Дуглас Найлз - Темные cилы над Муншаез

– Хоть бы вернуться назад в том же обличье, в котором мы въедем в долину Мурлок! Вот это была бы удача! – проворчал Полдо, и, пришпорив своего пони, поскакал вслед за остальными. Только через несколько минут мужчины сумели догнать Робин. Она остановила свою лошадь посреди дороги, внимательно изучая небольшие следы у обочины. Когда ее спутники приблизились, Робин подняла голову.

– Это похоже на след. Если нам повезет, он выведет через горы в долину Мурлок.

– Теперь это называется везеньем, – пробормотал Полдо себе под нос, когда они съезжали с дороги на узкую тропу, по которой лошади должны были идти друг за другом. Тропинка вилась между могучими стволами дубов, гикори и тиса – казалось, этих деревьев никогда не касался топор дровосека. До конца дня всадники упорно продвигались вперед на север по тенистой тропе, поднимавшейся вверх мимо огромных пирамид из камней и через мелкие ручьи.

Там, где посреди леса попадались небольшие луга, над друзьями нетерпеливо кружился сокол, словно сожалея о том, что люди навсегда привязаны к земле.

Наконец, наступила темнота, и после долгих часов, проведенных в седле, необходимо было отдохнуть. Взошедшая, почти полная, луна давала довольно много света, но огромные стволы деревьев, окружавшие импровизированный лагерь, отбрасывали длинные густые тени. Костер развели так, чтобы он поменьше дымил, а его пламя скрывалось за толстыми дубами.

– Нам придется по очереди охранять лагерь, – сказал принц. – Мы все еще находимся на территории королевства Корвелл, но фирболги, которые теперь могут появиться отовсюду…

– А кто здесь живет? – спросил Дарус, оглядывая дремучий девственный лес.

– Людей совсем мало: в основном это ффолки, промышляющие охотой, или пастухи – словом, те, кто любит дикую природу и одиночество, – ответил Тристан.

– Точно. А ведь мы уже совсем недалеко от земель ллевирров! – заявил Полдо, оглядываясь через плечо и с трудом сдерживая дрожь. – Я прямо нутром чую колдовство!

– Никакой опасности здесь нет, – спокойно сказала Робин, глядя в огонь костра.

– Все равно, я тоже считаю, что нужно выставить дозор, – Дарус со стоном выпрямился и осмотрелся.

– Как хотите, – ответила Робин, пожимая плечами, – тогда я тоже буду, в свою очередь, охранять лагерь.

Остальные обменялись неловкими взглядами, но никто ничего не возразил. Друзья по очереди бодрствовали, однако ночь прошла спокойно. На следующее утро они поели хлеба с сыром; но не успели путники закончить завтрак, как черный сокол взмыл в небо и стрелой полетел на север, поторапливая вернуться на тропу. Отряд продолжал подниматься вверх, к гребню горного хребта, отделяющего королевство Корвелл от владений ллевирров – долины Мурлок. Чем выше друзья поднимались в горы, тем чаше им попадались островки снега, лежащие в наиболее тенистых местах. К полудню они уже двигались по перевалу, усыпанному мокрым, липким снегом. В некоторых местах снег достигал высоты двух-трех футов, и лошади глубоко проваливались в снег, прежде чем им удавалось нащупать каменистую тропу.

