Руслан Мельников - Тропа колдунов

Галерея закончилась. Вот и знакомый зал. Справа подпирает свод одинокая толстая колонна, ставшая вечным пристанищем для черного бесермена. Слева вспаханный пол и оплавленные камни кладки напоминают о магическом поединке между Угримом и Ариной.

Тимофей повел людей дальше — к глубокой нише, темнеющей в стене.

Здесь тоже путь свободен. Сдвинутая плита. Лестница вниз…

Он шагнул на узкие выкрошившиеся ступени.

Дымный факел в руке погас сам собою. Огонь колыхнулся и сник, будто задутый чьим-то дыханием. Впрочем, в нем больше не было нужды. В необъятном тронном зале Кощея сейчас хватало света.

Вокруг огромного адамантового трона горели другие факелы. Ярко, без чада горели. Крупные самоцветы отражали, усиливали и множили свет колдовского пламени. В прозрачной оболочке темнела Черная Кость — усохшее тулово навьей твари, намертво вплавленное в алмазы. Одно лишь тулово — без головы, без рук и без ног.

Острожецкие ратники, раскрыв рты, уставились на трон и на Кощееву Кость.

Угрим стоял подле трона. Перед лицом князя мерцала узкая, словно вырезанная из воздуха щель. Магическое Окно? Вряд ли. Тимофею однажды довелось смотреть в Окно, и выглядело оно совсем иначе. Это же… Гораздо больше это походило на…

Бойница! — вдруг осенило Тимофея. Да, та самая бойница, над которой сотворил волшбу Угрим, прежде чем исчезнуть из надвратной башни. Даже, пожалуй, не сама бойница, а лишь пустой проем, очерченный ею. Князь словно вынул прорезь в каменной стене, перенес ее в Кощеев тронный зал и подвесил в воздухе. И вот теперь…

Тимофей не удержался — заглянул через плечо князя. Вид из бойницы открывался такой же, как с башенной площадки. Река, два войска, два лагеря…

Теперь Угрим мог из подземелья наблюдать за тем, что творится у городских стен.

Тимофей скосил глаза на ноги князя. Угрим стоял на огрызке окаменевшей доски. Часть настила башенной площадки перенеслась сюда вместе с князем. Видимо, она заняла место той землицы, что появилась на башне в момент исчезновения волхва.

— Тимофей, выстраивай воинов! — велел Угрим, не отводя взгляда от бойницы. — Ставь у трона по двое… Нет, лучше по трое. Дружинников — вперед. Ополченцев — сзади.

Много времени построение не заняло. Ратников было не так уж и много.

Тимофей вновь подошел к Угриму. Встал за спиной.

— Да не заглядывай ты сзади, аки тать, — не оборачиваясь, проговорил князь. — Коли есть охота — становись рядом, на дощицу.

Угрим указал на кусок окаменевшей доски под ногами и чуть подвинулся.

Охота была. Тимофей встал подле князя.

И словно вновь очутился на крепостных стенах. Словно и не спускался под землю. Тимофей не только смотрел вниз, с высоты, через узкий бойничный проем. Он слышал далекий шум чужих ратей. Он ощущал упругие порывы ветра, бьющие в бойницу.

Вот ведь, каково оно, крысий потрох!

Наверное, к возможностям магии — настоящей, сильной магии, а не обычного деревенского знахарства и ведовства — трудно привыкнуть. И наверное, именно в этом-то и кроется основное отличие чародеев от простых смертных. Кудесники способны привыкнуть. И колдовскую силу они способны воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Как обычный человек воспринимает силу ветра, силу воды, силу заточенной боевой стали в крепкой руке… А когда воспринимаешь все спокойно, без удивления и тревоги, без настороженности и страха, без благоговения и восторга, — тогда можно использовать то, что видишь и чувствуешь, в своих интересах.

— Видишь? — Вопрос Угрима оборвал мысли Тимофея. — Они уже почти готовы. Смотри левее, возле лагерной ограды…

Тимофей смотрел. Кто «они», ему не нужно было объяснять. Несколько десятков рыцарей — только рыцарей, никаких оруженосцев и кнехтов — выстраивались вдали от костров и основных сил имперского войска. В сгустившихся сумерках этот отряд не вдруг и разглядишь. Но если знать, что именно нужно выискивать взглядом и где, то найти все-таки можно.

Отборная дружина Феодорлиха становилась колонной по пять-шесть всадников. Неужели их Темная Тропа будет столь широка? — подивился Тимофей. А впрочем, если Тропу откроют совместными усилиями Михель и Арина — чему удивляться? Правда, Тимофей никак не мог отыскать среди конных рыцарей мага и ворожею: было слишком темно.

— Княже, а ты… — Тимофей повернулся к Угриму, — ты видишь…

— И ты увидишь тоже, — не дал ему закончить Угрим. — Все увидишь. Отсюда, от Кощеевой Кости, видно лучше, чем со стены. Чем ближе к источнику силы, тем больше возможностей. Смотри…

Угрим взмахнул руками — так, будто черпал дующий из бойницы ветер и направлял его на себя и Тимофея. Смотровая щель, прорезанная в воздухе, словно надвинулась на латинянский лагерь и нависла над самой императорской дружиной.

Да, вот теперь Тимофей хорошо видел две пешие фигуры в первых рядах конного строя. Не только видел, но и слышал. Михель и Арина, похоже, не замечали, что за ними наблюдают. Они были слишком заняты. Вдвоем они сосредоточенно творили общую волшбу.

Маг держал в протянутой руке кристалл с Черной Костью. Ворожея тоже касалась ладонью граненого бока. Губы латинянина и гречанки шевелились, выговаривая одни и те же заклинания.

Тимофей вопросительно глянул на князя.

— Ждем, Тимофей, ждем! — отозвался Угрим. Прищурившись, он внимательно следил за Михелем и Ариной. — Рано еще… Пока — рано.

Широкий рукав латинянского колдуна взметнулся одновременно с тонкой ручкой никейской царевны. Размашистым крестообразным движением ладонь Михеля рассекла воздух. Гречанка в точности повторила жест латинянина.

В сумраке надвигающейся ночи открылась Тропа. Действительно — большая, широкая. Гораздо шире той, которой в свое время воспользовались Тимофей и Бельгутай. За выстроившимися вдоль Ищерки отрядами, за огнями и шатрами латинянского лагеря зияла еще более густая, чем ночь, тьма. Но во мраке разорванного пространства, в самой его глубине, виднелись разноцветные искорки, указующие дорогу.

Колдовской путь, позволявший переноситься из одного края света в другой, сегодня использовался для того лишь, чтобы перебраться через реку. Наверное, это была самая короткая из всех Темных Троп.

Михель и Арина вступили на нее первыми. Следом въезжали имперские рыцари. А магическая бойница Угрима уже показывала иное. Противоположный берег Ищерки. Глубокий тыл татарских войск. Утоптанную площадку между шатрами. Огненный круг, в центре которого вновь выплясывал неутомимый шаман.

Колотушка била о бубен. Развевались полы длинной шубы, обшитой костяшками, лентами и лисьими хвостами. У ног степняка лежал яйцевидный кристалл. За широкими гранями самоцвета, преломляющими пламя костров, темнела Кость. Черная Кость. Еще одна частица Кощея. Еще одно средоточие магической силы.