Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах

– Хродмар! – тихо воскликнула она, как будто умоляла о чем-то. – Послушай меня!

– Ты только ничего не бойся! – торопливо вставил Хродмар. Он видел, что ее ночная тревога не прошла. Ингвильда была бледна, вокруг ее глаз серели легкие тени. – Я тебя люблю.

– Ах, Хродмар! – с тоской сказала Ингвильда, и глаза ее наполнились слезами.

И у Хродмара вдруг похолодело сердце: он вспомнил, что вчера никто не спросил Ингвильду, согласна ли на это замужество она сама. Совсем недавно Хродмар не сомневался в ее любви, но почему же теперь она совсем не рада?

– Что случилось? – едва заметно хмурясь, спросил он. – Ты меня не любишь? Ты не рада, что мы вчера…

– Послушай! – перебила его Ингвильда и даже подняла руку, как будто хотела закрыть ему рот. – Послушай! Я…

– Что – ты? – требовательно спросил Хродмар.

Ему вспомнился Вильмунд. Может, Ингвильда все-таки хочет стать женой будущего конунга квиттов?

– Я… – Ингвильда не знала, как рассказать ему о том, что так мучило ее. – Я всю ночь не могла заснуть. Послушай. Я сама себя боюсь. Со мной делается что-то странное. Я вчера утром…

Хродмар вдруг вспомнил, как странно она вела себя вчера в гриднице перед тем, как приволокли Хёрдис. Не перебивая больше, он слушал путаные речи Ингвильды, и его светлые глаза темнели, как грозовое облако.

– Вчера утром я вдруг узнала, что Асольв вернется вечером, – говорила Ингвильда, пытаясь рассказывать хоть немного толковее. – Мне никто не говорил, когда он вернется, да и кто же мог знать? А я почему-то знала, что он ночует в Совином Гнезде у Торгнюра, – от него до нас всего день пути, мы всегда там ночуем, когда ездим отсюда в Кремнистый Склон и обратно. Так твердо знала, как будто мне кто-то сказал об этом! А мне никто не говорил! Я рассказала отцу, и он ответил, что… что во мне проснулось… Проснулся дар, который был у всех женщин нашего рода. Отец говорит: это кровь Синн-Ур-Берге. Помнишь, я вам рассказывала о ней. Многие женщины в нашем роду были ясновидящими, и я теперь… немного… вроде как тоже…

– Ну, и что из этого? – все еще хмурясь, спросил Хродмар. – Это чем-то нам мешает?

– А… Нет? – Ингвильда неуверенно повела плечами. – Я теперь тоже… немного… вроде как ведьма… Ведь Хёрдис…

– Ох! – воскликнул вдруг Хродмар. Он понял, в чем дело, и ощутил такое облегчение, как будто тащил на плечах «Тюленя» вместе с всей дружиной и вдруг сбросил. – И это все?

– А разве мало? – немного растерянно спросила Ингвильда.

– И ты боишься стать такой же ведьмой, как она?

– А вдруг?

– Нет! – Хродмар рассмеялся и покачал головой, снова обнял Ингвильду с чувством, что она вернулась и снова принадлежит ему. – Такой, как она, ты не будешь. Посмотри! – Он показал Ингвильде серебряную рукоять ножа на поясе – совсем нового, купленного на Остром мысу взамен того, что достался Хёрдис, – потом вынул его из ножен. – Этим ножом можно чистить рыбу, а можно темной ночью перерезать кому-нибудь горло. И так со всяким оружием. Все зависит от того, кто держит его в руках. Сама по себе сила не зла и не добра. Злым или добрым бывает только намерение. Только человеческая воля.

– Но это не то… – слабо начала Ингвильда.

– То самое! – уверенно перебил ее Хродмар. – Любой волшебный дар – это сила, это оружие, но не больше. Умение колдовать – не всегда зло. Хёрдис своим оружием творила зло. Но ведь ты – не она. Ты – другая, и твой дар будет совсем другим.

– Ты думаешь? – Ингвильда улыбнулась. Она еще не была уверена, прав ли Хродмар, но видела, что он вовсе не считает ее дар злом и не стал меньше любить ее из-за этого. И это уже было очень много! – Но мне страшно. Мне вчера казалось, что у меня так пусто в голове… Знаешь, если смотреть ночью на море, где нет ничего – ни корабля, ни лодки, ни бревна, даже волн нет. Только темная вода везде, сколько хватает глаз. И вдруг может появиться что угодно. Может приплыть хороший, красивый корабль… под красно-белым парусом с синей полосой, а может… может вдруг всплыть Мировая Змея*. И так легко, как будто земля не держит и можно взлететь. А я не хочу улетать!

Ингвильда прижалась к Хродмару, как будто ее уже что-то тянуло прочь. Тепло и сила его объятий давали ей блаженное чувство безопасности и счастья, уверенности, что ни одна беда не проникнет в кольцо его крепких рук.

– Не бойся! – Хродмар крепче прижал ее к себе. – Ты никуда не улетишь. Скоро ты уже будешь в нашей усадьбе, и там никакие ведьмы к тебе близко не подойдут. С моей матерью ты хорошо поладишь. Она, правда, не ясновидящая, но очень добрая и мудрая женщина.

Ингвильда вздохнула:

– Ты знаешь… Мне сейчас кажется, что мы с тобой еще не скоро увидимся. Море впереди совсем пустое, понимаешь?

Хродмар помолчал.

– Я не ясновидящий и не знаю, когда мы теперь увидимся, – сказал он. – Но я знаю: даже если это будет через год, через два года, я буду любить тебя так же сильно, как сейчас. Но ты же не думаешь, что твой отец откажется от слова?

Ингвильда промолчала, не поднимая глаз. Ей не хотелось порочить свой род, но она знала, как ее отец понимает честь. По мнению Фрейвида, истинная честь состояла в том, чтобы в любом деле суметь отстоять свою пользу.

Они стояли на самой тропе, возле младшего из двух «смотрельных камней». Вот он и увидел, молчаливый страж вечности, как маленькая девочка, приходившая когда-то поздороваться с ним, выросла и готова навсегда проститься с родным берегом, чтобы следовать дорогой своей судьбы.

Младший камень обозначает место, от которого нужно смотреть. А возле старшего камня, дающего ответ, уже качался на мягких утренних волнах «Тюлень». На Фьялльской отмели суетились люди, с землянки сняли крышу, двое товарищей несли на корабль последнего из хирдманов, который еще недостаточно оправился от болезни, чтобы встать на ноги.

– Возвращайся скорее! – взмолилась Ингвильда, стараясь выбросить из головы свои предчувствия и поверить, что судьба в их собственных руках. Сейчас Хродмар был ей ближе всех на свете, она доверяла ему больше, чем даже отцу или брату, и расстаться с ним ей было тяжело, как с частью себя самой. – Скорее приезжай за мной! Я буду тебя ждать! Ждать каждый день, ты понимаешь?

– Я вернусь так быстро, как только смогу! – уверял ее Хродмар, стараясь не подать вида, что нехорошее предчувствие сжимает ему сердце.