Дмитрий Казаков - Я, маг! (сборник)

– Любой нормальный мужчина помимо своего желания тянется к женщине, – голос Хельги звучал монотонно, словно она читала. – Это заложено в природе.

– Значит, я ненормален, – пожал плечами Харальд.

– Похоже, что так, – Владетельница вновь прошлась, шурша платьем и распространяя запах роз. – А ненормальных сложнее контролировать. Это-то меня и пугает...

Она вышла, а Харальд, еще раз пожав плечами, вернулся к работе. Уголь крошился под пальцами, а неровности пола больно царапали кожу.

Он расцарапал руки в кровь, но все же выкопал в снегу яму, достаточно глубокую, чтобы подошла для ритуала Погружения.

За месяц, что книга была в его руках, Харальд узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Постиг, что ритуалы, используемые магами, могут быть значительно упрощены, что топаз, применяемый при вызове демонов, легко заменить банальной солью, а рыбью кровь – обыкновенным человеческим потом. Ритуал Погружения он тоже узнал из книги. С его помощью можно своими глазами посмотреть на Верхний или Нижний мир, по собственному выбору, не прибегая к помощи их обитателей, которая обычно очень дорого обходится.

Яму полагается рыть в земле, но Харальд решил, что и снег подойдет. Требуемые символы, выложенные золой, хорошо смотрелись на белом фоне.

Закончив приготовления, Харальд влез в яму и, не обращая внимания на холод и сырость, начал читать. После первых так-тов заклинания тело словно окаменело. Шевелились только губы. Сквозь опущенные веки видно было, как занимаются призрачным бледно-розовым пламенем рисунки вокруг ямы.

Читать пришлось долго. Язык высох, словно покрылся коркой. Мускулы застыли окончательно, даже представление о том, что можно шевелиться, исчезло. Поэтому, когда розовый цвет неожиданно сменился лиловым, а столбы пламени поднялись до неба, Харальд не сразу смог открыть глаза. Но все же поднял веки...

Он словно висел высоко над землей в чем-то, подобном корзине, соответствующей по размерам яме. Сквозь пламя, ставшее прозрачным, хорошо было видно странное светило, фиолетовое, с черной дырой в центре. От него веяло беспощадным жаром, и Харальд, одетый по-зимнему, сразу вспотел.

На одном уровне с корзиной проплывали облака, темно-коричневые, похожие на коровьи лепешки. Зловоние от них распространялось почти такое же. Одно облако, проходившее рядом, громыхало, как отряд латников. В его недрах сверкали оранжевые зарницы, а из отвисшего брюха шел дождь. Одна из капель попала Харальду на руку. С изумлением он смотрел, как от нее на одежде появилось черное пятно с дырочкой в центре, словно от угля. И руку обожгло вполне натурально...

Нижний мир оказался весьма негостеприимен.

Оправившись от первого потрясения, Харальд принялся рассматривать землю внизу. Там все выглядело гораздо разнообразнее...

Миром завладел вечер, когда Харалъд вышел к становищу. На месте ритуала осталась яма с неровными краями, в голове теснились впечатления, а тело охватывала усталость.

У юрты его встретила Асенефа.

– Ты опять колдовал? – спросила с улыбкой.

– Да, – ответил Харальд, откидывая полог. Говорить не хотелось, двигаться тоже. Хотелось есть и еще спать.

– Вот здорово! – В голосе дочери вождя слышалось восхищение. Она ловко помогала мужчине раздеться. – Ты станешь самым лучшим колдуном племени!

– Это как? – Сонливость сдуло ледяным ветром, но вопрос удалось сделать ленивым, не показать настороженности.

– Очень просто. – Асенефа беспечно рассмеялась, словно звякнули колокольчики. – Фарра скоро умрет. А ученик у него бесталанный. Кому, как не тебе, стать колдуном племени?

– Кому, как не мне? – эхом отозвался Харальд. Мысли копошились острые, неприятные, о лелеемой мести, о давних мечтах. Погасила их лишь вернувшаяся усталость.

Усталость обрушилась внезапно. Еще мгновение назад собранный и бодрый, Харальд теперь ощущал себя пустым мешком, вялым и бессильным. На полу гасли, впитываясь в серую поверхность, пурпурные линии магического узора. За спиной молчали Хельга и Лия. Вызов, вопреки всем опасениям, прошел успешно.

Преодолевая сопротивление налитого тяжестью тела, Харальд развернулся к женщинам.

– Ну как? – Сил хватило только на угрюмый сип.

– Очень хорошо, – мурлыкнула Владетельница, опуская веер, столь хорошо знакомый ее ученику. – Ты прекрасно справился с этим вихревиком.

Лия молчала. В синих глазах ее стояло удивление.

– Ты показал себя с лучшей стороны. – Владетельница раздвинула в улыбке алые губы. Сверкнули горными снегами белые зубы. – И ты заслуживаешь поощрения. После заката – в малой пиршественной зале. Да, и перед пиром вымойся хорошенько.

Кивнуть удалось только со второй попытки. На изумление, яростное, дикое, что мелькнуло во взгляде Лии, Харальд попросту не обратил внимания.

К пиру Харальд сумел восстановить силы и несколько приободрился. По крайней мере в пиршественный зал вошел упругой походкой сильного мужчины, а не шаркающими шагами немощного старца.

Обстановка царила непринужденная. Тренькал на лютне неизвестно как добравшийся до замка в середину зимы бродячий менестрель, адресуя томные взгляды Лие. Та на воздыхания слуги искусства никак не реагировала. Эйвинд вел яростный спор со старичком-библиотекарем, дремала в кресле экономка-приживалка. На появившегося капитана никто не обратил внимания.

Почти сразу из-за перламутрового цвета занавеса, что скрывает угол помещения, появилась хозяйка. Все дружно встали, склонились в приветствии. Хельга радушно повела рукой, и засуетились, забегали слуги. Пир начался.

На вкус Харальда, все блюда излишне отдавали имбирем и кориандром. Но Эйвинд на недовольное замечание соседа лишь пожал плечами, решив, скорее всего, что молодой капитан зажрался.

Под конец пиршества перед Харальдом поставили блюдо, наполненное подозрительно выглядящей смесью. Более никого ничем подобным не осчастливили.

– Это что? – спросил он у слуги, ухватив того за рукав.

– Это по приказу госпожи, – прошептал слуга. – Особый рецепт. Прибавляет сил.

– Ага. – Харальд хмуро глянул в сторону Владетельницы. Та как ни в чем не бывало любезно ему улыбалась. А вот Лия смотрела как-то странно, ее взгляд был полон напряжения и какой-то обиды.

Пожав плечами, Харальд принялся за необычный салат. Сморчки в нем соседствовали с сельдереем и хреном, а трюфеля – с веточками засушенного с лета укропа. Вкус – так себе, но если запивать вином, которое почему-то отдавало анисом, то вполне подойдет.