Лайон де Камп - Отвергнутая принцесса

Отряд неторопливо выступил в путь под присмотром звезд. По подсчетам инженера к восходу солнца они преодолели около тридцати миль. Перед первой посадкой с момента вылета из лагеря Законс, теоретически, мог пролететь чуть дальше. Хобарт приказал своим людям рассеяться на несколько миль в округе и немедленно сообщать ему лично обо всех странностях в поведении лошадей. После ночного перехода лошади выглядели так, как будто потребуется что-нибудь экстраординарное, чтобы разбудить их.

Они покинули саванну и въехали на холмистую территорию. Все холмы были низкими и округлыми и походили друг на друга вплоть до таких мелочей, как обломки сухого кустарника на верхушке. Изредка среди холмов встречались птицы или ящерицы, следы маратайских солдат отсутствовали.

Хобарт зевнул от усталости и скуки. Каждый сегмент этого мира состоял из ограниченного набора комбинирующихся между собой элементов: несколько топографических типов, конические горы, куполообразные холмы, равнины и прочее; определенное число вариантов растительности, джунгли, трава или ничего. Он, разумеется, еще не видел всех комбинаций, но мог легко их себе представить, так что пользы от путешествия не намечалось никакой. Все, о чем он просил — это спасти Аргуменду одним быстрым броском, удостовериться, что она на пути к отцу, и... А кто станет ханом того или иного племени, и что будет с логайскими мушкетами, его вовсе не интересовало.

Так он рассуждал, пока один за другим медленно тянулись часы бесплодных поисков. Ближе к полудню быстрым галопом примчался всадник и прокричал ему что-то странное. Подъехавший следом Хорват перевел:

— Он говорит, что лошади правого крыла заартачились. Это то, что ты хотел?

— Угу, пусть развернутся, — ответил Хобарт. Пусть Законс испепелит его, все лучше, чем вечно слоняться по этому отвратительному миру!

Паратаи быстро прикинули, в чем причина нервозности лошадей, и не выказывали воодушевления от предстоящей встречи с колдуном. Возможно, Хобарт мог бы ободрить их какой-нибудь воодушевляющей речью, однако он ни разу в своей жизни не произносил подобных речей и не планировал делать этого в будущем. Так что отряду было просто приказано окружить область магического воздействия. Потом инженер спешился и привязал лошадь к кустам. Ни лошади, ни варвары теперь не помогут ему. Он достал череп грызуна и позвал: «Кай!» В воздухе как будто взметнулось облачко пыли, и со знакомым свистом перед ним появился лекарь иктепели. По мере объяснений Хобарта широкое шафрановое лицо Кая вытягивалось все больше и больше.

— Я — не великий волшебник, — завопил он под конец. — У меня в запасе всего несколько заговоров для защиты моих людей!

— Кое-что все же лучше, чем ничего, — тоном, не терпящим возражений, сказал Хобарт. — Что ты можешь сделать для того, чтобы отразить волшебство Законса и нейтрализовать его?

— Ну... дай подумать... я бы мог... у-у-уф! Х-хан, вели своему льву прекратить обнюхивать мою ногу, я от этого н-нервничаю!

Единственное, что Кай, по его словам, мог сделать заключалось в создании некоего подобия щита, отражающего все заклинания, кроме самых сильных. Для этого нужны были ветки и рыбья кожа. Для веток годились любые кусты, загвоздка заключалась только в рыбе.

— Призови ее сюда, — выдвинул идею Хобарт.

— Воды нет, — ответил Кай, разводя руками.

— О господи, так наколдуй дождь! — рявкнул инженер. Знание самой настоящей магии, как оказалось, вовсе не сделало из дикаря... гения. С помощью Феакса они вырыли небольшое углубление двух футов в диаметре, и с началом заклинания Кая «Марекула эроманга» оно постепенно начало заполняться водой. После воды лекарь наколдовал и рыбу. На этом мыслительные способности дикаря опять дали сбой; и Хобарту пришлось доказывать нервничающему лекарю, что для завершения процедуры достаточно использовать разделочный нож из все равно какой кости.

Щит вполне обычного вида и размера больше всего походил на самодельного воздушного змея, у которого бумагу заменили на рыбью кожу.

— Держи его перед собой как настоящий щит. Осторожно, он очень хрупкий, — объяснил Кай.

Хобарт спросил, какие еще заклинания известны Каю. Тот с серьезным видом пересчитал их на пальцах; многообещающе звучал только вызов роя шершней.

— Ладно, пошли, — вздохнул Хобарт.

— Что? Нет, только не я! Мне не выстоять против великого Законса. Я и в школу волшебства никогда не ходил. Просто бедный рыбоед...

— Я сказал, пошли! — разозлился Хобарт. — Если не хочешь навлечь на своих людей серьезные напасти!

Они плелись между низкими холмами, пока Феакс неожиданно не застыл с одной поднятой лапой, прижатыми к голове ушами и тихим рыком. Приглядевшись, Хобарт различил на самом дальнем холме на границе поля зрения небольшой выступ. Инженер поджег запал мушкета и рассказал свой план.

— Я попробую подкрасться поближе и выстрелить. Если не попаду, так хоть напугаю. Буду держать впереди себя щит и подбираться к Законсу с мечом в руке, вы оба держитесь сзади, тогда щит прикроет и вас.

— А вдруг он улетит? — предположил Феакс.

— Вполне вероятно. — Хобарт поскреб подбородок. — Что за крылья вырастают из его одежды?

— Думаю, как у стервятника, — ответил лев.

— Прекрасно! Кай, если он взлетит, обрушь на него дождь, посильнее! Намокшие перья заставят его приземлиться.

Когда между ними и убежищем Законса остался только один холм, спасатели медленно заползли на его вершину и принялись всматриваться через заросли. Хобарт услышал, как у Феакса прервалось дыхание — на вершине башни виднелись очертания человеческой фигуры в легком одеянии. Это Аргуменда!

— Где же Законс? — зашептал он.

— Я чувствую его присутствие, — пробурчал лев. — Ага, вон там, у подножия башни!

Башня представляла собой полуразрушенное строение, простой цилиндр с единственным отверстием — дверью. Вход частично блокировали головы и шеи двух громадных змей, лежащих одна поверх другой. Их единое тело окружало основание башни.

— Амфисбена, — пробубнил лев.

— Что это?

— Змея с двумя головами — по одной на каждом конце. Аксиус говорил, что Законс может превращаться в такую, но я сам никогда не видел.

— Все готовы? — тихо спросил Хобарт. Он выставил вперед щит и просунул мушкет сквозь кусты. Змеиная голова является вполне подходящей целью, только вот какая лучше? Разум Законса сосредоточен в одной из них или в обеих? И если верно первое, то как различить?

А черт с ним, решил Хобарт, сердце громко колотилось. Он резко выдохнул и выстрелил. Бу-у-ум! Приклад ударил в плечо, наученный горьким опытом, Хобарт быстро отвернулся, чтобы дым не попал в глаза. Он успел заметить фонтанчик пыли в двадцати футах от голов рептилий и чуть правее. Вот незадача, ему бы следовало помнить, что затвор этой рухляди вовсе не сравним с автоматикой винчестера.