Святослав Логинов - Многорукий Бог Далайна

– Откуда взялась эта земля, непохожая на крест Тэнгэра, и можно ли нам собирать на ней чавгу?

Старейшина не знал ответа, но не хотел в том сознаться. Он погладил себя по животу и важно сказал:

– Откуда взялась земля – это моя тайна. Чавгу на ней собирать можно, но половину вы должны отдавать мне.

Люди поверили, илбэч промолчал, а дурак ничего не понял, и стало по слову старейшины.

Другой раз старейшина послал людей на север, а илбэч пошел на юг и сделал там оройхон. Вернувшись люди немало изумились и спросили старейшину:

– Откуда эта земля, изменившая мир, и не будет ли чавга на ней горькой?

Старейшина раздулся от гордости, став толще авхая, и промолвил:

– Рождение земли – моя тайна. Чавга на этой земле сладка, но половину сбора вы должны отдавать мне, а четвертую часть – храброму цэрэгу, чтобы он защищал вас от разбойников.

Люди согласились, илбэч промолчал, а дурак снова ничего не понял.

В следующий раз старейшина приказал всем идти на запад, ловить тукку и вонючего жирха, и все пошли куда следует, лишь илбэч отправился на восток. Вернувшись люди увидели новый оройхон, удивились и начали спрашивать:

– Откуда эта обширная земля, и есть ли на ней жирх и колючая тукка?

Старейшина напыжился, раздавшись вширь словно далайн, и изрек:

– Тайна оройхона останется моей. Вы можете жить здесь и охотиться, но половину добычи вы будете отдавать мне, четвертую часть цэрэгу, а остальное – честному баргэду, чтобы он кормил вас.

Люди заволновались, а илбэч, хоть и должен был молчать, крикнул старейшине:

– Ты говоришь неправду! Ты ничего не знаешь о рождении земли. Зачем нам отдавать свое добро тебе и твоим слугам?

– Может быть ты знаешь, откуда пришла земля?.. – усмехнулся старейшина. – Тогда расскажи об этом нам.

Но илбэч не мог ничего сказать, потому что боялся проклятия Ёроол-Гуя, и отступил. Люди, смирившись, пошли по домам, лишь дурень Бовэр остался на суурь-тэсэге стоять с разинутым ртом и ковырять пальцем в носу.

На четвертый раз старейшина отправил людей на восток, а илбэч снова не послушал его и пошел на запад. Но он не заметил, что дурень Бовэр тоже не пошел вместе со всеми и шатается по оройхонам. Едва илбэч кончил свою работу, как дурень выскочил неведомо откуда и закричал, показывая пальцем:

– Я все видел! Я знаю – ты илбэч!

– Тише! – испугался илбэч. – Об этом нельзя говорить…

Но дурак ничего не понимал и не мог остановиться.

– Ты илбэч! – кричал он, подпрыгивая. – Ты поставил четыре оройхона, и теперь злой Ёроол-Гуй не может достать середины креста Тэнгэра! Я стану жить там, и Ёроол-Гуй не съест меня. А когда ты построишь новые сухие оройхоны, мои дети заселят и их. Скорее строй еще!

– Замолчи! – просил илбэч, но дурак радовался и кричал от радости.

Старейшина, сидевший на центральном оройхоне, услышал крик и пошел посмотреть, кто там шумит. Он увидал новый оройхон, разобрал вопли Бовэра и все понял. Тогда он начал говорить особые отомстительные слова:

– О господин мой, Ёроол-Гуй! Этот человек восстал на мою власть и оскорбил твое величие. Накажи его!

По этим словам Ёроол-Гуй явился и взял илбэча. Так впервые исполнилось давнее проклятие.

Дурень Бовэр, увидав, что он натворил, убежал на сухой оройхон, сел возле суурь-тэсэга и заплакал. Он плакал день и ночь, слезы текли ручьями через весь оройхон, они смыли нойт и выгнали из шавара зверье. Ведь недаром говорится, что дурацкая слеза не солона. Люди вернулись с дальнего оройхона и стали спрашивать дурня, что случилось, но он лишь всхлипывал, охал и кряхтел, потому что разучился говорить. Но уж зато старейшина не молчал и все повернул к своей пользе.

С тех пор прошло много лет и жило немало илбэчей, но едва один из них делает сухой оройхон, как является вода, а за ней и забывшие речь, потерявшие от безделья ноги, но не нашедшие ума внуки дурня Бовэра. И хотя судьба водяного дурня – быть съеденным, все же они счастливы. Ведь их жизнь напоминает всем умеющим видеть, что мир делается не только умниками.

4

Первые два оройхона, в том числе и родной Свободный оройхон Шооран преодолел частью бегом, когда поблизости никого не было, а частью ползком, когда навстречу попадались толпы переселенцев. Перед людьми, к которым он так стремился, Шооран начал испытывать ужас. Чудилось, что первый же встречный закричит: «Это он, это илбэч!» – и тогда случится страшное. Но когда позади остался не только свободный оройхон, но и земли западной провинции, где он жил с мамой, Шооран немного успокоился, а точнее, устал бояться.

Он шел по мокрому оройхону, на всякий случай держась поближе к поребрику, когда неожиданно его остановили. С полдюжины людей – не то земледельцев, не то слишком хорошо одетых изгоев, не скрываясь шагали по поребрику, и один из них приметил за тэсэгом Шоорана.

– Эгей, парень! – крикнул он – Ты оттуда?

Шооран молча кивнул.

– И что там?

– Дерутся, – сказал Шооран, судорожно придумывая, что бы еще добавить.

– А земля-то есть?

– Не знаю, – наконец выбрал линию поведения Шооран. – Я не дошел.

– А мы дойдем! – хохотнул изгой. Он спрыгнул с поребрика, подошел к Шоорану, улыбаясь щербатым ртом и благоухая брагой, представился: – Благородный Жужигчин – одонт новых земель. Ну-ка, что ты там у меня наворовал? – и он рванул у Шоорана туго набитую наплечную сумку.

– Отдай! – закричал Шооран, но Жужигчин не слушал.

– Ого! – завопил он радостно. – Да тут не чавга, тут настоящая жратва! И барахла полно!

Хотя в группе было трое мужчин, каждый из которых казался заведомо сильнее его, Шоорану не стало страшно. Возможно оттого, что он понял: илбэча в нем не признали. Шооран подскочил к Жужигчину, дернул сумку к себе. Это ужасно напоминало недавнюю драку двух бродяг, но Шооран был слишком возмущен грабежом, чтобы вспоминать и сравнивать.

Жужигчин ударил ногой в живот. Кольчуга спасла от игл, а может быть, их просто не осталось в сношенном башмаке, но удар заставил согнуться от боли. Когда черные круги в глазах перестали вращаться, Шооран увидел, что все трое мужиков толкаются над его сумкой, перебирая уложенные там вещи. Не разгибаясь, Шооран шагнул вперед и ударил ногой. Теперь-то иглы точно достигли цели! Жужигчин с воплем повалился в нойт. Шооран, пристально глядя на двух оставшихся противников, поднял гарпун.

– Отдайте сумку!

Один изгой попятился, но второй резко выдернул из под полы свернутый в клубок хлыст и наотмашь секанул им. Пока хлыст описывал свистящую дугу, Шооран отпрыгнул в сторону, и удар лишь разбрызгал грязь.