Наталья Столярова - Дмитрий Русский

Волна омерзения захлестнула его, и сразу же твари содрогнулись и повернулись в их сторону. Тимур еле слышно прошептал:

— Я же тебя предупреждал… Здесь можно только смотреть, нельзя реагировать. Они нас заметили!!!

— Что делать?

— Не знаю. Мне-то ничего, но ты можешь пропасть.

Твари двинулись к ним, выкидывая на ходу множество щупалец-присосок. Митяю показалось, что они испытывали в этот момент восторг, потому что всё быстрее пульсировали их тела, и ярче засветились нити.

Он схватился за Оберег. Совершенно холодный… А ведь обычно от него исходило слабое тепло, иногда он даже лучился неярким мягким светом. И тут Митяй нащупал Ёськины перья. Точно! Он же прикрепил их к Оберегу! Митяй зажал перья в кулаке, в голове всплыли слова заклинания: «Ист фин, кос ол, днесь рад, свет дан».

Он повторял их сначала про себя, а потом — вслух. По спине струился пот, взмокли перья в руке. Но твари постепенно успокаивались и разбредались в разные стороны. Митяй понял, что они его потеряли. Он опять стал недоступен для них.

Митяй отдышался, пришёл в себя, мельком взглянул на Тимура. Тот улыбнулся и подмигнул.

Митяй прикрыл глаза и почему-то увидел обычную улицу зимним ранним утром. По тротуару шёл мужчина, придерживая воротник куртки и отворачивая от ветра лицо. Из-за сугроба вынырнул чёрный кот и бросился ему наперерез. Мужчина приостановился и изо всех сил пнул кота в живот. Кот распластался на обочине, сквозь сжатые зубы просочилась струйка крови и расползлась ярким красным пятном на снегу. В тот же миг Митяй увидел, как из-под земли, словно лассо, взметнулась нить, похожая на толстую леску, и присосалась к мужчине. Он, естественно, этого не заметил, спокойно шёл дальше, закуривая на ходу сигарету. И ещё одна присоска опоясала его.

И Митяй понял, что жизнь подземным тварям обеспечивает злоба, дурные привычки и всё самое плохое, что есть в человеке.

Но главный вопрос остался нерешённым: где искать близнецов? Митяй мысленно представил их, постарался зафиксировать внимание. От напряжения у него закружилась голова. Постепенно стало проявляться нечто. Митяй чувствовал, что Зло находится здесь, где-то рядом. И понял, что Зло напрямую связано с Этими.

Внезапно его словно озарило и появился чёткий кадр: огромная, словно перевёрнутая медуза, со множеством тонких паучьих ног, членистых лап с раздвоенными клешнями. Из брюха ежеминутно показывались пульсирующие отростки с жадными открытыми пастями.

Теперь Митяй понял, где спокойно нежится и растёт Зло, имея постоянную подпитку через близнецов, а они — «Эти» — его проекция в нашем мире, и в достатке поставляют ему пищу. Они всегда там, где людская зависть, ненависть и подлость. Теперь он знал, что Зло — та самая сущность, которую призвал Корсул, чтобы властвовать над миром. Без боя Зло не сдастся: слишком хороши условия… И «Эти» по своей воле сюда не вернутся.

И снова Митяй пропустил момент, когда в нём шевельнулось негодование. Твари насторожились, а Тимур схватил его за руку, и они побежали. Сила перьев исчерпана, надеяться можно только на себя. Они слышали сзади хлюпанье, свист и шипение. За ними гнались, и преследователи ждали лёгкой добычи. Митяй чувствовал, что ноги уже обвивают мягкие влажные щупальца, к спине приклеилась омерзительная холодная присоска. И мелькнула мысль, что ему суждено разделить участь с теми, в коконах. Но умрёт он не сразу…

И в этот момент засветился Оберег. Митяй развернулся и направил его в темноту. Присоска отвалилась с отвратительным чмоканьем, а щупальца стали лопаться, разбрызгивая слизь по сторонам. Без единого звука твари стали отступать, пока не растворились во тьме подземелья.

Они прошли ещё несколько метров, Тимур указал люк над головой, подсадил Митяя, и они выбрались в тот же коридор. Люк под ногами затянулся и исчез.

В глазах Тимура оставался вопрос. И Митяй сказал:

— Ты можешь рассчитывать на меня. Я сделаю, что смогу.

— Да, я верю. Понимаешь, в этом коридоре есть моя дверь, но я не знаю — какая из них. Их сотни, а я должен найти только одну. И я уже устал.

— Держись, Тимур. Ты теперь не один. И — спасибо тебе.

— Прощай, Дима.

Тимур взялся за велосипед, прислоненный к стене. Но прежде указал рукой на выход. Митяй открыл дверь, шагнул и оказался — в своём коридоре. Он сразу пошёл в душ и целый час чередовал горячие струи с холодными, и всё ему казалось, что не может отмыть слизь и избавиться от запаха подземелья…

Из комнаты Вани просачивалась струйка света, и он решил заглянуть к нему. Так и есть, Ваня не спал:

— Я ждал тебя.

Митяй сел на кровать и всё по порядку рассказал Ивану. Тот внимательно слушал, а потом сказал:

— Самое сложное в том, что тебе придётся биться в одиночку. И мне кажется, что пока у тебя недостаточно сил. Я не знаю, почему. Подумай над этим.

— Ладно, Вань. Может, ты и прав.

Митяю так и не удалось заснуть до утра. Он думал над словами Ивана. Митяй уже понял, что к нему надо прислушиваться. То, что говорил Ваня, всегда оказывалось очень важным: «Недостаточно сил…»

Оберег заполнен наполовину, и силы в нём хватает. Сам Зарком об этом сказал и позволил в крайнем случае действовать, а не только наблюдать. Пока такой случай представился лишь один раз.

Но ведь Оберега он может случайно лишиться, как это произошло в мире Бориса. Значит, дело в нём самом.

А то, что — в одиночку, он и не сомневался. Всегда один… Однажды он решил, что может быть кому-то судьей и имеет право вмешаться в чужую жизнь. Но с тех пор никогда не повторял той ошибки.

Пашку все звали «Кисля». Отчасти — из-за фамилии Кислов, но, скорее, из-за тех черт характера, от которых Митяя «с души воротило», как выражался трудовик Петрович. Имелась в Кислове та самая гнильца, какую Митяй чувствовал прямо кожей, и всегда старался держаться от таких людей подальше. Главное, что Кисля всё делал исподтишка, тихой сапой, используя то, что ему выгодно. И наплевать ему было на кем-то установленные и неписаные законы.

В детдоме Митяй насмотрелся на всякое, и почти ничему не удивлялся. Но случай с Кислёй потряс его и запомнился навсегда.

Никто в детдоме не признался бы напрямую, что все живут одной-единственной мечтой: чтобы нашлись родители. Это те, кто брошен в роддоме, и у кого в графе «родители» стоит прочерк.

В последнее время появилось столько «мыльных опер», где излюбленной линией сценаристов стал сюжет о найденном ребёнке. Когда мать или отец, все из себя крутые и богатые, вдруг вспоминают, или обнаруживают, что в далекой молодости бросили они своё чадо на произвол судьбы. И вдруг — нашли! А потом хэппи-энд, слёзы и сопли, все довольны и всё «в полном шоколаде».