Святослав Логинов - Многорукий Бог Далайна

«Хлещется, словно парх усами», – подумал Шооран, уходя от второго удара. После третьего шлепка он прыгнул почти под самый ус, так что изгою, который при каждом ударе гасил движение, пришлось разворачиваться и долго тащить оружие на себя, чтобы рубануть вновь. Этого Шооран ему не позволил. Подскочив вплотную, он ударил гарпуном. Ему показалось, что зазубренное острие пробило куклу, слепленную из грязи, так слабо было сопротивление. Рванув гарпун на себя, Шооран повернулся к Жужигчину. Тот отползал, пихаясь здоровой ногой, оставляя в грязи глубокую борозду, и кричал:

– Я пошутил! Вот твоя сумка! Я пошутил!

Женщины на поребрике визжали.

Шооран подхватил растерзанную сумку и кинулся бежать. Лишь пробежав чуть не целый оройхон, он остановился, выбрался на чистый поребрик, сел. Руки дрожали. Как-то вдруг Шооран понял: только что он убил человека. Даже если изгой останется жив, это все равно ничего не меняет, ведь бил Шооран насмерть, и это оказалось легче, чем заколоть бовэра.

В стороне послышались голоса. Шооран вздрогнул. Сейчас подойдет еще кто-то, и ему опять придется убивать. Нет благодарение Тэнгэру, это идут женщины с чавгой. Но ведь потом придут другие, те, кто признает лишь право хлыста…

Шооран поднялся. Стараясь казаться грозным и решительным, побрел по дорожке.

Надо уходить. Куда?..

Дюженник Тройгал спустился вниз и остановился перед тяжелой костяной дверью. Темную кость густо покрывали резные завитки, и Тройгал с минуту простоял неподвижно, разглядывая резьбу и собираясь с мыслями. Дверь вела в покои одонта Хооргона, но самого хозяина не было в алдан-шаваре, и вряд ли он вернется сюда. Вчера одонта вызвал к себе великий ван, и теперь Тройгал, сопровождавший начальника, принес наследнику неутешительные новости. Ван был разгневан, что уже два года провинция Хооргона не поставляет в центральный арсенал харвах, и из-за этого срывается давно задуманный поход против изгоев.

А что мог сделать Хооргон? После смерти строптивой сушильщицы он оказался в отчаянном положении. Казалось, сама судьба ополчилась на него. Простолюдины, рискуя навлечь на себя гнев всемогущего одонта, отказывались заниматься опасным ремеслом, а принуждаемые, предпочитали сбегать и становиться изгоями, чем гибнуть в пламени. Немногие, кого удалось заставить взяться за щетку сушильщика погибали прежде, чем успевали хоть чему-то научиться. Переманить же сушильщика из другой провинции не удалось, несмотря на все старания. Можно было подумать, что кто-то специально не допускает их в земли Хооргона. А потом харвах перестал поступать и со Свободного оройхона – живший там сушильщик умер. Или в его смерти тоже виноват одонт? Нет, конечно. Хооргон все делал по-совести и старался как мог, но ван и слушать не стал оправданий. Очевидно, у него был на примете другой одонт, и государь просто искал, к чему бы придраться. Благородный Хооргон был брошен в темницу. Вскоре должно было последовать и назначение нового наместника.

Обо всем Тройгал доложил юному отпрыску одонта. Прочих, нелюбимых сыновей можно было не принимать во внимание. К юнцу Тройгал пришел не из каких-либо особых побуждений, а скорее из чувства субординации, да еще, может быть, желая ввести в завязавшуюся игру лишнее действующее лицо. Однако, сынок, оставленный одонтом за главного на оройхонах, действовал быстро и решительно, показав, что папа в нем не ошибся. Немедленно были созваны на совет все начальники дюжин. Дюженники собрались просто послушать, что может сказать им погибающий наследник. Все двенадцать командиров были людьми государевыми и заступаться за опальный род не собирались. Вот если бы одонт содержал их на свои средства… тогда другое дело, а так – нет. Однако юный Хооргон решительно испортил их благодушное настроение. Речь его была коротка:

– Вы знаете, – начал он, – что наш добрый одонт в немилости у вана, и скоро сюда прибудет новый наместник, – дюженники кивнули, – знаете, чем это грозит моему роду, и чем – вам, – на этот раз командиры кивнули менее дружно. Себя-то они считали в полной безопасности. Поэтому наследник поспешил развить мысль: – Новый начальник приедет со своей охраной – дюжина воинов, не больше. Но каждому из них обещано повышение, ведь это свои цэрэги. Не думаю, что хоть кто-нибудь из вас сохранит знаки власти. А ведь при отце вы привыкли жить хорошо, и вам непросто будет привыкать к роли простых цэрэгов.

– Что же делать? – спросил один из дюженников – молодой Цармуг.

– Новый одонт не должен сюда приехать, – решительно сказал Хооргон. – Дерзкое нападение изгоев еще на землях одонта Ууртака, и все вы сохраняете свои места. А я особо позабочусь о награде.

– А когда назначат нового одонта, нам снова придется нападать? – спросил Мунаг. – Так недолго и навсегда изгоями стать.

– Я постараюсь, чтобы следующим одонтом назначили меня, – сказал Хооргон, и дюженники впервые всерьез задумались над его словами.

Через час был составлен план действий. Дюженник Тройгал с двумя посыльными вернулся на царский оройхон, чтобы вовремя предупредить молодого хозяина о назначении и времени выхода нового одонта. Остальные начали готовиться к набегу. Припасли грязные жанчи – натянуть поверх доспехов, вместо копий с кремневыми наконечниками вооружились костяными пиками и хлыстами из уса парха. К вечеру отряд одонта обернулся бандитской шайкой. А на следующий день поутру прибежал гонец и сообщил: «Идут».

Знатный Пуиртал, только что назначенный одонтом западной провинции, с небольшим отрядом телохранителей направлялся к своим землям. Пуиртал был родственником царственного вана, хотя и очень далеким. Государственная мудрость подсказывала ванам, что нельзя назначать на должности близкую родню – детей, братьев, племянников, которых у вана насчитывались дюжины дюжин. Они жили по алдан-шаварам центральных оройхонов, наряжались, плодили детей, проедали припасы, но не обладали ни малейшей властью. Одонтами были только чужие или те из родственников, кого ван не считал близкими. Со своей крови трудно строго спрашивать. И можно понять, каких трудов стоило Пуирталу добиться назначения. Он ловко сыграл на недостатке в арсенале харваха, но понимая, что теперь харвах будут спрашивать с него, вел с собой двух обученных сушильщиков, которых заранее сманил, обещав жен, жизнь в алдан-шаваре, и еду со своего стола. Короче, у Пуиртала было предусмотрено все. Не знал Пуиртал лишь одного: что командир его телохранителей крепко выпил вчера с каким-то незнакомым дюженником, и теперь все умные планы известны одному из сыновей бывшего одонта.

Кортеж двигался медленно, носильщики, тащившие паланкины, часто сменялись, дважды Пуиртал останавливался, чтобы засвидетельствовать свое почтение знакомым одонтам. В результате, путь, который взрослый человек с поклажей мог преодолеть за четыре часа, занял у наместника весь день. Серебристый дневной цвет облаков начал сменяться лиловым, когда Пуиртал приблизился к границам своих будущих владений.