Огненная буря в стакане (СИ) - Павельева Марина

Ночью было плохо видно, но Аньке показалось, что борода была темно-зеленого цвета, как впрочем, и длинные по плечи волосы. Одет он был в обычную мужскую одежду, хотя и старинную — светлая косоворотка, вышитая по горловине и краям длинных рукавов красными нитками, застегнутая слева на три пуговицы, и черные штаны, заправленные в кожаные сапоги. Ничего общего с Нептуном, изображаемым в сказках, не оказалось. Ни трезубца, ни переливающегося хвоста. Да и одежда почему-то была сухой.

Дед остановился от Аньки в трех шагах, схватился за бороду и стряхнул с нее тину. Отплевываясь, пояснил:

— Я хозяин здешних озер.

— Понятно, — теперь опешил душа талисмана, и Анька почувствовала его смятение. — Ты уж извини, что я тут разгулялась. Да только обидела меня одна из твоих дочерей. Моего любимого заколдовала, а еще и насмехалась надо мной.

— Извиняю. И ты меня прости, — ответил дед, кланяясь Аньке, почти доставая рукой до земли. — Не признал я в тебе потомка Стрибога, — и тут же хитро улыбнулся, совсем по-доброму. — Что-то хлипковат ты… уж больно малы нынче потомки-то. Раньше все богатырями были, а теперь… — но, не договорив, замолчал. — Сам понимаешь, душа, о чем я толкую.

— Понимаю. Но теперь будешь знать, что не в богатырской силе дело. Впрочем, не мне тебе рассказывать, покровитель рыб.

— Это да.

Понимая, что взаимные извинения не двигают дело, решила вмешаться в болтовню существ Анька и рявкнула неожиданно громко даже для себя:

— Снимай заклятие русалки! Времени нет ждать, пока вы наговоритесь.

— Сама-то резка. Ух, какая. Ты научил или характер такой? — не обращая внимания на Анькин выкрик, продолжал Рыбич.

— Такова сама, намучился уже, — вдруг пожаловался на нее душа, и Аньке стало смешно. Вот ведь, нашел родственную душу, оказывается бедняге и поговорить-то не с кем. Видимо хочется общаться с подобными. И даже пожалела его, но вспомнив, что скоро проснется Ксандр, сказала. — Дедушки, все понимаю, но что-то с заклятием надо делать. И побыстрее.

— Да, да, — спохватился душа. — Зови негодницу, пусть исправляет, чего натворила.

— Авдотья, подь сюды! — крикнул Рыбич.

Анька услышала, как слева от нее захлюпала вода, а потом снова стало тихо. Однако никто не появился. Анька покрутила головой и вопросительно посмотрела на бородатого деда. Тот, увидев ее взгляд, снова крикнул:

— Нечего прятаться, плыви в просвет, а то потомок Стрибога тебя не видит.

Опять что-то забултыхалось, и почти у самого берега из воды показалась голова с длинными волосами, а затем вынырнула и половина женского тела по пояс. В свете неполной луны все же можно было разглядеть приятное лицо совсем молодой девчонки, на котором отражалось смятение. Белые руки теребили концы рыжих прядей, закрывающих только начавшую расти грудь, а огромный хвост, который поджала русалка, нервно вздрагивая, негромко хлопал по воде. В целом внешний вид ничем не отличался от классических представлений.

— Куда только смелость девалась, — усмехнулся душа и попенял Рыбичу. — Распустил ты свои чада, делают, что хотят. Не по закону это парней с толку сбивать, — и обратился к русалке. — Небось, к людям захотелось?

Но та молчала, только зыркнула на хозяина озер зелеными глазищами и снова их опустила, не переставая теребить волосы. За нее ответил Рыбич:

— Молода еще, глупа. Вслед за сестрой захотела. А тут и парень твой подвернулся. Не женился он на сестре-то ее, вот и подумала, что ей повезет. Так? — повернулся к русалке. Та кивнула головой. — Не уследил я, каюсь. Ну, теперь будем исправлять.

Он подошел к спящему Ксандру, сел на корточки и положил на лоб ладонь. Стал что-то шептать и, повернувшись к Аньке, хотел сказать, что все сделано, как неожиданно резко одернул руку. Снова положил на лоб и, почувствовав что-то странное, поднял челку. Тут Анька увидела, как у Ксандра в том месте загорелся след от поцелуя. Как будто ревнивая девица поцеловала туда парня, перед этим накрасившись несмываемой помадой.