Через несколько часов всадники выехали из-под деревьев на открытый склон горы. Здесь снег давно уже сошел. Теперь путники стали продвигаться гораздо быстрее, хотя тропа снова начала подниматься вверх. Сокол, по-прежнему, парил далеко впереди. Робин большую часть утра ехала рядом с Дарусом, они много разговаривали, а иногда она даже смеялась. Тристан вместе с Полдо замыкали их маленькую группу. Тристану хотелось присоединиться к Робин и Дарусу, но что-то останавливало его. Робин и Дарус, казалось, о чем-то, по секрету договаривались. И хотя Полдо был хорошим напарником, но время все равно тянулось очень медленно. Когда начало темнеть, издалека стал виден проход в зубчатом горном кряже. Тропа опасно кружила мимо выступов скалы, пока не пошла к вершине вдоль края крутого обрыва по узкому выступу. Сейбл продолжал кружить над ними высоко в небе. На эту ночь лагерь разбили в маленькой сосновой рощице, которой каким-то образом удавалось удерживаться на такой высоте. Рощица находилась на берегу небольшого горного озера. Огромные ледяные глыбы плавали в воде, и обжигающий ветер продувал насквозь горную долину, но более подходящего места для ночлега найти не удалось. В роще путешественники нашли достаточно хвороста для костра, а в нише, с трех сторон защищенной скалами, смогли укрыться от безжалостного ветра. Безо всякого аппетита они поужинали и сидели, молча глядя в огонь. Наконец, Дарус нарушил тишину.

– Что же все-таки происходит в этой вашей долине Мурлок? Почему у меня такое ощущение, что вы все словно с головы до ног окутаны тревогой.

Как будто вы даже и не рассчитываете выбраться оттуда живыми? – прямота Даруса застала компанию врасплох. Тристан вспомнил о легендах, которые он слышал еще ребенком, и удивился, осознав, что всегда им верил.

– Ну, это скорее легенда, чем факт, – сказал он.

Когда люди впервые появились на Муншаез, ллевирры – эльфы – жили на всех островах. Людей становилось все больше, а ллевирры отступали все дальше, и теперь они остались только за тем перевалом – в долине Мурлок.

– Ллевирры не очень-то жалуют тех, кто приходит к ним незванным, – добавил Полдо. – У маленького народа есть легенды, от которых у вас волосы встанут дыбом – ллевирры владеют волшебным кольцом, которое опоясывает некое место, и заживо изжарят всякого, кто осмелится туда войти. А их волшебники! Никто не знает, какие темные секреты колдовства им подвластны!

Они превратят нас в улиток, или еще во что-нибудь похуже, если только от нас к тому моменту хоть что-нибудь останется! – Робин засмеялась – впервые за долгое время.

– Ну, все совсем не так страшно, как ты рассказал!

– Интересно, с каких это пор ты стала знатоком ллевирров? – отпарировал Полдо, оскорбленный тем, что его истории подвергаются сомнению. Робин казалась немного удивленной.

– Я не знаю, откуда мне все это известно, но не думаю, что нам следует серьезно опасаться ллевирров.

– А кого же мы должны опасаться? – спросил принц.

– Тут я сама не очень уверена… хотя фирболги – первое, что приходит в голову.

– Ну, фирболгов, по крайней мере, можно увидеть, – проворчал Полдо, поворачиваясь спиной к огню и намереваясь улечься спать. – Я буду стоять на страже с полуночи.

– А я сейчас, – вызывался Тристан, и, с трудом поднявшись на ноги, побрел в лес, чтобы собрать еще хвороста для костра. Остальные скоро заснули, и принц начал свое одинокое бдение. Вскоре к нему присоединился Кантус, и они вдвоем стали прохаживаться вокруг лагеря. Казалось, они были единственными живыми существами на этом голом плоскогорье. Во всяком случае, Тристан очень на это надеялся. Мурхаунд, казалось, никогда не спал. Он шагал рядом с Тристаном, пока принц обходил лагерь, или сидел, подле принца, внимательно поглядывая вокруг, когда тот отдыхал. Кантус сидел рядом, как равный, однако, никогда не клал голову на колени Тристана, как любая другая собака. Сидя наготове, он настораживал уши, услышав любой, даже самый слабый, шорох, и постоянно принюхивался. Тристан вздохнул, и повернулся посмотреть на Робин. Она крепко спала, почти скрытая под большим меховым одеялом; темные волосы, разметавшись, подобно вуали закрывали ее лицо. Затем принц перевел взгляд на стройного смуглого калишита, ворочавшегося по другую сторону костра. Интересно, что эта замечательная девушка думала о своих ближайших друзьях? Кому из них она отдавала предпочтение? Тристану вдруг отчаянно захотелось это узнать.