Андрэ Нортон - Кровавый Триллиум

— Огромные волны и зловещее темное небо с быстро бегущими облаками, — отозвался принц Никалон. — Когда судно опускается, вижу волны, когда поднимается — небо.

— Земли не видно, — сказала принцесса Джениль. — Только океан.

— Забавно, — сказал Толо. — Если бы мы плыли к Полуострову, с этой стороны вы должны были бы увидеть берег. Значит, пираты все-таки везут нас в Рэктам.

Якорный отсек освещался через два иллюминатора, расположенные на высоте восьми элсов над грубыми досками пола их новой тюрьмы. В тесном помещении были только три тощих матраца с пыльными старыми одеялами, прикрытая крышкой бадья для отходов, глиняный кувшин с теплой вонючей водой и корзинка с краюхами черствого хлеба. Ники и Джен решили, что продолжать голодовку не имеет смысла, и уже съели половину хлеба.

Убедившись в том, что их похитители не собираются возвращаться, двое старших детей вскарабкались наверх по огромным звеньям якорной цепи, заполнявшей почти все пространство их темницы. Преодолевая звено за звеном, они миновали громоздкую двойную лебедку с железными шестернями, поднимавшую и опускавшую якоря, и добрались до клюзов, сквозь которые цепи тянулись к носу корабля. Они запретили маленькому Толо лезть с ними. Когда нос триремы нырял в бушующие волны, цепи глухо звенели, и брызги, проникавшие внутрь, обдавали Ники и Джен. Попав в первый раз под этот душ, они даже не вскрикнули — и воздух и вода были теплыми. — эти якоря снаружи так чудовищны, что закрывают весь обзор, — сказал Ники.

— Как ты думаешь, мы сможем вылезти через эти отверстия и убежать? — спросила Джен.

— Из-за якорей щели очень узки, — ответил Ники. — Даже если у нас это получится, мы упадем прямо в воду и нас затянет под корабль.

— Спускайтесь, — заныл Толо. — Мне кажется, я слышу, как скребутся в углу эти отвратительные крысы.

— Вот трусишка. — В голосе Никалона было больше доброты, чем осуждения. — Они тебя не укусят.

— Но я их ненавижу, они такие страшные и грязные. Спустись, Ники, и прогони их. Пожалуйста!

Наследный принц начал спускаться. Немного поколебавшись, сестра последовала за ним. Цепи были выпачканы липким вонючим речным илом и увиты зинорскими водорослями, что делало их чрезвычайно скользкими.

— Когда корабль наконец причалит к какой-нибудь пристани и опустит якоря, — сказал Ники, — тогда мы и сбежим! Прямо через эти дыры, по цепи и в воду!

— Пираты не такие дураки, — ответила Джениль. — Перед тем как стать на якорь, они выведут нас отсюда.

В полумраке глаза ее казались огромными. Когда корабль нырнул вниз, как камень, а потом подпрыгнул и взлетел в небо, она, не чувствуя страха, крепко вцепилась в огромное железное кольцо. Убедившись, что маленький Толо плохо слышит их, Джениль заговорила опять — на этот раз едва различимым шепотом:

— Ники, как ты думаешь, а не собираются ли они убить нас?

— Если мама заплатит выкуп — не убьют.

— А что будет с отцом?

Ники отвернулся. Его сестра была отважна и великодушна, и он обычно полностью доверял ей, но сейчас считал себя не вправе делиться своими подозрениями о судьбе несчастного короля Ангара. Если Ангара не будет на троне, Рэктам сможет спокойно нанести удар по состоятельным южным соседям: зачем рыскать по морям в поисках добычи, если можно ограбить богатое государство. Ники часто слышал разговоры отца с матерью о подобной угрозе. Опасность исходила от ненасытной пиратской королевы.

Поэтому, отвечая Джениль, он сказал только одно:

— Пираты явно захотят получить выкуп и за отца. Возможно, за него они запросят целый корабль с платиной вдобавок к маминому талисману, а за нас — несколько тюков золота.

Джев улыбнулась.

— А за Толо, может быть, всего лишь горшок серебра. Младший принц закричал откуда-то снизу:

— Я опять что-то слышу, но это не крысы! Кто-то идет! Ой, спускайтесь скорее!

Ники и Джен заскользили вниз, в спешке стирая в кровь ладони и разрывая одежду. Только они коснулись ногами последнего звена и спрыгнули на матрацы, как тяжелый грохот возвестил о том, что дверь якорного трюма открывается. Наконец она распахнулась: за ней было темное помещение, загроможденное канатами, досками, металлом, старой парусиной и бочками с дегтем. Посреди этого хлама стоял человек, высоко подняв руку с фонарем. В другой руке он держал обнаженный меч. Это не был один из сердитых пиратов, заточивших их в трюм, по виду он, скорее, напоминал матроса.

— Назад, — приказал он принцу Никалону, который было бросился вперед. — Отойди от двери, щенок! — Он посветил фонарем и подозрительно оглядел темницу — Ну и мерзкая дыра! Совсем не для детей, хотя бы и для лаборнокского отродья!

— Лабровендского отродья, — хладнокровно поправил его Ники. — Кто ты и чего хочешь от нас?

— Я — Боблин, помощник капитана, я привел к вам гостя. — Он отступил назад, все так же высоко держа фонарь, и в его колеблющемся свете возникла приземистая фигура одетого в черное человека: тот вошел в помещение якорного трюма.

— Принц-карлик! — вскрикнул Толо. — Он пришел пытать нас!

Джен легонько толкнула брата в бок. Явно обидевшись, молодой король Ледавардис скосил, глаза на Толо, но ничего не сказал, только оглядел всех троих детей по очереди, словно они были для него странными существами, каких он никогда раньше не встречал.

— Ну вот вы и увидели их, ваше величество, — ворчливо сказал помощник капитана. — А теперь пойдемте отсюда, пока кто-нибудь нас не заметил. Если королева-регентша спустится вниз, вы получите от нее нагоняй и ляжете спать без ужина, а меня она разрежет на кусочки и скормит рыбам.

— Вот и хорошо! — завопил Толо. — Надеюсь, она сделает это с вами обоими! — И он высунул длинный язык.

— Замолчи! — приказал Никалон. Потом обратился к Ледавардису: — Мой брат — дурно воспитанный ребенок, примите мои извинения за его поведение. Просто он не привык, чтобы с ним обращались, как с животным из королевского зоопарка. То же могу сказать о себе и моей сестре. Или на кораблях Рэктама подобное обращение с королевскими персонами является привычным делом?

— Нет, нет, — тихим голосом ответил Ледавардис. Он смущенно протянул принцессе Джениль какой-то мешочек. — Боблин сказал, что вам дают только хлеб и воду. Простите. Здесь жареная утка и несколько пирожных с орехами — все, что я смог раздобыть.

Джен молча приняла сверток. Ники произнес:

— Благодарю вас, король.

— Да что там, — отворачиваясь, пробормотал Ледавардис. — А сейчас мне лучше уйти.

— Подождите, — попросил Ники. — Вы не можете рассказать нам о нашем отце, короле Антаре? Он… он жив?