Руслан Мельников - Алмазный трон

Ханьцы уже почти достигли вершины холма. С воплями бросились в последнюю атаку.

Князь взмахнул руками, проводя перед собой черту. Широкая огненная полоса разметала пару дюжин орущих желтолицых безумцев и преградила путь остальным. Бурое колдовское пламя встало сплошной стеной. С полдесятка человек, успевших проскочить, пали под татарскими стелами.

Однако ханьцы, напиравшие сзади, не остановились. Вражеские воины с разбегу бросались в колдовской огонь и шли дальше. Карабкались вверх, сгорая на ходу, шатаясь, крича и корчась от боли. Но — шли, но — карабкались. Теперь не оставалось никаких сомнений: этих людей действительно вели в бой чужая воля и чужая магия.

Один такой живой факел бросился прямо из пламени на Тимофея. На ханьце горело все: одежда, доспехи, плоть, щит. Пылала поднятая над головой сабля.

Тимофей взмахнул мечом. Ударил горящего противника. Под огнем звякнуло, хрустнуло, чавкнуло. Брызнул сноп искр и кровавый фонтан… И чего больше — огня или крови, — не понять! Человек-факел упал и умолк. Дернулся пару раз. Затих, обугливаясь буквально на глазах. Этот факел живым больше не был.

А вот второй противник! Тоже весь в огне. Заходит справа, наугад, вслепую тычет пылающим копьем.

Взмах мечом. Истонченное, изгрызанное огнем древко легко ломается под клинком. Еще взмах… Горящая голова слетает с горящих плеч.

Справа и слева рыцари и нукеры быстро расправляются с другими ханьцами, выходящими из огня. Добивать их — обезумевших, ослепших, уже почти не способных драться — было не трудно.

Жар, искры, горящая кровь, запах паленой плоти, железной окалины и спекшегося в комья песка… Это была не битва — резня. Князь широкими огненными росчерками сжигал новые ряды ханьцев, выступавших с Тропы. Татары и латиняне сноровисто рубили и кололи сгорающих заживо противников.

Когда все закончилось, Угрим легким движением руки погасил пламя. Весь склон холма, обращенный к Тропе, был завален дымящимися трупами. Багровые отблески углей освещали пространство между песчаным курганом и колдовским путем. Впечатление было такое, будто впереди тлело торфяное болото. Впрочем, темный песок быстро остывал.

Угрим протянул руки к Тропе, не давая ей закрыться.

Она и не закрывалась. Это могло быть ловушкой, а могло быть легкой дорогой на ханьскую Стену.

Байши и Чуньси стали глазами Чжао-цзы. Из искрящегося мрака колдовской Тропы он наблюдал не столько за битвой под холмом, сколько за небольшой группкой «лесных демонов», заходивших в лагерь варваров с другой стороны.

Незаметно спустившись на веревках со Стены, линь гуй благополучно добрались до вражеского стана. Они уже вырезали часовых дальних внешних постов и теперь, зарывшись в песок, ждали подходящего момента для нападения на усиленные внутренние дозоры, которые охраняли очерченную кострами границу лагеря.

Путь «демонам» преграждали хорошо вооруженные воины в белых и серых плащах, украшенных черными крестами, и стрелки с тяжелыми арбалетами. Охраны было много, и стражу варвары несли бдительно. Огни и факелы горели ярко. Проникнуть за линию костров, не подняв тревоги, было непросто. Но когда посреди вражеского стана разверзлась Тропа Диюйя и сотни тяжеловооруженных панцирников, вдохновленных магией Чжао-цзы, атаковали ставку на темном холме, в лагере противника поднялась нешуточная суматоха.

Большая часть внешней стражи сразу отошла к месту битвы — на помощь воинам, защищавшим подступы к холму. Да и оставшиеся дозорные смотрели уже не столько за линию костров, сколько на отсветы магического пламени, бушующего между Темной Тропой и темных холмом.

Пока колдун варваров выжигал отряды, выходившие с Тропы, линь гуй напали на дозорных. Стычка была скоротечной. Байши и Чуньси двигались стремительно. Чжао-цзы, связанный невидимыми магическими нитями с глазами-амулетами на их головах, видел лишь бешеный калейдоскоп размазанных картинок.

В воздухе мелькнули отравленные дротики-бяо, миниатюрные ручные стрелки-цзян и метательные иглы. И хотя вражеские воины были одеты в кольчужные рубахи и пластинчатые панцири, смертоносные снаряды все же находили уязвимые места в броне и открытые участки кожи.

Вот смазанные ядом металлические шипы с шелковыми хвостами-стабилизаторами, обоюдоострые штыри и стрелы с узкими наконечниками пронзают кольчужную сетку вражеских доспехов.

Вот летающая вилка-фэйча входит точно в смотровую щель тяжелого варварского шлема.

Вот целая горсть отравленных метательных колючек-цы-жень бьет в лицо воина в открытом шишаке.

А вот заточенная пластина бяо-дао в виде полумесяца с зазубриной на вогнутой стороне рассекает горло трубачу, поднесшему к губам изогнутый боевой рог.

Трубач хрипит. Окровавленный рог выпадает из ослабевших пальцев.

Вражеские арбалетчики запоздало выпускают несколько стрел, но проворные линь гуй умело от них уклоняются. Лишь один «демон» падает на песок. Вспыхивает рукопашная…

Вперед вырывается Чуньси. Блеснувшая в отсветах костра цепь молота-чуя опутывает ноги воина, метнувшегося было к боевому рогу. Вражеский воин падает лицом в песок возле мертвого трубача.

Резким движением Чуньси сдергивает цепь с ног жертвы. Короткий взмах — и увесистый граненый наконечник вонзается в спину упавшего. Пробивает белый плащ с черным крестом и доспех под плащом, крушит хребет.

А уже пару мгновений спустя молот «демоницы» выписывает в воздухе широкую дугу, захлестывает и вырывает из рук чью-то секиру. Бьет обезоруженного противника под шлем, похожий на таз с широкими полями. Сбивает шлем-таз с головы, проламывает череп…

Рядом сражается Байши. Он тоже стремителен и беспощаден к врагу. Железные крючья-гоу мелькают, словно когти взбешенного тигра. Раз — скрещенные крюки подобно ножницам намертво захватывают длинный прямой меч. Два — ломают клинок. Три — ловят шею ошарашенного мечника и — четыре — так же легко переламывают ему позвонки.

Со следующим противником Байши расправляется еще быстрее. Гоу цепляются за наплечную пластину и глухой шлем неповоротливого вражеского воина в тяжелых доспехах. Варвар пытается отмахнуться короткой палицей, но палица не поспевает за «демоном». Железные крючья дергают латника вбок, валят на землю. Байши всаживает край острого серпа на рукояти гоу в смотровую прорезь шлема.

Ловко действуют и другие линь гуй, следующие за своими предводителями. Их движения быстры, точны и смертоносны.

Рассекает воздух девятисекционный боевой хлыст цзю-цзе-бянь. Падает на землю копье, угодившее под железные звенья хлыста. А за копьем — и копейщик, которого тут же добивают мощным ударом сверху.