Оксана Демченко - Королевский маскарад

Старший из воинов допил кисель и еще разок похвалил повариху. Обернулся к гостю:

– Звать меня Донием, и я тут охрану выстраиваю и продумываю. Коли князь-батюшка Вершень Бродич примет да полезным тебя сочтет, возвращайся, буду говорить. Потому как магов у нас нет, а у Леснии их много, да и имперцы, наши новые кислорожие друзья, тож колдуют что ни день. И как от них защититься – мне неведомо.

– Я Нисий, – вспомнил Орильр имя старого друга, сотника ронигских егерей. – И могу одно сказать заранее: знатно ты темнишь, воевода. Весь терем оплетен заклятиями северного народа льдов. Добротная работа, от души пели. Я бы и не заметил, но у гномов магия похожа, а ей я чуть-чуть обучен. Если колдовали чужие маги во вред вашему князю, он, пожалуй, плохо и тяжело спит вне этих стен. Но тут вполне надежно укрыт от бед.

– Спит он и правда плохо, как уедет из Белояра, – усмехнулся воевода, не отрекаясь от звания. – Да и здесь не многим лучше. Княгинюшка наша десять зим как за навью реку ушла. Без наследника в пятьдесят четыре года и колдуны не надобны, чтоб сон извести. Ну идем, сам провожу. Любопытство – оно и мне покой порушить может. Непонятная ты птица, Нисий. И недоговариваешь лучше моего, хоть зла в тебе и не чую.

– Чует он! – улыбнулся эльф. – В Круге мудрых тебя бы охотно приняли на обучение.

– Воевать мне и тут больше нужного приходится, – буркнул воевода, широко шагая по дубовым полам.

– Колдовать, – пояснил Орильр. – У тебя отчетливые задатки сильного мага. Но не боевого, а лекаря.

Воевода неопределенно хмыкнул и не стал отвечать. А то получается нелепица – в первый разговор выложить чужаку, что и сам так считаешь. И даже у людей льда учиться пробовал, да только их понять нелегко, слишком иные, а времени всегда мало. Особенно теперь.

Князь ждал гостя в маленьком уютном зале, одну стену которого целиком занимала изразцовая печь. Напротив, в широких ячеистых полках, лежали аккуратными рядами свитки. Князь явно читал их часто, вот и теперь сидел за широким столом и рылся в толстом засаленном ворохе вощеных бумаг. Махнул рукой на поклон вошедших и еще раз коротко – указав на свободные кресла. Дочитал лист, бережно уложил узорную закладку и выровнял книгу. В свои пятьдесят четыре, вопреки презрительному фырканью герцогини, князь был крепок, бодр и силен. Рос явно среди воинов и былой стати не растратил, сидя в тереме. Седина не выделялась в светло-русых волосах, сивые усы и борода пострижены коротко, до щетины, по новой моде, выдуманной в Поморье не иначе как в угоду Империи.

Книга легла в сторону, на край стола, и серо-карие глаза Вершня Бродича смотрели теперь на гостя. Без злобы и особого предубеждения. Скорее с любопытством и недоумением: какое дело до бед севера загадочной школе магии?

Послание Кэльвиля, собственноручно написанное и упакованное Орильром три дня назад, князю понравилось. Магии здесь не знали, и серебристый туман выглядел настоящим чудом. Он вырвался из колбы легким роем светлячков и закружился под потолком, распространяя запах свежескошенной луговой травы. Князь даже улыбнулся. Потом прочел короткую записку – что мастер отсылает своего лучшего ученика на север, в полное распоряжение рода Берников, к коему принадлежит Вершень Бродич. И что эльф очень надеется – это поможет избежать войны.

– Слова хорошие, – вздохнул князь. – Скажи мне: ты туман назад загнать можешь, лучший ученик? Больно красиво, да и зелень лета по зиме понюхать – прямо праздник.

– Заклят свиток, туман вернуть легко, – согласился Орильр, – но он выпорхнет снова, стоит положить в сосуд свиток. А без того – пожалуйста.

– Занятно говоришь, – потер лоб князь. – Присылали мне письма из Леснии. Одно тож в тумане, хоть и не столь красивом и душистом, а десяток прозрачных, как я припоминаю. Что, гонцы шалят? Я про туман и не знал, мы ж не маги. Но письма пометил… дай-ка гляну, что за вести невскрытыми добрались?

Доний понятливо поднялся, шагнул к полкам и не глядя вынул нужный сверток листов. Князь кивнул и стал перебирать их, раскладывая в две стопы. Воевода помогал и хмурился, мрачнел. По сути, вся почта ложилась в одну высокую кипу, готовую рассыпаться. А рядом сиротливо пристроились два листочка. Они отличались даже бумагой – более серой и плотной. Если вовсе придирчиво всмотреться, то и чернила имели неуловимую разницу в оттенке…

– Занятно, – сообщил Вершень, укладывая последний лист. – Нам из Лесниии что, только два письма за три года дошли без чужого догляда? Прочие мне как расценивать, маг новоявленный?

– Не возьмусь я советы давать, дня в городе не пробыв, батюшка князь, – возмутился Орильр. – Могу заклятие сделать для новой почты. Такое же или иное, более трудное. В колбу кладите любое письмо, да лучше того – отправьте обычным вашим способом. А второе зашейте в шапку или куртку. Сделаю так: будет чистым листом, пока нужному человеку в руки не попадет, да еще прямо от посланца.

– Мудрено… Понять бы, как ответ настоящий возвернуть, чтобы надежно его получить? – нахмурился князь. – Мы им не верим, они нам и того более… дожили.

– Вот и поговорил бы сам, – буркнул воевода, явно не первый день долбивший этой простой и веской мыслью упрямство князя. – Напиши, что у границы хочешь повидать старшего из Рагриев. Чтоб охрану взял достойную, это укажи непременно.

– Ты мне всю душу изгрыз дядькой Добром, – усмехнулся князь. – Ладно, будь по-твоему.

Воевода исчез – словно и не было его. Вернулся тотчас, уже с бумагой и пером, и выглядел куда веселее прежнего. Князь написал пространное письмо по поводу своей свадьбы, упомянул золотые рудники, которые соседи могли бы подарить ему по такому радостному случаю. И пока воевода деловито снабжал послание печатями, упаковывал в свежий воск и ленты, набросал короткую записку: мол, что происходит – по письмам непонятно, приезжай и будем говорить. Пока Доний посылал за гонцом, князь с детским любопытством смотрел, как гость шепчет над листком незнакомые певучие слова. Буквы послушно бледнеют, а затем и царапины от пера сглаживаются. Князь еще раз провел по бумаге пальцами, не доверяя глазу, – ровная. Свернул листок.

Гонцом воевода выбрал одного из своих ближних – того самого молодого парня со светлыми до белизны волосами. Пакет гридень принял, привычно кивнул. Записке чуть удивился, но виду не подал. Убрал ее аккуратно за подкладку шапки, как велено. На минуту замер в дверях, глядя в темные глаза гостя. И вышел.

– Что ты сверх оговоренного наколдовал, Нисий? – недовольно проворчал воевода.

– Про второе письмо не помнит, пока до места не доберется, – уточнил Орильр. – Иначе он будет шапку поправлять и проверять ежеминутно.