Андрэ Нортон - Кровавый Триллиум

Когда он снова взглянул на колдуна, лицо его было мрачно:

— Но если вы с смелитесь хоть пальцем тронуть юного короля Ледо, волшебник, все моряки Северного моря будут гнаться по вашим следам, они отыщут вас на краю света и скормят ваше изуродованное тело морскому чудовищу Хельдо.

Портоланус усмехнулся. — Ладно, ладно! Значит, этот подросток — ваш любимчик, да? А я все гадал, отчего это мы так редко видим уродливого губошлепа в королевских покоях.

— Болезнь обезобразила его лицо и тело, — спокойно сказал Джерот, — но у него душа настоящего принца. Наступит день, и мир узнает об этом и оценит его… если он выживет — на радость тем, кто любит его.

Портоланус выглядел заинтересованным.

— А что, этого может и не произойти?

— Его царственной бабке шестьдесят два года, и у нее удивительно крепкое здоровье. По меньшей мере еще два года она не собирается никому отдавать бразды правления, а потом ей все же придется это сделать — так велит наш закон. Она сможет править еще двадцать лет только в том случае, если король будет признан невменяемым или с ним случится какое-то несчастье.

— Вы совершенно правы в своей оценке характера Ганондри, адмирал. Она умный и смелый противник. Но, к сожалению, она недооценивает меня. Именно поэтому сегодня ночью я и пришел поговорить с вами.

В глазах Джерота сверкнула искра понимания.

— Точно! Королева вас не боится! Она поставила вас на меето, волшебник, и сейчас грозится каким-то образом расстроить ваши планы.

Вот именно, — признался Портоланус. — Несмотря на то что я силен в магии, у меня нет большого числа последователей, а у маленького тузаменского народа нет могущественной армии и военного флота, которые могли бы противостоять Рэктаму. Перед тем как плыть в Зинору на коронацию, мы с Ганондри заключили союз, но прошло время, и я понял, что не могу доверять ей. Буду уж до конца откровенным. Я посадил пленников королевской крови не на свой корабль, а на этот, поскольку в последний момент королева убедила меня, что это самое быстроходное судно, что оно прекрасно вооружено и сможет отразить нападение лабровендских преследователей. Это соответствует истине, но я не подозревал, что она будет настолько глупа и попытается изменить условия нашего первоначального соглашения, потребовав от меня дополнительных уступок.

У нас, пиратов, свое понимание чести, это верно. Но никто из нас, за исключением королевы Ганондри, не играет так близко с огнем! Если она угрожает, почему бы вам просто-напросто не уничтожить ее с помощью вашего колдовства?

— А если я сделаю это, будут ли капитаны других пиратских кораблей, да и вы сами, подчиняться моим приказам?

Джерот загоготал.

— Не сразу, кудесник! Черная магия тоже имеет пределы. Любовь, преданность и даже уважение не бывают принудительными. Конечно, вы можете потопить нас. Ваша жалкая тузаменская посудина не так уж ладно сработана — она не приспособлена к плаванию в плохую погоду. И вас, и ваших драгоценных пленников вынесет прямо в открытое море, вы окажетесь в шести тысячах лиг от дома. Даже если буря успокоится, вы все равно скоро погибнете. Хотя, может быть, вы знаете, как взлететь в воздух и добраться до берега на крыльях, словно птицы поти?

— Увы, этого я не умею, — печально признался Портоланус — Если бы умел, никогда бы не очутился на борту вашей неуклюжей шаланды.

Лицо Джерота стало пепельно-серым, вены на шее вздулись. Он изо всех сил старался не потерять управления гигантской триремой. Руки так вцепились в штурвал, что побелели.

— Волшебник, я страшно устал, а эта словесная перепалка еще больше утомила меня. Я не юноша, к тому же не очень здоров, и моя работа заключается не в манипулировании тяжелым штурвалом во время шторма, а в том, чтобы отдавать команды рулевому. Или я немедленно позову его, или мы рискуем сбиться с курса — это вполне вероятно при таком сильном ветре. Вы явились сюда не без причины. Выкладывайте все как есть или уходите отсюда и продолжайте играть в игры с королевой Ганондри.

Колдун начал заворачиваться в свои просторные одеяния.

— Отлично. Если королева Ганондри умрет и король Ледавардис будет справедливо править вами, вы и весь пиратский флот признаете его своим господином? Будете подчиняться его приказам?

— С удовольствием, — сказал адмирал Джерот. — Но если вы надеетесь, что сможете подчинить своей воле этого юношу, подумайте еще разок. Он прикидывается тупицей только для того, чтобы не раздражать свою бабушку.

— Я так и думал. Если он умен, тем лучше. Может быть, он избежит роковых ошибок Ганондри.

— Роковых?

— Я собираюсь избавиться от королевы-регентши, как только она станет бесполезной для меня.

— Я могу предупредить ее о вашем злом умысле. Портоланус засмеялся.

— Можете, но думаю, не будете этого делать. Лучше расскажите обо всем королевскому чаду. Если он, получив рэктамскую корону, станет сотрудничать со мной, то в скором времени завладеет богатством, которого не добудешь за тысячу лет пиратского промысла. У него будет бессчетное количество галерных рабов. А вы, адмирал Джерот, получите все, что пожелаете, в том числе и пост наместника короля в Лабровенде.

— Но когда выкуп будет выплачен…

— Король Ангар и его дети никогда не вернутся живыми на родину, независимо от выкупа. А королева Анигель, разлученная с семьей и талисманом, увидит, как мое волшебство и объединенные силы Тузамена и Рэктама завоюют ее земли. О да. Ее воля будет сломлена, все это произойдет очень быстро.

Снова одетый в свою свободную робу, Портоланус, казалось, уменьшился в росте, тело его опять согнул возраст. Лицо приняло отталкивающее выражение. Он открыл наружную дверь рубки и дрожащим голосом окликнул офицеров. Рулевой и двое пиратов поспешно вошли внутрь. Короля Ледавардиса среди них не оказалось: он ушел, воспользовавшись второй дверью.

— Когда вы в следующий раз увидите милейшего юношу, передайте ему мои наилучшие пожелания, — сказал адмиралу колдун. — И скажите, что очень скоро я собираюсь побеседовать с ним о будущем.

Он накинул капюшон и вышел. Но на этот раз ни качка, ни ветер нисколько не мешали ему: он шел медленно и уверенно, с легкостью сохраняя равновесие, словно судно стояло на якоре в спокойной гавани, а он после обеда вышел на палубу подышать и размяться.

Принц Толивар снизу окликнул их:

— Вы что-нибудь видите?

— Огромные волны и зловещее темное небо с быстро бегущими облаками, — отозвался принц Никалон. — Когда судно опускается, вижу волны, когда поднимается — небо.

— Земли не видно, — сказала принцесса Джениль. — Только океан.