Лорел Гамильтон - Соблазненные луной

Я шагнула еще ближе. Он отдернулся, и я медленно опустила протянутую к нему руку.

– Нет, но я тебя прошу. Пожалуйста, помоги нам.

– Я не хочу...

Я прижала к его губам кончики пальцев, и он мне не препятствовал. Теплое дыхание согревало мне пальцы.

– Пожалуйста, Холод, это такая мелочь. Почти не больно, да и гламор у Шалфея очень силен. Он может совсем унять боль.

– Я еще не обещал, что крови Холода хватит, чтобы купить мое молчание, – вмешался Шалфей. – Я его не пробовал. Может, он не больше бог, чем Рис.

– Возьми и мою, и его, – ответил Рис. – Кровь нас обоих, а все, что требуется от тебя, – подождать с докладом, пока мы не явимся ко двору. – Рис скользнул к зависшему в воздухе эльфу. – Кровь двоих аристократов-сидхе всего за двадцать четыре часа молчания. Недурная сделка.

Крылья Шалфея почти замерли, так что можно было разглядеть красные глазки на их внутренней стороне и голубой отлив – под цвет довольно широкой синей полосы – на обороте. Он скорее спланировал, чем подлетел к углу, где стоял Гален.

Гален прислонился спиной к шкафу и скрестил руки на груди. Взгляд был таким враждебным, какого я еще не видела.

– Даже – не – думай. – В голосе была такая яростная решимость, что Шалфей на миг провалился в воздухе, как обычный человек запнулся бы.

Он снова набрал высоту и поднялся даже выше, под самый потолок.

– А ты тако-ой вкусны-ый...

Гален взглянул на меня:

– Может, попросту заколдуем его на сутки?

– Очень заманчиво... – протянула я. – Но Нисевин может счесть это нарушением договора.

– А вариант хороший, – ухмыльнулся Рис.

– Ладно, – сказал Шалфей. – За кровь Холода и белого рыцаря я соглашусь придержать язычок, пока не увижусь с моей королевой.

– Во плоти при ее дворе, – добавила я.

Он описал круг под потолком, лениво, как птица на отдыхе, засмеялся и подлетел ко мне.

– Боишься, что я сплутую?

– Повтори мои слова, Шалфей.

Он улыбнулся так, что стало ясно: просьбу он выполнит, но при этом поизмывается над всеми нами вволю. Стиль у него такой. Вообще-то это стиль большинства неблагих фей-крошек. Культурная традиция, надо полагать.

Он положил крошечные ручки на узенькую грудь и выпрямился в струнку, оттянув носочки.

– За кровь сих двоих мужей я повременю рассказывать о чаше моей королеве, пока не встречусь с ней лицом к лицу и плотью к плоти. – Он взмыл в воздух, так что мне пришлось задрать голову, чтобы уследить за ним. – Довольна?

– Да, – подтвердила я.

– Я не дал своего согласия, – заявил Холод.

– Я буду с тобой, – сказал Рис.

– И я, – мурлыкнула я, просовывая руку под локоть Холоду поверх шелка и мощи его мышц.

– Холод... – позвал Дойл.

Двое мужчин встретились взглядами, и между ними что-то пробежало – утешение, тайное знание... Что бы это ни было, черты Дойла от него смягчились, стали более... человечными. Холод кивнул.

– Что, если новая магия опять нанесет вред Мередит?

– Рис проследит, чтобы этого не случилось.

Холод открыл было рот, словно хотел возразить, но передумал и только кивнул.

– Как повелит мой капитан.

Стражи порой словно забывали, что Дойл – капитан Воронов королевы, но потом припоминали снова. И тогда использовали полузабытый титул. Уважение никуда не исчезало, как и страх, но титул употреблялся лишь по случаю.

– Отлично, – подытожил Дойл. – Если с этим покончено, обсудим прочее. Как только обе королевы узнают о возвращении чаши, слух дойдет и до Тараниса. Что мы станем делать, если он потребует чашу себе?

Я обвела всех взглядом, пытаясь вычислить, кто что думает, и в большинстве случаев не вычислила ничего.

– Но вы же не думаете всерьез, что мы можем ее не отдать? Начнется свара, если не настоящая война.

– Мы не можем отдать чашу, – повторил Никка. – Таранис ее уже недостоин.

– Что ты имеешь в виду, Никка? – спросил Дойл.

– Он не... – Никка никак не мог подобрать слова. Наконец он развел руками и сказал: – Таранис недостоин ею владеть. Если бы был достоин, она появилась бы у него, но она выбрала Мерри.

Дойл вздохнул достаточно громко, чтобы я это услышала чуть не через всю кухню.

– Вот вам еще одна проблема. Если Таранис боится, что королевская власть уплывает из его рук из-за бесплодия, то переход чаши к другой высокородной сидхе, в особенности наполовину неблагой по крови, только подкрепит его опасения.

– Он должен бояться. – Рис встал рядом со мной, с другой стороны от надежной фигуры Холода. – Даря божественные силы Мэви и Холоду, Мерри могла действовать всего лишь как сосуд, как вместилище Богини, как это и предположил Дойл. – Рис обнял меня за талию и притянул к себе. Наши с Холодом руки были переплетены, так что ладонь Риса уткнулась в бок Холода. Я почувствовала, как Холод напрягся, но Рис вроде бы ничего не заметил, он смотрел на других. – Но то, что чаша выбрала Мерри, не может объясняться только ее подходящим полом. Котел когда-то принадлежал мужчинам, а не женщинам. Быть может, Мерри – просто единственная из знати сидхе, достойная быть хранителем чаши?

– Не думаю, что дело в этом, – возразила я.

– Почему же? – спросил Холод.

Я подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Потому что я смертная. Я, по кое-чьим меркам, даже на обычную сидхе не тяну.

– По чьим это меркам? – проворчал Холод. – По меркам свергнутых богов, которые только и делают, что вздыхают о былой славе?

– Благой Двор и правда смахивает на клуб престарелых одноклассников, – ухмыльнулся Рис. – Только и делают, что болтают о былых денечках, когда они были моложе, лучше, сильнее... Ностальгия, не больше.

Я скроила ему сердитую гримасу и повернулась к Холоду.

– Ладно, пусть так. Я не подхожу по меркам народа, который уже один раз потерял чашу. Но будь я хоть чистейшей крови, Таранис все равно не смирится с тем, что чаша у нас, даже ценой войны.

– Она права, – поддержал меня Рис. – Благие решат, что, вернув себе чашу, вернут и потерянные силы.

– По этой логике, – сказал Дойл, – если чаша будет у нас, силы вернутся к нам.

– Не думаю, – возразил Холод. – Ко мне не вернулись мои силы. Я обрел способности сидхе, которого когда-то звал своим повелителем. И не чаша мне их дала, а Мерри.

Рис обнял меня покрепче.

– Наша королева будет довольна, но Таранис придет в ярость.

– А если он предположит, что Мерри может сделать для него то же, что она сделала для Холода? – спросил Дойл.

Лицо Риса отразило полную панику, прежде чем он успел скрыть ее за привычной ухмылкой.

– Даже не знаю, что опасней: решит ли он использовать Мерри для поддержания своих гаснущих сил или сочтет, что с такими способностями она будет слишком сильной королевой.