Игорь Ковальчук - Бастард: Сын короля Ричарда

Признаться было немыслимо, а потому, стиснув зубы, он тянул путь, пока не понял, что еще немного — и он позорно потеряет сознание на глазах у Дика и, что самое неприятное, у девушки, и прервал дорогу. Лес тут же кончился, и неразличимая меж папоротников тропка, растолкав деревья, выбралась на открытое пространство. Перед путешественниками развернулась долина, усыпанная валунами, и скалы на другой ее стороне. Слева в укромном распадке, окруженное плодовыми деревьями, пряталось селение, судя по количеству крыш, совсем небольшое, даже без часовенки. Дик, вертя головой, пытался сообразить, где же именно находится море, втянул носом воздух, но знакомого запаха водорослей и соленой свежести не ощутил.

— По-моему, это не побережье, — сказал он. Трагерн лихорадочно пытался придумать объяснение.

— Это Уэльс, — сказал он внешне беззаботно. — До самого берега лесной путь не дотянуть, — внезапно осенило его. — Кроме того, вблизи есть одно место, которое может тебя заинтересовать.

— Что за место?

— Пещера, в которой бьет родник. С виду простая вода, но маг может извлечь из этого родника большую пользу для себя.

— Что за польза?

— Этот родник — источник не только воды, но магической силы. Насколько я понимаю, твои возможности зависят от количества энергии, я же прав? — бодрился Трагерн.

Серпиана, подойдя поближе, слушала друида с большим вниманием. Глаза ее округлились, но во взгляде не было испуга — только глубочайший интерес.

— Здесь магический источник? — И, дождавшись утвердительного кивка, спросила: — Почему же какой-нибудь маг не завладел им?

— По той же причине, по какой маги и друиды не могут снять печать. — Трагерн вопросительно покосился на Дика, и тот кивнул в знак того, что понимает, о чем речь. — Не могут. А Дик — сможет.

— Стоит заглянуть, — проворчал молодой воин. — Все равно до побережья придется тащиться пешком. Полдня туда, полдня сюда.

На самом деле ему стало любопытно. Ненавязчиво, медленно магия занимала в его жизни все больше и больше места. Невиданное прежде зрелище, но мир теперь обрел два типа красок — видимых глазу и тех, что говорят о наличии или отсутствии магической силы в воздухе, земле, воде или растениях. И людях, конечно. Селение, в котором люди жили, работали, любили, страдали, радовались и падали духом, полыхало радужным спектром, правда, совсем бледным, опаловым, с перламутровым переливом. И при желании Дик мог воспринять это — не зрением, но всеми своими чувствами. Так же он видел, что вокруг Серпианы мерцает ореол, напоминающий игру света на мокрой чешуе, — он не знал еще, что этот ореол называется "аура", — вокруг молодого друида клубится зеленоватый, более чистый свет, пронизываемый кое-где алыми искорками.

И присутствие чего-то мощного, но спокойного, словно бы спящего, он чувствовал, даже мог приблизительно указать направление, в котором следовало двигаться.

— Вот там, в горах? — предположил он.

— Верно. Так что, идем?

— Идем, — решился Дик.

Да, он вовсе не рвался на Авалон. Просто ему было любопытно.

Они спустились в долину, ведя коней в поводу, и Дик ненадолго задумался о том, что в селении, которое находится на расстоянии получаса, можно было бы закупить продовольствие. В ответ на его предложение сделать это друид ответил удивленным взглядом:

— По-моему, до сей поры мы прекрасно обходились.

— Да?

— Тебе не понравился олененок?

— Мне не понравилось отсутствие соли.

— Тебе решать, конечно. Меня это не беспокоит.

Молодой воин повернулся к Серпиане, но девушка равнодушно покачала головой:

— Мне это и вовсе безразлично. Змеи соль не едят.

— Ты ее ела. Кроме того, забочусь я не только о соли… — Он поразмыслил минуту и решительно потянул повод своего коня. — Идем.

Селение оказалось не такой уж маленькой деревенькой, как показалось сперва. Часовенки здесь в самом деле не было, но зато над деревьями поднимались башенки, и нетрудно было узнать у крестьян, что это монастырь, освященный в память свяго Вирджинии. Женский монастырь, разумеется, со всем, что полагается монастырю, и, кстати, с большим собором, выстроенным на деньги некоего богатого купца, вылеченного монахиней обители от оспы. Помолиться в соборе, разумеется, пускали всех, кроме того, при монастыре был странноприимный дом, и там могли приютить мужчин.

Селение принадлежало монастырю и не отличалось богатством, но корчма при дороге имелась — она жила за счет паломников, надеявшихся, что молитва в соборе монастыря святой Вирджинии поможет им уберечься от оспы. Разумеется, там хранились и мощи святой, и целительное распятие, и много того, что могло бы привлечь внимание путников, стремящихся приложиться с молитвой хоть к чему-нибудь убедительно священному. Хозяин корчмы за деньги путешественников смог предложить им горячую еду, предложил бы и ночлег, но они торопились. Разумеется, у него нашлась и соль, и лепешки, и немного вяленого мяса. Хотя за это пришлось изрядно заплатить, Дик остался доволен. В первую очередь тем, что платил не из своего кармана, а из денежных запасов Трагерна.

— Хотелось бы еще заглянуть в монастырь,- заявил он друиду, тот схватился за голову.

— Что ты забыл в монастыре?

— Если тебе непонятно, то и говорить не о чем.

— Хочешь исповедаться? Как ты себе представляешь эту исповедь? Тебя арестуют, как только ты скажешь, что являешься магом.

— Зачем же мне говорить, что я маг? — искренне изумился Дик. — Во-первых, я не считаю это грехом, во-вторых, ты сам сказал, что я не маг, а воин. Вопрос исчерпан?

Трагерн только вздохнул, и, вспомнив о святом Патрике, потратившем большую часть жизни на то, чятобы изгнать из Ирландии друидов, Дик в глубине души понял его предвзятое отношение к Церкви. Но корнуоллец вырос в семье если и не глубоко религиозной, то верной традиции, и сам не мог не остаться таким. То, что уже больше месяца он не принимал причастие, портило ему жизнь и заставляло бояться за свою душу больше, чем та магия, которой занялся. Он не кривил душой, потому что действительно не считал, что нарушил хоть один из Божеских законов, научившись применять магию. Ведь это не колдовство, не черная месса, не поклонение дьяволу и не варка кошек или младенцев живьем, в котле с целью получения волшебного эликсира.

С другой стороны, и осведомляться у духовника, прав ли он, не собирался. А вдруг священник имеет на этот счет иное мнение? Он может понять превратно и позвать стражу, священники, в конце концов, тоже люди, тоже могут заблуждаться.

Вокруг тянулись монастырские угодья, внутри имелись многочисленные мастерские, и, судя по ухоженности построек, доход монахини получали немалый. Монастырь был велик и окружен толстой каменной стеной, предназначенной не для чего иного, как для защиты. Имелись даже башенки в углах, и узкие бойницы, и огромные ворота, открытые по случаю дневного мирного времени, только рва и подъемного моста не хватало для полного подобия замку да еще солдат. Но в них и не было особой нужды. При необходимости в случае опасности монастырь собирал в кольцо своих стен всех окрестных жителей, давал им оружие или принимал отряд, посланный соседним владетельным сеньором ему на помощь. Отряд обычно был невелик, но это никого не смущало. Крестьяне так или иначе владели луками и копьями — охотились и защищали от волков стада почти все из них — и потому могли сопротивляться находникам, кто бы они ни были.