Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров

Тут Северянин вспомнил, что честным поединкам здесь совсем не место, и кивнул своим. Отважного защитника башни моментально зарубили.

— Нам бы такого бойца в фелаг, — с уважением произнес Ульме.

За спиной Руда открывался вид на горящий город. Внешняя лестница, по которой поднимались викинги, была усеяла трупами своих и чужих. Из команды Руда в живых осталось не больше половины. Теперь стало ясно, как хитро устроена тяжелая дверь. Она провернулась на толстой оси и открыла доступ к внутренней лесенке, тянувшейся до самой зубчатой ограды крыши.

— Даг, говорят, там, на крыше, быки! — страшным голосом закричал Руд. — Если они убьют быков, нам не повернуть этот крест. Они стреляют в собственных быков! Ах, брат мой, ты ранен?

— Это все ерунда, — прохрипел Северянин, безуспешно пытаясь вытащить из плеча короткую стрелу.

— Там Свейн наверху, и с ним только четверо, надо скорее им помочь! Эти трусливые прихвостни Синезубого бросили нас, они отходят!

Командование взял на себя Ульме Лишний Зуб. Первым на внутреннюю лестницу отправили Орма Крепыша, а за ним — троих самых сильных. Несмотря на уговоры друзей, Северянин отказался покинуть поле боя. На нем расстегнули кожаную куртку с бляхами, порвали нижнюю рубаху и кое — как залепили рану с обоих сторон хлебным мякишем, смешанным с целебными травами. Так делали всегда, чтобы хоть на время остановить кровь.

Экипаж «Белого Быка» вырвался на крышу.

Глава шестнадцатая,

в которой шесть волов могут принести победу, но четыре груженых осла не могут вернуть друга

Восемь волов англичане впрягли в дубовую крестовину, но теперь все погонщики лежали мертвые. А те, кто оставался в живых, засели на соседней, полуразрушенной башне и стреляли в несчастных животных. Взрослого вола прикончить обычной стрелой совсем непросто, хотя один оказался убит. Бедняги топтались на месте, отчаянно ревели, истекая кровью, утыканные стрелами, но не могли порвать постромки. Пойти в обратную сторону, задами толкая крестовину, они тоже не могли, просто не умели.

— Руд, бери стрелков, не давайте им высунуться! — Даг указал на заросли кустов на вершине соседней башни. — Сьеберн, перепрягайте волов, живо. Крепыш, бери Торгюссона, надо отжать вон ту дубину!

Все кинулись исполнять. «Дубиной» Северянин назвал огромную перекидную шпалу, которая фиксировала крестовину и не давала разматываться цепи. И тут Даг заметил самое главное, впопыхах упущенное им в пылу боя. К вершине башни, которую они с таким трудом штурмовали, вела пологая мощеная дорога. И по этой дороге, приседая, перебегая с места на место, продвигались солдаты английского короля. А сдерживала их наступление горстка храбрецов во главе со Свейном Волчья Пасть.

Круглую площадку, где проводили свой скучный век волы, огораживала невысокая стенка. Свейн был ранен дважды. Кроме него, отражали атаки противника еще четверо. Они высовывались из — за груды вражеских тел, пускали стрелы и снова прятались. Совсем недавно Свейн уложил тут пару дюжин англов, создав из их трупов настоящую баррикаду. Но монахи и солдаты упрямо пытались пробиться к своим волам.

Правая рука у Дага безвольно повисла. Все, что он мог, — хлестать волов плашмя мечом, чтобы те быстрее разворачивались. Здоровой рукой помогал крепить кожаную упряжь, кося глазом на соседнюю башню. До конца все сделать не успели. Где — то далеко засел самострельщик с тяжелым арбалетом, одной стрелой он убил еще одного вола, затем прикончил паренька с «Журавля».

— Навались. Все навались! — скомандовал Даг.

И дело пошло. Крестовина дрогнула, затем принялась вращаться все быстрее и быстрее. С моря раздался хор восторженных воплей, когда цепь плюхнулась в воду и затонула. Восемь или девять драккаров резво выпустили весла и вошли в реку. Не мешкая, они пристали к первой же рыбацкой пристани, с бортов гроздьями посыпалась свежие бойцы. Северянин издалека узнал «Белого Быка», планшир у того дымился, парус выгорел в клочья, но в целом драккар уцелел. Орудуя абордажными крюками и длинными копьями, викинги расчищали себе место для высадки.

К счастью, у союзников Харальда имелась пара дюжин берсерков. Полуголые «медведи» издали такой жуткий вопль, что вся береговая охрана кинулась бежать, побросав оружие. А Даг тут же вспомнил горько — вяжущий вкус варева на языке и ощущение дикой, непреодолимой силы, бешеного веселья. Ему сразу захотелось хоть немного хлебнуть этой прекрасной укрепляющей настойки, но Волчья Пасть настрого запретил.

Ярлы правого крыла победно протрубили в рога, давая знать Синезубому, что центральная часть города окружена. Напрасно английские лорды на красивых лошадях пытались остановить бегство пехоты. Слишком силен был страх перед мстительным неистовством датчан!

Даг победно оглянулся в другую сторону. Кварталы пылали, как костер в честь Водана. Мирные жители разбегались, побросав свое добро. Клинья Синезубого, умело направляемые барабанщиками и горнистами, пробивали заслоны в жидких английских полках. Те норовили выставить заслоны, но теряли улицу за улицей. Штандарт конунга быстро передвигался по городу, значит, сам Синезубый не отсиживался на «Рогатом Змее». Опытные херсиры выжигали участок за участком, не оставляя врагу никакой возможности спрятаться. Особый отряд под командой Свена Вилобородого сделал марш — бросок и достал команду арбалетчиков, прятавшихся высоко на холме. Их изрубили в куски, а ценное оружие подобрали и отнесли на корабль.

Теперь, когда обе стороны Саутгемптона оказались под контролем викингов, моральный дух защитников окончательно упал. С радостным ревом датчане и наемники соединились где — то внизу, в районе рыночной площади. Но это выяснилось позже, пока же Даг сверху видел лишь густой дым над крышами, языки пламени и упрямых англичан на дороге к башне. Убедившись, что волы опустили цепь, британцы сделали последнюю глупую попытку и кинулись врукопашную. Кажется, их поднял в атаку богато одетый всадник на красивой лошади. Несмотря на боль в плече, Северянин невольно залюбовался блестящими доспехами, парень еще не встречал таких ловко подогнанных бронзовых сочленений и такой стати. Стрелы отскакивали от брони, стрелы отскакивали от утяжеленной попоны лошади. У нее даже морда была закрыта железной раскрашенной маской. Как потом растолковал Ульме, расковыривая ножом замечательные творения английских кузнецов, это Дагу впервые повстречался настоящий рыцарь. Рыцарь, сказал Ульме, это вроде ярла, который поклялся всю жизнь служить одному господину. Например, королю. Делать он больше ничего не умеет, только драться, да и дерется как — то странно. Например, считается, что без коня и без неудобного длинного меча или пики — ты уже вроде и не рыцарь. А еще непременно надо таскать за собой личный штандарт, для верности изобразить его на щите или на груди, а если все это таскать тяжело, то рыцарю приходится нанимать особых оруженосцев. Но смешного мало, потому что, когда этих железных вассалов собирается штук сто, им не сможет противостоять даже весь фелаг «Белого Быка»…