Стивен Кинг - Извлечение троих

— О'кей, слушай внимательно, — Джордж опять подмигнул остальным. Хотя фишка Генри теперь находилась в разделе «Спорт», Джордж объявил раздел «Искусство и Развлечения». «Какой популярный певец кантри написал песни „Парень по имени Сью“, „Блюз тюрьмы Фольсон“ и ряд других столь же дерьмовых?»

Кевин Блейк, который действительно мог бы правильно сложить девять и семь (но только дай на картах для покера), буквально взвыл от смеха, хлопнув себя по коленям и едва не перевернув столик.

Все еще изображая, что читает вопрос по карточке, которую держит в руке, Джордж продолжил:

— Этого популярного певца еще называют Человек в черном. Его имя означает еще и белого друга, к которому ходят пописать, а фамилия — то, что было бы у тебя в кошельке, Генри, если бы ты не сел на иглу. ((Примечание переводчика: ответ на этот вопрос — Джонни Кэш. Английское слово Johnny, помимо всего прочего, имеет значение «унитаз». Слово Cash — наличные деньги.))

Долгая выжидательная тишина.

— Уолтер Бреннан, — наконец выдал Генри.

Громовой взрыв хохота. Джимми Аспио повис на Кевине Блейке. Кевин хлопнул Джимми по плечу. Один раз, второй, третий. В кабинете у Балазара карточный домик, который уже становился башней, опять задрожал.

— Заткнитесь там! — заорал Чими. — Папа Босс строит!

Они сразу заткнулись.

— Правильно, — сказал Джордж. — Ты угадал, Генри. Это был трудный вопрос, но ты справился.

— Как всегда, — скромно заметил Генри. — Я вообще парень смышленый. Как насчет уколоться?

— Неплохая мысль! — Джордж достал откуда-то из-за спины ящик из-под сигар «Рой-Тан» и извлек оттуда шприц. Игла вошла в вену Генри чуть выше локтя, и его последняя «ракета» рванулась ввысь.

Фургончик из пиццерии снаружи выглядел так себе, но под слоем дорожной грязи и краски была такая сверхсовременная электроника, что ей позавидовали бы и ребята из БПН. Как любил повторять Балазар, одолеть этих ублюдков можно только в том случае, если ты можешь составить им достойную конкуренцию, и в том числе — в экипировке. Экипировка стоила больших денег, но у Балазара было одно неоспоримое преимущество: то, что его люди могли уворовать бесплатно, сотрудникам БНП приходилось покупать по ценам безбожно взвинченным. Даже представить себе невозможно, сколько служащих электронных компаний на всем Восточном Побережье так и рвутся продать тебе совершенно секретное оборудование по смехотворно низкой цене. Эти catzzaroni (Джек Андолини называл их еще долбогребами из долины силиконовых голов) буквально тебя донимали, чтобы только ты взял самое новейшее оборудование.

Под приборной доской фургончика располагались: портативная станция радиолокационных помех, глушитель полицейского радара, работающего на ультравысоких частотах, детектор высокочастотных радиопередач, глушитель радиосигналов, импульсный повторитель с усилителем, с помощью которого можно ввести в заблуждение всякого, кто захочет отследить фургончик обычными методами триангуляции — приборы его покажут, что в данный момент фургончик находится в Коннектикуте, Гарлеме или в Монтоук Саунде. Еще там был радиотелефон… и одна маленькая красная кнопочка, которую Джек Андолини нажал, как только Эдди Дин вышел из фургончика.

Телефон внутренней связи в офисе Балазара издал короткое жужжание.

— Это они, — сказал он. — Клаудио, проводи их сюда. Чими, скажи им там, чтобы они заткнулись. Чтобы Эдди Дин думал, что кроме меня и вас с Клаудио здесь никого нет. Бери всех джентльменов и побудьте пока в кладовой.

Они вышли. Чими повернул налево, Клаудио Андолини — направо.

Балазар невозмутимо принялся за следующий уровень карточной башни.

Предоставь все мне, — повторил Эдди, когда Клаудио открыл дверь.

Да, — еще раз согласился стрелок, но остался настороже, готовый выйти вперед в ту же секунду, когда в том возникнет необходимость.

Звякнули ключи. Стрелок остро чувствовал запахи: справа — застарелого пота от Кола Винсента, слева — резкий, чуть кисловатый запах одеколона от Джека Андолини, а когда они вошли в полумрак помещения, еще — кислый запах пива.

Из всех странных запахов он узнал только запах пива. Это был отнюдь не развалюха-салун с дощатым полом, посыпанным грязным песком, и доской на козлах для пилки дров вместо стойки (совсем не похоже на заведение Шеба в Талле, — изумился стрелок). Повсюду мягко поблескивало стекло: в одной комнате было столько стекла, сколько Роланд не видел за всю свою жизнь, разве что — в раннем детстве, когда уже начали рваться нити, связующие их мир воедино, частично из-за набегов повстанческих сил из Фарсона, частично из-за происков уважаемого человека, но большей частью из-за того, что мир сдвинулся с места. Фарсон был лишь проявлением этого сдвига, а не его причиной.

Повсюду стрелок видел их отражения: в стекле стен, в застекленной стойке, в большом зеркале позади нее, даже — на изгибах винных стаканов в форме изящных колокольчиков, что висели за стойкой донышком вверх… стаканах таких же великолепных и хрупких, как пиршественная утварь.

В углу стояло какое-то сооружение, как будто слепленное из света. Оно вспыхивало и менялось, вспыхивало и менялось. Вот оно золотое, вот — зеленое, вот — желтое, вот — ярко-алое, вот — золотое опять. Поперек него Высокими Буквами было начертано слово, которое Роланд сумел прочесть, но оно ничего для него не значило: «ROCOLA».

Ладно, не важно. Надо делать дело. Он тут не праздный зевака и не может позволить себе эту роскошь: разинув рот, глазеть по сторонам, пусть даже тут все так изумительно и непонятно.

Человек, который открыл им дверь, был, вне всяких сомнений, братом того, кто вел этот фургончик, как назвал его Эдди (причем, как охранник, предположил Роланд). Только этот — повыше ростом и лет на пять моложе, а на плечевом ремне у него — револьвер.

— Где Генри? — спросил Эдди с ходу. — Я хочу видеть Генри. — Тут он повысил голос: — Генри! Эй, Генри, ты где?

Никакого ответа — лишь тишина, в которой бокалы над стойкой, казалось, звенят, но звон этот так тонок, что слух человека чуть-чуть не дотягивает до него.

— Мистер Балазар хотел бы сперва с тобой поговорить.

— Вы, что ли, его связали, а в рот ему сунули кляп? — спросил Эдди и вдруг рассмеялся, не дав Клаудио даже рта открыть. — Нет, что это я… да вы просто его накачали. Зачем возиться с кляпами и веревками, если можно вколоть ему дозу, и он сразу уймется. Ладно. Пошли к Балазару. Раньше начнем — раньше кончим.

Стрелок смотрел на карточную башню на столе у Балазара и думал: Еще один знак.