Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира

Тихий смех — вполголоса, но дружно. И снисходительное замечание Ируга:

— Ну раз Марек начал ворчать, значит, всё приходит в норму. У кого-нибудь есть идеи, как отсюда выбраться?

Задумчивое молчание. Все срочно принялись приводить в порядок оружие. Большинство доставали ножи — всё, что осталось от ночного рейда. Ладар проверил оба своих клинка — один за спиной, другой в руках — и бодро предложил:

— Как насчёт использовать вон то брёвнышко? — Он указал на темнеющее на фоне серебристой глади реки пятно бревна, наполовину зарытого в песок.

Тихий, снисходительный смех Ируга.

— Я его первым делом осмотрел. Оно в воде уже несколько месяцев. Стоит его сдвинуть на глубину — тут же на дно пойдёт.

— А если просушить? Магически?

Отставной маршал задумался, а Марек, торопливо проползя по песку до бревна, вонзил в него нож и разочарованно осклабился.

— Тут труха одна. Высушите — и оно просто рассыплется. Его вода только и держит.

Ируг решительно покачал головой.

— Юнец подал отличную идею. Аккуратно тащите бревно на песок, я его укреплю и выкачаю, сколько могу, воды из сердцевины. До берега оно дотянет, а нам больше и не надо. Будем за него держаться и от скатов отмахиваться. Рикс, поможешь?

Ладар торопливо кивнул и честно добавил:

— Только толку от меня будет немного. Я практически пуст. — Он протянул руки вперёд — и с ладоней его заструился еле заметный, мягкий свет. Ируг изучающе посмотрел на него, вздохнул и стал добавлять что-то своё…

К лагерю подошли, когда восток уже начал розоветь в ожидании дневного светила. Грязные, в ошметках своей и чужой крови. Ируга, потратившего все силы, волокли на руках по очереди. Несколько магов, дожидавшихся их появления, торопливо забрали осколки кристалла, разблокировали уже приходящие в убийственное состояние эмблемы и исчезли в дымке портала. Никто даже и не подумал осмотреть раненых, помочь им хоть чем-то. Штрафбат.

Все торопливо принялись мыться, чиститься, перевязывать раны друг другу. Ладар, с трудом передвигая ноги, поплёлся к ручью — уже перед самым лагерем одуревшие от усталости штрафники попали в какое-то болото, и теперь всех покрывала корка вонючей грязи.

Там уже плескался Айяр — совершенно обнажённый, он стоял в нижней части ручья, чтобы не мутить воду, торопливо скрёбся пучками травы. Небольшой бочонок с едким жидким мылом стоял наготове.

Торопливо скинув вонючую одежду, Ладар ухнул рядом, подняв кучу брызг.

— Пожалуй, я тут полежу до обеда. Глядишь, грязь сама сойдёт. Ты там нашим скажи, чтобы не волновались!

Айяр ухмыльнулся, повернулся к новичку, собираясь съязвить, и глаза его застыли, став круглыми от удивления.

— Интересно! Ты в курсе, что у тебя на теле, от плеча вниз, застыл чёткий чёрный отпечаток цветка… Розы, кажется, если вот это — шипы… — Он задумчиво поглядел на чернеющие пятна и добавил: — Дело, конечно, твоё, но если не хочешь лишних вопросов, поскорее мойся и дуй в палатку. На тренировках твои плечи видели все, и никаких таких чёрных цветков там не росло…

— Ты так и не оделся! Зато прибарахлился. — Тихий смешок.

Ладар с трудом поднял голову — у входа в его палатку, откинув полог, стоял Айяр и, посмеиваясь, наблюдал за всклокоченным парнем. Штаны он, конечно, натянул, а на большее откровенно не хватило сил — едва увидев постель, тотчас рухнул в неё, даже не обратив внимание, что она подозрительно мягкая. Зато сейчас, привстав, он с расширенными от удивления глазами рассматривал новёхонькую кровать, с мягкой перинкой, которой могла бы позавидовать и избалованная Марго.

— Это… Как это?

— Видать, кто-то на тебе неплохо подлатался. — Айяр махнул рукой вверх. — И постарался отблагодарить.

— Что значит «подлатался»? — Ладар вытряхнул из мешка запасную рубаху и торопливо оделся.

— А ты и правда думал, что уничтожение вражеского кристалла нужно, дабы наши войска перешли в наступление? — Гибкая фигура огорчённо махнула рукой. — Это вряд ли. В лучшем случае — отвлекающий ход. Иначе бы гвардию послали. А мы… нас можно использовать по-всякому. Например, делать ставки.

— Ставки? — Глаза сидящего на кровати парня вспыхнули, дерево новёхонькой кровати затрещало от сжатых рук. — Объясни!

— Жизнь воина на войне коротка. Это боль и смерть. Аристократы и маги же воюют всю свою жизнь, достаточно долгую. Для них это бесконечная шахматная партия, где простые солдаты — мелкие разменные фигуры, не более. Ну а поскольку любая, даже самая интересная игра может наскучить, если играть в неё слишком долго, иногда они делают ставки. Удастся — не удастся, выживут — не выживут. Не знаю, кто рискнул поставить на тебя, зелёного сосунка практически в смертельном рейде, но он наверняка отхватил хороший куш. И попытался отблагодарить. Ладно, не кипятись. Пойдём, как всегда, для выживших стол накрыт. Сегодня ребята в схорон ходили, вооружались, так что есть что отметить!

Ладар угрюмо стал одеваться. Подумав, отложил оружие, взяв только небольшой метательный нож — тот, что получил в первый, памятный день штрафбата. Идти на пир вооружённым смешно, невооружённым — словно голому.

— Айяр, а почему ты меня о выжженном цветке ничего не спрашиваешь?

— А что спрашивать? Захочешь — сам скажешь. Нет — зачем заставлять говорить ложь.

— Это откат того феербола. А такой специфический — из-за моей дури. Да толком я и сам не понял почему.

— Хорошо. — Айяр улыбнулся, не акцентируя внимания на некоторые пропуски в объяснениях. — Будем надеяться, со временем он у тебя пройдёт, а то парни засмеют. Им только дай повод.

Марек сиял. Огромная, в рост человека двуручная секира стояла в самом центре палатки, переоборудованной в столовую, и играла в свете факелов, явно недавно отполированная со всем тщанием.

— А, Рикс, глянь, что в глубине нашего схорона нашлось! Как же я раньше-то не прошерстил там всё? Ну как, красавица?

Ладар смерил взглядом великолепие оружия, отметив и высоту и диаметр стального древка, и толщину огромных лезвий.

— Это на какого-то великана. Человеку такое и поднять трудно!

Марек обиженно фыркнул, подскочил к любимице и, ловко подхватив одной рукой, выскочил на воздух. Все высыпали следом — поглядеть, как осваивается с новым приобретением крепыш, в котором явно угадывалась кровь иных рас.

Секира сверкала. Солнце отражалось в полукружье лезвий, пускало огненные зайчики со стального жала, пугало сполохом разрезаемых на части лучей. Воздух басовито гудел, уступая сверкающему колесу, и казалось, что это огромный стальной волчок кружится на поляне — волчок, в центре которого ловко вертится кряжистый человек. Но вот движения сменились — перехватив большую секиру обратным хватом, под лезвия, одной рукой, Марек выхватил свою прежнюю, малую секиру — другой. Теперь сполохи опасных дуг чередовались, обозначая разные зоны поражения и лишь иногда прерывались резкими выпадами стального наконечника древка.