Нил Гейман - Звездная пыль

В стекла ударил порыв ветра, и пламя в камине вспыхнуло зеленым, голубым и белым. После чего снаружи, покрывая грохот бушующих стихий, донесся басовитый голос:

– Еда! Вино! Огонь! И ночлег! Где здешний конюх?

Трактирщик Билли и его дочка даже не шелохнулись, обратив взгляды к женщине в красном платье, словно в ожидании указаний. Та поджала губы, подумала – и сказала наконец:

– Ладно, отложим дело. Ненадолго. Ведь ты не собираешься уезжать, милочка? – Последнее относилось к звезде. – Только не вздумай ехать в такую грозу, да к тому же с больной ножкой…

– Даже описать не могу, как я рада вашему гостеприимству, – искренне ответила звезда.

– Еще бы тебе не радоваться, – ласково согласилась женщина в красном, поглаживая нервными пальцами черные ножи словно в нетерпении. – Когда эти надоеды наконец уедут, у нас с тобой будет еще много времени – ведь верно?

За все время пути по Волшебной Стране Тристран не видел ничего прекраснее теплых окошек трактира. Пока Праймус кричал, призывая слуг, Тристран распряг изможденных лошадей и одну за другой увел их в конюшню позади харчевни. В самом дальнем деннике спал большой белый конь, но юноша слишком торопился, чтобы рассмотреть его повнимательней.

Он знал – тем самым странным местечком в груди, которое заранее знало обо всех местах и дорогах, где Тристран никогда не бывал, – что звезда совсем близко, рукой подать. Это знание успокаивало и одновременно заставляло тревожиться. Но юноша понимал, что лошади больше устали и проголодались, нежели он сам. А значит, его собственный ужин – а также весьма вероятная встреча со звездой – могли и подождать.

– Я займусь лошадьми, – сказал он Праймусу. – Почищу их и все прочее, иначе они могут простудиться.

Высокий господин хлопнул Тристрана по плечу своей огромной рукой.

– Ты славный парень. Я пришлю тебе со слугой подогретого эля.

Тристран расседлывал и чистил лошадей, а сам думал о звезде. Что он ей скажет? И что скажет она? Он возился с последним конем, когда в конюшню явилась скучного вида девочка с высокой кружкой горячего вина.

– Поставь сюда, – попросил юноша. – Я с удовольствием выпью, как только руки освободятся.

Девочка поставила кружку на какой-то ящик и вышла, так и не сказав ни слова.

Как раз тогда белый конь в дальнем деннике воспрянул на ноги и начал бить копытом в перегородку.

– Эй, тише, тише там, – крикнул Тристран. – Успокойся, парень, я сейчас посмотрю, не найдется ли у нас овса и отрубей и на твою долю.

Он обнаружил, что в переднее копыто черного жеребца забился большой камень, и осторожно вытащил его, одновременно придумывая, что сказать звезде. Например, можно так: Мадам, сердечно прошу вас принять мои нижайшие и искренние извинения. А она ответит: Сэр, я прощаю вас от всего сердца! Теперь отправимся же в ваше селение, где я сочту за честь быть переданной вашей возлюбленной в знак вашего обожания…

Его размышления прервал страшный грохот. Это огромный белый конь – который, как запоздало осознал Тристран, был вовсе и не конь, – вышиб дверь своего денника, яростно вырвался наружу и бросился на юношу, нацелившись острым рогом.

Тристран рухнул на усыпанный соломой пол, прикрывая голову руками.

Прошло несколько секунд. Юноша осторожно приоткрыл один глаз. Единорог замер около кружки, глубоко погрузив рог в горячее вино.

Тристран неловко поднялся на ноги. Вино в кружке кипело и бурлило, и внезапно паренек вспомнил – знание всплыло со дна разума, почерпнутое из какой-то давно забытой сказки или детской притчи, – что рог единорога – испытанное средство против…

– Яд? – прошептал он, и белый зверь вскинул голову. Тристран встретился с ним взглядом – и понял, что это правда. Сердце гулко забухало у него в груди. Ветер за стеной завывал, как сумасшедшая ведьма.

Тристран бросился было к двери, но на пороге замер и подумал хорошенько. Он порылся в кармане камзола и извлек оттуда оплывший комок воска – все, что осталось от свечи, – и прилипший к нему сухой красноватый лист. Юноша осторожно отлепил листок от воска, прижал его к уху и внимательно выслушал все, что тот сообщил.

– Вина, милорд? – спросила женщина средних лет, одетая в красное платье.

Праймус, только что вошедший в трактир, покачал головой.

– Боюсь, что нет. Я не лишен некоторых предрассудков. До дня, пока я не увижу у ног холодный труп своего брата, я поклялся пить только собственное вино и есть только то, что сам добыл и приготовил. Так я собираюсь поступить и сейчас, если не возражаете. Конечно, я заплачу вам полную цену, как если бы купил это вино у вас. Вас не затруднит поставить мою бутылку поближе к камину, чтобы она согрелась? И еще: со мной приехал спутник, молодой человек, который сейчас чистит лошадей. Он в отличие от меня не связан никакими обетами, так что если вы отправите к нему слугу с кружкой горячего эля, она его малость согреет…

Служанка присела в неловком реверансе и убежала на кухню.

– Эй, любезный, – обратился Праймус к белобородому трактирщику, – есть ли у вас подходящие кровати? Соломенные матрасы? И камины в спальнях? И еще я с огромной приязнью заметил у огня жестяную ванну: если у вас найдется ушат-другой горячей воды, я бы искупался перед сном. Но за ванну я, кстати, не дам вам больше маленькой серебряной монеты.

Трактирщик посмотрел на жену, и та ответила за него:

– Кровати у нас прекрасные, и я сейчас же прикажу девчонке развести камин в спальне у вас и у вашего спутника.

Праймус снял промокшую черную рясу и повесил ее к огню рядом с голубым платьем звезды. Потом он обернулся и заметил за столом юную леди.

– Еще один гость? – спросил он. – Весьма рад знакомству, миледи, – приятная встреча в такую скверную погоду! – На этих словах раздался громкий треск со стороны конюшни. – Должно быть, что-то встревожило лошадей, – заметил Праймус.

– Наверное, грома испугались, – предположила трактирщица.

– Наверное, – согласился Праймус. Но что-то другое полностью завладело его вниманием. Он быстро подошел к звезде и несколько долгих секунд смотрел ей в глаза.

– У вас… – начал он, но запнулся. Потом закончил совершенно уверенно: – У вас при себе – топаз моего отца. Камень Власти Штормфорта.

Девушка ответила ему небесно-голубым взглядом.

– Ну да, – согласилась она. – Попросите же его у меня – и покончим со всей этой глупостью.

Трактирщица замерла во главе стола.

– Я не могу позволить тебе беспокоить других гостей, миленький, – сказала она с неожиданной суровостью.