Терри Пратчетт - Вор Времени

— Понимаю, — сказал Лю-Цзы печально. — Ох, ну, это должно было когда-то случиться. Спасибо за напоминание, ваше преподобие.

— Бррмбррм…Лю-Цзы, я знаю тебя очень давно! Ты ведь станешь вписывать семимильные круги по Убервальду, так ведь?

— Вовсе нет, ваше преподобие.

— Это приказ!

— Я понимаю. Конечно.

— Ты ведь однажды ослушался моего баабаба приказа. В Омнии, мне помниться.

— Тактическое решение, принятое на месте, ваше преподобие. Это было несколько расширенной трактовкой вашего приказа, — сказал Лю-Цзы.

— Ты имеешь в виду, поход туда, куда тебе было четко сказано не ходить, и совершение того, что тебе было абсолютно запрещено делать?

— Да, ваше преподобие. Чтобы раскачать качели, их надо толкать с противоположной стороны. Когда я сделал то, что не должно быть сделано в том месте, где меня не должно быть, я добился того, что должно было быть сделано в том месте, где это должно было совершиться.

Аббат одарил Лю-Цзы долгим суровым взглядом, каким дети весьма хорошо умеют одаривать.

— Лю-Цзы, ты не должен идти в нмнмнбубу Убервльд и в любое место приближенное к Убервальду, понял? — сказал он.

— Да, ваше преподобие. Вы правы, конечно. Но я, по старческому слабоумию, могу пойти другим путем, путем не жестокости, но мудрости? Я хочу показать этому молодому человеку… Путь.

Со стороны монахов донесся смех.

— Путь Уборщицы? — спросил Ринпо.

— Миссис Космополит портниха, — спокойно сказал Лю-Цзы.

— Чья мудрость в высказываниях типа: «Если будешь едва прикасаться к еде, лучше не станет»? — сказал Ринпо, подмигивая остальным монахам.

— Кое-что станет лучше, — сказал Лю-Цзы, и сейчас его спокойствие походило на тихий омут. — Это может быть и короткий Путь, пусть он маленький и жалкий, но это мой Путь.

Он повернулся к аббату.

— Так бывало раньше, ваше преподобие. Припоминаете? Учитель и ученик выходят в мир, где ученик может получить практические знания с помощью наставления и примера, а после этого найти свой собственный Путь и в конце Пути он…

— …он находит себя бдум, — сказал аббат.

— Сначала он находит учителя, — сказал Лю-Цзы.

— Ему повезло, что ты будешь этим бдумбдум учителем.

— Преподобный сэр, — сказал Лю-Цзы. — В природе Путей то, что никто не может знать, кто может стать этим учителем. Все, что я могу, это показать ему дорогу.

— Которая будет вести бдум к городу, — добавил аббат.

— Да, — сказал Лю-Цзы. — И Анк-Морпорк далеко от Убервальда. Вы не пошлете меня в Убервальд, потому что я стар. Итак, со всем уважением, я прошу вас пожалеть старика.

— У меня не остается выбора, когда ты так ставишь вопрос, — сказал аббат.

— Преподобный… — начал Ринпо, который чувствовал, что так и будет.

Ложка вновь загремела по подносу.

— Лю-Цзы человек с прекрасной репутацией! — выкрикнул аббат. — Я безоговорочно доверю ему сделать то, что нужно! Я бы только хотел блюблюм доверить ему сделать то, что хочу я! Я запретил ему идти в Убервальд! Теперь ты хочешь, чтобы я запретил ему не идти в Убервальд! ПЕЧЕНЯ! Как я уже говорил! И сейчас не могли бы вы, джентльмены, быть так любезны и удалиться? У меня есть неотложное дело, которым надо заняться.

Лю-Цзы поклонился и схватил Лобзанга за руку.

— Пошли парень, — прошептал он. — Уходим прямо сейчас, пока никто ничего не понял!

На выходе они столкнулись с одним из младших помощников аббата с маленьким ночным горшком в руках, на котором были нарисованы кролики.

— Нелегкое дело — реинкарнация, — уже на бегу сказал Лю-Цзы. — Сейчас нам нужно убраться отсюда, прежде чем кому-нибудь придут в голову какие-нибудь интересные идеи. Хватай свою сумку и циновку!

— Но никто не может отменить приказ аббата, так? — сказал Лобзанг, скользнув за угол вслед за Лю-Цзы.

— Ха! Через десять минут он проснется, и после того как они дадут ему новую игрушку, будет так занят запихиванием зеленых кубиков в круглые голубые дырочки, что забудет, что говорил, — сказал Лю-Цзы. — Политика, парень. Слишком много идиотов начнут говорить, что они точно знают, что аббат имел в виду. Беги, встретимся через минуту в Саду Пяти Сюрпризов.

Когда Лобзанг появился там, Лю-Цзы осторожно упаковывал одну из карликовых гор в бамбуковую коробку. Он завязал последний узелок и закинул сумку на плечо.

— Они не испортятся?

— Это горы. Как их можно испортить? — Лю-Цзы подобрал свою метлу. — Только мы еще заглянем к моему старому приятелю и поболтаем с ним перед уходом. Может, захватим еще кое-какое барахлишко.

— Куда мы идем, Дворник? — спросил Лобзанг, плетясь вслед за Лю-Цзы.

— Ну, скажем так, парень. Я, аббат и этот человек, которого мы собираемся повидать, прошли долгий путь. Все немного поменялось с тех пор. Аббат не может просто сказать: «Лю-Цзы, старый пройдоха, ты с самого начала вдолбил мысль об Убервальде в каждую голову, но я вижу, ты что-то задумал, так что выметайся и иди, куда тебя ведет твой нюх».

— Но я думал, что он самый главный!

— Вот именно! И очень трудно заставить кого-то что-то сделать, когда ты самый главный. На пути слишком много людей, которые губят все начинания. Так что, эти новые ребята могут вволю повеселиться, бегая вокруг Убервальда и крича «Хайя!», а мы, мой друг, направимся в Анк-Морпорк. И аббат в курсе. Почти в курсе.

— Откуда вы знаете, что новые часы делают в Анк-Морпорке? — спросил Лобзанг, тащась за Лю-Цзы, избравшим болотистый и топкий путь к монастырской стене, проложенный среди кустов рододендрона.

— Я знаю. Скажу больше, в один прекрасный день кто-нибудь вытащит пробку из ванны вселенной, и цепочка будет вести приямком в Анк-Морпорк, где будет стоять какой-нибудь ублюдок, повторяя: «Я просто хотел посмотреть, что получиться». Все дороги ведут в Анк-Морпорк.

— Я думал, все дороги ведут из Анк-Морпорка.

— Но не та, которой мы идем. Вот мы и на месте.

Лю-Цзы постучал в дверь довольно грубо сколоченной, но большой хижины, выстроенной прямо у монастырской стены. В тот же момент внутри раздался взрыв и кто-то — Лобзанг поправил себя — половина кого-то вылетела из незастекленного окна рядом с дверью и с костедробительной силой врезалась в землю. И только когда она остановилась, он понял, что это был просто деревянный манекен в монашеской рясе.

— Ку развлекается, как я вижу, — сказал Лю-Цзы. Он даже не пошевелился, когда манекен пролетел рядом с его ухом.