Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

Леголас отдал ему в руки свой нож с серебряной рукоятью, лук и колчан.

— Берегите их, — попросил он, — потому что они из Золотого леса и сама госпожа Галадриэль дала их мне.

Удивление промелькнуло в глазах человека, и он торопливо положил оружие к стене, как бы боясь притронуться к нему.

— Я обещаю вам, что никто не притронется к нему.

Арагорн стоял в нерешительности:

— Я не хочу откладывать меч или доверять Андурил другому человеку.

— Такова воля Теодена, — не отступал Гама.

— Я не уверен, что воля Теодена, сына Тенгела, пусть даже он Повелитель Марки, должна возобладать над волей Арагорна, сына Араторна, потомка Элендила.

— Это дом Теодена, а не Арагорна, даже если он король Гондора, — возразил Гама, быстро ступая к двери и преграждая путь. Меч в его руке теперь был обращен острием к путникам.

— Пустой разговор, — махнул рукой Гэндальф. — Требование Теодена беспочвенно, но бесполезно отказываться. У короля есть право требовать повиновения, разумен его приказ или неразумен.

— Верно, — согласился Арагорн, — и я выполнил бы приказ хозяина дома, будь это даже лесная хижина, если бы речь шла о другом мече, а не об Андуриле.

— Каким бы ни было его название, — настаивал Гама, — вы положите его, если не хотите в одиночку сражаться с воинами Эдораса.

— Не в одиночку! — вспылил Гимли, трогая пальцем лезвие своего топора и мрачно глядя на стражника, как будто это было молодое дерево, которое Гимли задумал срубить топором. — Не в одиночку!

— Тише, тише! — сказал Гэндальф. — Мы же друзья. Или должны быть друзьями: если мы поссоримся, единственной наградой нам будет смех Мордора. У меня срочное дело. Вот, по крайней мере, мой меч, добрый Гама. Береги его. Он называется Глемдринг, и он сделан эльфами давным-давно. Позвольте же мне пройти. Идемте, Арагорн.

Арагорн медленно отстегнул меч и сам приложил его к стене:

— Здесь я оставлю его, но советую вам не трогать его и никому этого не позволять. В этих эльфийских ножнах лежит меч, который был сломан и теперь сплавлен вновь. Тельчар первым изготовил его в древние времена. Смерть ждет любого человека, кроме потомка Эарендила, обнажившего этот меч.

Стражник отступил назад на шаг и с изумлением посмотрел на Арагорна:

— Кажется, вы прилетели на крыльях песен из забытых дней. Все будет, как вы говорите, господин.

— Ну, — сдался Гимли, — в компании Андурила мой топор может остаться здесь без стыда. — И он положил топор на пол. — А теперь ведите нас говорить с вашим хозяином.

Стражник стоял в нерешительности.

— Ваш посох, — обратился он к Гэндальфу. — Простите меня, но его тоже нужно оставить у двери.

— Глупость! — сказал Гэндальф. — Предусмотрительность — это одно, а невежливость — это совсем другое. Я стар. Если я не буду опираться на посох при ходьбе, мне придется сидеть здесь и ждать, пока Теоден сам не придет поговорить со мной.

Арагорн засмеялся:

— У каждого есть что-нибудь слишком дорогое, чтобы доверить это другому. Но неужели вы лишите старика его поддержки?

— Посох в руке мага может быть не просто опорой старости, — сказал Гама. Он с сомнением посмотрел на ясеневый посох, на который опирался Гэндальф. — Но в трудных случаях человек должен полагаться на свой рассудок. Я верю, что вы друзья и люди чести, у вас нет злых целей. Можете войти.

Охранники подняли тяжелый брус на двери и медленно повернули ее внутрь на петлях. Путники вошли. Внутри им показалось темно и тепло после чистого воздуха на холме. Зал был длинным, полным тени и полусвета; могучие столбы поддерживали очень высокий потолок. Тут и там яркие столбы солнечного света падали сквозь расположенные высоко в восточной стене окна. В башенке на крыше, через которую проходила тоненькая струйка дыма, было видно бледное голубое небо. Когда их глаза привыкли, путники увидели, что весь пол вымощен камнями множества цветов; извилистые руны и странные изображения видны были под ногами. Они увидели теперь, что столбы покрыты богатой резьбой, тускло сверкавшей золотом. Множество гобеленов висело на стенах, а по их широкому пространству двигались герои древних легенд, некоторые потускневшие от возраста. На одну из этих фигур падал солнечный свет — юноша на белом коне. Он дул в большой рог, и его желтые волосы развевались на ветру. Лошадь подняла голову, ее красные ноздри раздувались, как будто она ржала, учуяв воздух битвы. Пенистая вода, зеленая и белая, завивалась у ног юноши.

— Взгляните на Эорла Юного! — сказал Арагорн. — Так он ехал с Севера на битву на полях Келебранта.

Четверо товарищей прошли вперед, мимо огня, ярко пылавшего в большом очаге в центре зала. Здесь они остановились. В дальнем конце зала, за очагом, у выходившей на Север стены, был помост с тремя ступенями; посредине помоста стоял большой позолоченный трон. На нем сидел человек, настолько согбенный от возраста, что казался гномом; его волосы были белы и густы и большими прядями падали из-под тонкого золотого обруча, надетого на лоб. В центре лба сиял единственный белый бриллиант. Борода, как снег, лежала у него на коленях; но глаза его горели ярким светом, когда он взглянул на незнакомцев. Рядом с троном стояла одетая в белое женщина. У ног короля на ступенях сидел сморщенный человек с бледным мудрым лицом и тяжелыми веками, прикрывающими глаза.

Наступило молчание. Старик на троне не двигался. Наконец Гэндальф заговорил:

— Привет, Теоден, сын Тенгела! Я вернулся. Потому что надвигается буря, и все друзья должны собраться вместе, иначе их уничтожат поодиночке.

Старик медленно встал, тяжело опираясь на короткий черный посох с рукоятью из белой кости; и теперь путники увидели, что, хотя он и согнут, он все еще был высок, а в юности должен был быть очень высоким и гордым.

— Приветствую вас, — сказал он, — если вы ждете приветствия. Но по правде говоря, сомнительно, чтобы вас встретили с радостью, господин Гэндальф. Вы всегда были вестником горя. Беда следует за вами, как вороны. Я не хочу вас обманывать, когда я услышал, что Обгоняющий Тень вернулся без всадника, я обрадовался возвращению коня, но еще больше обрадовался отсутствию всадника; и когда Эомер принес известие о вашей гибели, я не горевал. Но новости издалека редко оказываются правдивыми. Вы пришли снова! И с вами придет еще худшее Зло, чем раньше. Почему же я должен приветствовать вас, Гэндальф Ворон Бури? Ответьте мне.

Он снова медленно сел на трон.

— Вы говорите справедливо, Повелитель, — сказал человек, сидящий на ступеньках помоста. — Не прошло и пяти дней, как пришло горькое известие о том, что Теодред, ваш сын, убит за западными болотами — ваша правая рука, второй Маршал Марки. У меня мало веры в Эомера. Мало людей осталось бы охранять ваши стены, если бы ему было позволено править. А теперь мы получили известие из Гондора, что на Востоке зашевелился враг. И в такой час возвращается этот чужеземец. Почему в самом деле мы должны приветствовать вас, Ворон Бури? Латспеллом назову я вас — Приносящим дурные вести. И я уверен, что вы их принесли…