Елена Хаецкая - За Синей рекой

Вот как-то вечером взял он свою лодейку и отправился в лес. Встал возле заветного дерева, достал смычок и давай водить по струнам-волосам! Пиликал он, говорят, неважно, зато с большим чувством. Все стволы вокруг пооткрывались, и вышла из одного дриада – красоты неописуемой. Взял ее рыцарь Дрызга за руку, усадил рядом с собой в лодейку да так и увез. Одной рукой красавицу за талию держит, другой – по струнам пиликает, да так жалостно! А лодейка знай себе сама собою катится по траве…

Конечно, такой необычной жене многие завидовали. Весной ее длинные волосы покрывались маленькими клейкими листочками, затем начинали цвести, а в августе тяжелели от плодов – маленьких розовых яблочек. К осени волосы дриады желтели, ну а зимой, извините, становились голыми. Пан Дрызга так и говорил: «У меня, мол, жена зимою прозрачная».

Три года прожили они в любви, согласии и радости. На четвертый дриада объявила о грядущем прибавлении семейства.

Каких только предположений не строили придворные его величества! Находились даже такие, которые утверждали, будто от дриады и Дрызги ничего, кроме полена, народиться не может.

А родилась, между прочим, прехорошенькая девочка, зеленоглазая и смирная. Как тут не праздновать, как не радоваться! На пир явились все друзья пана Дрызги, десяток его приятелей и трое недоброжелателей – этих он пригласил для назидания. Разумеется, пришел его величество король, а еще был среди гостей один престранный человек. Был он высок и строен, на вид приблизительно лет сорока, с длинными прямыми волосами, черными с проседью. Одет в узкие штаны и белую шелковую рубаху, точно вышел драться на дуэли. Каковы были черты его лица, никто толком не разглядел, потому что он все время кривлялся и гримасничал.

Пан Дрызга относился к этому гостю с невероятным почтением, самолично следил, полон ли у того кубок. Счастливый отец представил кривляку королю как величайшего кудесника, которому он, пан Дрызга, обязан своим счастьем.

Разве знал тогда я – полный сил, бурлящий соками жизни, легкомысленный сенешаль его величества! – что злая судьба очень скоро сведет меня с этим кудесником? Да, это был он – Косорукий Кукольник. Только в тот вечер он никому не называл своего прозвания.

Пан Дрызга встретил Косорукого Кукольника во время своих скитаний по лесу, и тот изготовил для влюбленного рыцаря чудесную лодейку. А сами понимаете: не было б лодейки – не народилось бы и ребеночка.

Король Ольгерд пришел в неописуемый восторг – и от самого мастера, и от его работы. И тут же, не сходя с места, как был пьяный, предложил Косорукому Кукольнику построить в столице большие механические часы – такие, чтоб в полдень на башенке раскрывались воротца и одна за другой проходили бы какие-нибудь отрадные для глаза фигуры.

Диковинный мастер поначалу призадумался. Потом, чтобы лучше думалось (так он сказал), попросил еще бокал вина. Махом выпил и, дергая носом и растягивая рот до ушей, объявил, что согласен. Но, прибавил он, желательно, чтоб никто не приставал потом с советами и пожеланиями.

На том и договорились. Косорукий Кукольник ушел от пана Дрызги, оставив после себя на полу гору ореховых скорлупок, а наутро кудесника уже видели на главной площади, где он, все в той же просторной, расстегнутой до пупа рубахе, расхаживал взад-вперед, разговаривал сам с собою и размахивал руками. На вопросы любопытных он сначала отвечал, что производит промеры, а затем принялся страшно орать и строить такие ужасные рожи, что мужья спешно уводили с площади беременных жен.

Через несколько месяцев часы были готовы, и в полдень вся столица во главе с самим Ольгердом собралась смотреть. Пришел и пан Дрызга с красавицей-женой и дочкой, которая спала в кружевных одеяльцах. От возбуждения Дрызга все время обрывал с волос супруги яблочки и шумно ими хрустел, а дриада сонно и счастливо улыбалась.

Был один из первых дней осени – такой синий, что ломило в глазах.

Вперед вышел Косорукий Кукольник, сердитый с виду, гримасничающий больше обычного, совершенно оборванный, грязный, со всклокоченными волосами.

Косорукий Кукольник широко взмахнул руками, словно балаганщик, дающий сигнал поднять лоскутный занавес. Дверцы причудливой башенки часов раскрылись, и одна за другой проплыли в хороводе фигуры людей. Были здесь молодые и старые, худые и толстые, знатные и простолюдины. Имелся даже эльфик-крошка. А предводительствовала хороводом юная девочка – сама Любовь.

Едва последняя фигура скрылась из вида, как воротца захлопнулись, и часы начали отбивать полдень.

– Великолепно! – закричал король и захлопал в ладоши.

– Как изящно! Как аллегорично! – подхватили придворные.

А в толпе просто смеялись и обнимались от радости.

Но где же мастер? Король намеревался щедро вознаградить его, предложить ему пост при дворе… Кругом засуетились. Два церемониймейстера столкнулись в спешке лбами. Однако Косорукого Кукольника простыл и след. Бросились искать – да какое там!..

Потом уж что только про эти часы не рассказывали! Говорили, например, что, пока идут часы, не прекратится процветание Королевства Пяти Рек. Кстати, по слухам, первое, что сделал Огнедум, – остановил эти часы…

– А правда, что Косорукий Кукольник тайно возвращался в погибшее королевство и пытался завести часы? – спросила Марион.

– Об этом рассказывают всяко, – неспешно заговорил Людвиг. – Вот какую историю я слыхал краем уха лет сто назад…

Но рассказать эту историю нынешним вечером сенешалю было не суждено. К Марион подошел Зимородок.

– Вот ты где, Марион!

– «Марион, Марион!» А я, значит, не в счет? – взъелся Людвиг. – Со мной теперь ты вовсе не разговариваешь! Я для тебя, значит, просто тряпочка!

– Да нет, не просто, – сказал Зимородок. – Кому надо, те все про тебя знают, Людвиг. Я на твоем месте вообще давно бы раскрылся перед всеми. Спутники наши люди, вроде, надежные, достаточно сумасшедшие, чтобы им доверять. Но главное – им с нами по пути.

– Ты думаешь, что город брата Дубравы и есть столица Ольгерда? – спросила Марион.

– Разберемся на месте, – ответил Зимородок. – Я к чему? Рано или поздно о Людвиге все равно узнают.

– Лучше поздно, – твердо сказал Людвиг.

– Но почему? – удивилась Марион. – Не все ли равно?

– Значит, не все равно, – отрезал Людвиг. – Между прочим, Зимородок, у нас было секретное совещание с ее высочеством, а ты помешал. Говори, зачем пришел, и уходи.

– Ваши с Марион детские секреты очень мало меня занимают, – сухо ответил Зимородок. – Я, собственно, хотел посоветоваться с тобой насчет дороги.

– До Красной реки еще дня четыре, – сказал Людвиг.