаются полем. Здесь они подслушать нас не могут… К стене.

Еще один поезд, обдав нас нестерпимым светом, промчался мимо. Но мне стало не по себе совсем не из-за него. Я действительно проиграл партию едва ее начав. Мой противник поистине всевидящ и всесведущ. И он нашел меня не с помощью логики, хотя Омега используют лишь ее, но с помощью своих невероятных способностей. И если бы убийца жрецов не подвел бы хозяев…

— Скажи, а каково сотрудничество Омеги и жрецов? Эта одна организация?

— Жрецы — хозяева, Омега — шавка, контора которая служат опорой владык этого мира.

— Я так и подумал… Но чего хотят жрецы?

— Того же что и все ограниченные люди. Правда вечную молодость, абсолютную власть и богатство они уже получили. Теперь лишь стремятся наполнить свою базу знаний, информационное поле, новыми данными. Хотят научится быстро перемещаться в космосе, познать технологию создания атмосферы и климата чтобы терраформировать безжизненные планеты. Они хотят расплодить человечество по всей вселенной.

— Но ты говоришь каким-то печальным голосом. Разве это плохо?

— Понимаешь, на отдельных людей, на отдельные группы и даже большие части людей им плевать. Они сами знают что не успеют создать подобные технологии до того как человечество полностью пожрет собственную планету. Человечество очень быстро размножается, скоро перенаселение достигнет той критической точки после которой надежды для земного шара не останется. Чтобы предотвратить разрушение планеты, жрецы в ближайшем будущем планируют устроить третью мировую и уничтожить в ней три четверти человечества.

— Зачем?!

— Земля в войне пострадает незначительно, зато она остановит бурное и не здоровое размножение правящей формы жизни — вида Гомо Сапиенс. Они дадут планете передышку с тем, чтобы потихоньку восстановившиеся от ужасов войны люди, без потери технологий разрабатывали новые… К стене.

Еще один поезд, подняв со стен тоннельной трубы пылевой вихрь, умчался прочь. Мне было совсем не хорошо. Совсем мягко сказать хреново. Ну да я сам убийца. У меня руки выпачканы в крови сотен людей. Но все же всему есть предел. Я далеко не мясник способный отправить на бойню половину человечества. Самое худшее было в том, что поняв с какой мощью имею дело, осознав силу противостоящего мне общества, уверился что не смогу изменить хоть что либо. Совсем недавно я считал себя способным вознестись над всей массой людей и превратить мир в то, во что захочу. Я считал себя в силах и почти в праве менять…

— Куда мы идем? — спросил я чтобы не думать.

— Мы идем… Мы идем в твой мир.

— Куда?

— Сюда.

Она прислонилась к выемке в стене тоннеля. Я с удивлением понял что поднимающиеся над сводом кабели и трубы означивают металлическую дверь. В тусклом свете мобильного трудно было разглядеть, но показалось, что Сайна достала что-то из кармана и быстро отперла внутренний замок. Дверь громыхнула и отворилась с пронзительным скрипом.

Обнажившийся за ней узкий коридор вкупе со словами Сайны, вверг меня в трепет. В самом коридоре не было ничего необычного, но вот в свисающей с потолка трехсот ватной лампе… Вставленная в железный абажур она почему-то раскачивается из стороны в сторону и оставляет на пыльных стенах таинственные тени.

— Это территория военных, — прошептала Сайна. — И хотя тут все в строжайшей секретности, система безопасности в состоянии близком к зачаточному. Тем не менее, соблюдай осторожность.

— И что мы тут делаем?

— Идем.

Пройдя короткий коридор, она отперла такую же металлическую дверь на другом конце. Тут тоже туннель, такие же рельсы. Разве что на стенах почти нет навешенных кабелей и шлангов.

— Здесь поезда ходят редко, но все же посматривай в обе стороны. Они тут шастают взад-вперед.

— Откуда ты это все знаешь?

— Я уже была здесь год назад… Давай быстрее пока нас не перехватил патруль.

— Патруль?

— Ну я же объясняла, — сказала она выражая нетерпение, — это секретная территория заправляемая военными.

— И чего они тут делают?

— Глупый вопрос, — пояснила она, — как думаешь что можно делать в катакомбах способных выдержать прямое попадание атомного заряда?

— Все равно я тебя не понимаю. Что ты говорила про "мой мир"?

— Видишь ли, год назад до нас, до Омеги дошла информация необычного характера. При строительстве какого-то объекта, или тоннеля, военные обнаружили ряд помещений. А вот попытки в них проникнуть, каким-либо образом изучить, оказались для тройки спецкоманд фатальными. Со сбивчивыми докладами вернулось лишь несколько человек — мол что-то убивает людей в темноте. И делает это очень быстро и жестоко. Вот и вся информация доставленная трусами успевшими убежать едва вступив в бой. Кончилось все тем, что начальство плюнуло, запечатало этот неопознанный объект до лучших времен. Не знаю что они подразумевают под этими словами, но даже их толстые задницы почуяли что это древнее зло нужно оставить в покое.

— Так что это такое?

— Год назад, — продолжила она, не обратив внимания на мой вопрос, — тут побывало отделение Омеги. Я была в его составе… И знаешь что? Мы обнаружили следы Улья.

— Чего?

— Той структуры считающейся побежденной и уничтоженной тысячелетия назад. Пара человек погибло, и мы не став далее рисковать отошли…

— И что потом?

— Потом ничего, — уведомила она. — Улей, не смотря на свою защиту, был не действующий, и техножрецы не стали посылать сюда сколько-нибудь значительные войска. Может быть оставили как памятник прошлому, может, решили что Улей не представляет большой угрозы, а может, просто поленились, сочтя все это недостойным внимания. Кто их поймет…

— Ты хочешь сказать, что мы идем… в Улей?

— Да в него, или к его останкам… К словом к тому, что от него осталось.