— Это что? — спросила испуганно. — Печать русалки? — Анька не поняла, кто именно сейчас говорил, она или душа талисмана.

— Да, печать, налим ее задери, — отозвался Рыбич и, повернувшись к Авдотье, которая как будто уменьшилась под этим взглядом раза в три, сдерживая гнев, спросил. — Тебя кто надоумил? Лукерья? Я же запретил вечные заклятья накладывать. Ты что, в омут захотела лет на двести?

— Нет, — пискнула русалка. — Просто…

— Стоп, — прервал ее Рыбич. — Молчать, — и повернувшись к Аньке, проговорил. — Стрибожьич, прости меня, но с этим мне нужно самому разобраться. Чтобы дальше дров не наломать. Забирай своего парня, да идите восвояси. А завтра утром я к тебе приду и расскажу, что делать надо.

— Хорошо, — задумчиво ответил душа.

А Анька растормошила Ксандра и, говоря тому, что пора домой, услышала, как сзади в воду плюхнулись два грузных тела.

Глава 9. Рассказы Рыбича

Хорошо, что остатки догорающего костра еще как-то теплились, иначе без фонаря они проблуждали бы неизвестно сколько. Конечно, никто их уже не ждал, потому что Славик промаявшись в одиночестве минут двадцать, ушел спать. Молодец, что перед уходом закидал в костер почти все заготовленные вечером дрова. Так что мерцающий огонек был виден издалека. В палатках было тихо, уже никто не ворочался, лишь кое-где был слышен крепкий мужской храп, который выдавал, что палатках живые люди. Это придало Аньке уверенности и немного отпустило неприятные воспоминания.

Ксандр всю дорогу молчал, и было не понятно, обдумывает он что-то или у него в голове вообще пусто. Впрочем, других странностей больше не проявлялось. Он адекватно отреагировал на Анькины слова «может, выпьем еще?», улыбнулся и кивнул. Уселся у костра и стал ждать, хотя по идее должен был сам найти недопитую бутылку и поухаживать за любимой. Но нет. С другой стороны, Анька была и этому рада, ведь на озеро к русалке он уже не рвался. Пошла искать сама. Однако, пошарившись в сумках с едой, водку не нашла. Зато вытащила банку с тушенкой и батон, чувствуя, как в желудке сразу засосало, и сильно захотелось есть.

Подошла, протянула батон Ксандру:

— Хочешь? Что-то там ничего нет. Наверное, горючку спрятали. Не знаешь куда?

Ксандр отрицательно помотал головой и батон брать не стал, затем неожиданно произнес, вставая:

— Пойду спать, что-то мне нехорошо. Пока, Анютка.

Это были его первые после похода на озеро слова, причем сказанные вполне членораздельно. Анька посмотрела ему вслед, наблюдая, как он расстегнул одну из палаток, залез туда и закрыл дверь, совершенно не думая о ней. Как, мол, она тут одна? И где ей спать? Почему с собой не позвал? Вопросы возникали сами собой, и Анька уже хотела обидеться на любимого, ведь это он ее в поход позвал, значит, должен был ухаживать до конца. Но понимая, что после всей случившейся чертовщины он не в себе, решила, что не будет дуться. Хотя очень хотелось, и даже захотелось плакать от такого к ней отношения.

У нее навернулись слезы, и заломило глаза. Но сдержавшись, она вытерла рукавом куртки выступившую влагу, подкинула оставшиеся полешки в костер и уселась на пенек, открывая тушенку. Повезло, что купили банки, которые не нужно было вскрывать ножом, а всего лишь дернуть за колечко. Затем она свернула крышку трубочкой и стала ей ковыряться в мясе, чтобы как-то достать его из банки. За ложкой идти было лень, а есть очень хотелось. К тому же запах лаврового листа, залитого прозрачным желе, подогревал аппетит. Анька отломила кусок батона, аккуратно положила на него мясо, откусила огромный кусок и стала с наслаждением жевать, как будто последний раз ела не сегодня вечером, а неделю назад.

«Заряжу батарейки и пойду спать», — подумала она и только сейчас поняла выражение «за ушами трещит», потому что так быстро двигала челюстями, что казалось, будто действительно там что-то трещит. Съев полбатона и покончив с тушенкой, прислушалась к своим ощущениям. Желудок настойчиво требовал «продолжения банкета», а глаза вожделенно смотрели на оставшийся хлеб. «Да е-мое! — подумала Анька, надкусывая батон. — У меня что там, прорва какая? — и тут же. — Суховато, не хватает еще чего-нибудь».