Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ) - Яанг Р

Всех, в принципе, устраивал подобный подход. Правители уже достаточно понесли потерь во время столетних междоусобных войн, и затевать новые ни у кого не было ни сил, ни желания. К тому же набеги пиратов-варваров с запада и северного моря, не дают особо расслабиться. Да и южные острова то и дело порываются объявить свою независимость.

Но если материк не будет единым хотя бы еще на сотню лет, то вряд ли он переживет какую-нибудь крупную войну, подобную той, что была с эльвратами. А по мнению некоторых знатных лордов такая война обязательно состоится. К этому ведет и приближающаяся смерть короля, и отношение к жрецам, к магистериуму, все нарастающее недовольство выживших шхунов.

Киган надеялся, что когда наследный принц Люциана — первенец Вельгайн взойдет на престол, то все тут же изменится, и у жреца имелись свои причины так думать на этот счет. Он не раз бывал в королевском дворце, он лично общался с принцем и знает, что тот целиком и полностью на стороне магистериума. Вельгайн желает вернуть жрецам былую власть, первым делом объявив о роспуске королевского Совета, который с таким трепетом, в свое время, собирал его дед. При этом назначить Совет мудрейших, состоящий полностью из высокоранговых жрецов, своей правой рукой и одной из высших ступеней власти. Да, этот день полностью изменит сложившиеся устои материка и вернет магистериуму его первоначальную силу.

Киган был немного удивлен тому, что он даже в своей изумрудной мантии жреца, не привлекал к себе взгляды и возгласы собравшегося на площади народа. На него обращали внимания ни больше и не меньше, чем на любого другого хорошо одетого господина, лишь изредка кланялись и освобождали дорогу, да и делали это далеко не все.

Дети то и дело шныряли меж образовавшейся толпы, задевая любопытных зевак и, пытаясь продвинуться как можно дальше вперед, чтобы лучше разглядеть деревянный помост в центре улицы. Кто-то же особенно смелый залезал на столбы, которые вечерами служили местным фонарями и яркими факелами. Одного из таких пронырливых детишек, Кигану таки удалось схватить за рукав, и подвести поближе к себе, чтобы расспросить.

— Что там затевается? С чего весь шум?

— Г-господин жрец, — тот, казалось бы, на время проглотил язык, мальчишка начал в панике осматриваться, пытаясь отыскать глазами своих друзей, и понять, не натворил ли он чего нехорошего. — Так там будет вершиться суд! Совсем скоро, прямо на помосте. Сами все и увидите.

— День Искупления грехов? — Киган с интересом посмотрел вперед, он достаточно доверял словам того трактирщика, но нужно же было проверить.

— Ну да, он самый. Сегодня вызвалось аж трое! Старик Силли, Василиск и кто-то из шхунов. Вот будет зрелище! — мальчик потер грязной ладонью свой чересчур большой нос. — Можно я пойду? А то все места разберут.

— Да, иди, конечно, — жрец слегка толкнул его в спину и, через мгновенье он уже полностью был поглощен своими собственными мыслями.

«Остаться и посмотреть? Немного странный обычай, ранее мне не доводилось видеть подобного. Прощать свои грехи кровью — это попахивает южными дикими богами. Но может и стоит взглянуть, только ради общего развития». Киган неспешно начал пробираться сквозь толпу. Было заметно, что не все собравшиеся здесь, с большим желанием пропускали его вперед, но делать было нечего, положение жреца обязывало их это сделать. Но вместо благодарности они лишь ловили на себе его холодный и немного надменный взгляд.

— Ишь ты, какой важный. Перо нацепил и думает, что…

— Тише ты. Он может и порчу наслать, да и вообще, не дело это так говорить про жрецов.

— А что они мне? Моя мать померла в свое время от Черной Крови. А где был тогда магистериум? То-то же!

— Все равно, держать бы тебе язык за зубами, Эдда.

Киган лишь хмыкнул, проходя мимо этой бестолковой парочки. Придет время, и за такие слова можно будет понести наказание куда более суровое, чем удары какого-то там хлыста. Так что пусть говорят пока могут, простой народ любит трепаться, о чем не попадя.

Оказавшись почти перед самой сценой, жрец отошел в левую теневую часть, что закрывалась раскидистым желтым навесом. Такие были разбросаны по всему Пилору в самых оживленных местах, чтобы в разгар непогоды, или же наоборот чересчур яркого солнца, люди могли укрыться на время и переждать, пока погодные условия не станут более благоприятными. Весьма интересная задумка, и было бы неплохо если б такие крупные города как Азенхорд или Ярмал переняли к себе столь полезную особенность.

Заняв более-менее удобную позицию, Киган принялся ждать. Площадь постепенно забивалась все большим количеством народу, и теперь, даже самым шустрым и мелким не хватало места, чтобы протиснуться вперед, поближе к сцене. Отцы сажали детей на свои широкие плечи, а женщины сбивались в кучки о чем-то тихонько переговариваясь и лишь иногда повышая голос, чтобы поприветствовать кого-нибудь из знакомых. Если бы Киган не знал, что вскоре на площади будет происходить суд, то он бы решил, что намечается праздник или же большое гуляние, которое обычно сопровождается разными представлениями и трюками фокусников.

И вот, наконец, на сцену вышли двое стражников, сопровождая закованную цепями колонну людей. Толпа внизу взбушевалась: стали выкрикивать проклятия, кидаться мелкими камнями и яйцами, пытаясь попасть в кого-нибудь из них. Те же стояли, не в силах никак защититься от общего гнева, и лишь иногда им удавалось в последний момент увернуться от летящего в их сторону камня или осколка глиняного горшка.

— Ну хватит, хватит. Им еще воздастся свое, — послышался вдруг бодрый голос подтянутого улыбающегося мужчины, что взошел на помост последним, предварительно подождав, пока его нахождение там не будет для него достаточно безопасным.

Толпа отчего-то обрадовалась говорящему: люди захлопали и засвистели, встречая этого смазливого краснолицего оратора. Может быть он и есть тот палач? Но Киган сразу же отбросил от себя эти мысли, так как жрец был уверен, что такое лицо не может быть у человека, годами высекающего чужие спины, пусть даже и преступников. Да и к тому же, мужчина на сцене вскоре и сам поспешил представиться.

— Я, Кхатур Милосердный, главный судия нашего города, назначенный лично его милостью графом Хагготом, пришел вершить правосудие! Здесь и сейчас! Во всеобщий день Искупления грехов!

Пока все неистово хлопали, закованные железными цепями люди, осторожно осматривались и пытались встать так, чтобы их не было видно за спиной говорящего или же тех двоих стражников, что поднялись вместе с ними.

Киган все думал, что мальчишка сказал ему лишь про троих заключенных, коим было дозволено исправить свои прошлые преступления. Здесь же собралось аж семеро человек, неужели остальных вывели просто так, за компанию? Или же им предстоит наблюдать за исполнением наказания, чтобы таким образом, через мучения другого, тоже облегчить свою оскверненную душу? Так или иначе, гадать не было смысла, ведь скоро жрец и сам все увидит собственными глазами.

— В этот знаменательный день, — насладившись оказанным ему вниманием, продолжил Кхатур. — В день, когда Боги и мы, люди, проявляем одно из самых важных своих чувств, а именно — милосердие. Я хочу, чтобы вы все отбросили от себя злые помыслы и открыли свои сердца навстречу этим несчастным!

— Также как эти несчастные открывали на улицах наши кошельки? — выкрикнул кто-то из толпы, вызвав тем самым новую волну недовольства, а у некоторых даже смеха.

— Эти люди раскаиваются в своих прегрешениях, и они готовы понести суровое наказание. Иначе бы все мы, не собрались сейчас здесь, на площади, в этот светлый день солнцестояния!

И снова ликующие крики народа. Киган с подозрением взглянул на небо, отметив для себя, что судья слегка ошибается в своих астрономических подсчетах, но разве это имеет значение? В Пилоре солнце восходит раньше, чем у всего остального материка, может быть поэтому у них есть основания так думать?

Также жрец заметил, что на него издалека поглядывает шайка ярко накрашенных девушек, достаточно вольно одетых, даже для такого жаркого дня. Не к ним ли это наведывался Гарри, оставшись в городе еще на один день? Если это и так, то он порочил свои поведением имена всех остальных добропорядочных жрецов. Хочешь посетить бордель, да пожалуйста, но уж потрудись снять свою мантию до того, как ее с тебя снимет какая-нибудь публичная девка.