Отверженный. Дилогия (СИ) - Опсокополос Алексис

— Ну не волшебник, но одарённый третьего уровня. Очень сильный лекарь, один из лучших в столице.

Я кивнул, соглашаясь с этим мнением, и в воздухе повисла тишина. Нам с Ариной было не о чем разговаривать. У меня, конечно, имелись к ней вопросы, и очень много, но задавать их было бы бестактно. Но очень хотелось задать. Девушка заметила моё смущение, присела на край кровати и сказала:

— Я вижу, что ты хочешь что-то спросить. Не стесняйся, я постараюсь ответить.

— Меня очень интересует, зачем твой жених решил организовать твоё изнасилование. Но если это личное, то лучше не отвечай.

— Личного там немного, — ответила Арина. — Он очень хотел расстроить нашу помолвку. Так получилось, что родители договорились о нашем браке ещё когда мы били детьми. Тогда это казалось обоим родам отличной идеей. Но со временем многое поменялось. Левашовы вложили средства в некоторые сомнительные проекты и прогорели. Они сейчас на грани банкротства. А мой отец не собирался закрывать их долги, пусть нам и пришлось бы породниться. И тогда Левашовы нашли другой вариант — у Корецких старшая дочь Дарья почти моя ровесница, на два года младше. И денег у них очень много. Вот Левашовы и решили меня на Дарью поменять.

— А вы были против? — спросил я.

— Ну я была бы только за, но помолвка между наследниками двух аристократических родов такая штука, что просто так по согласию сторон её не отменишь. Для этого нужен веский повод, например, неверность одного из будущих супругов. Вот такой сценарий Олег и хотел разыграть. Надо сказать, организовал всё довольно хорошо, я даже удивлена, что с его способностями он такое провернул. Не окажись ты рядом, у него всё бы получилось.

— Но как ты оказалась в той капсуле? — задал я совсем уж некорректный вопрос.

— Это долгая история…

Договорить Арина не успела, в комнату вошёл Филипп с большим пакетом. Я понял, что продолжения истории не будет, но девушка, заметив моё разочарование, произнесла:

— Я потом тебе могу всё рассказать, если захочешь. Как-нибудь. Выздоравливай!

Арина встала с кровати и вышла из комнаты, Филип протянул мне пакет.

— Здесь одежда, — сказал он. — Ваша была вся в крови. Одевайтесь, пора ехать.

***

Изрядно уставший кесарь вот уже второй час в своём кабинете для приёмов вёл беседу с британским послом — бароном Ричардом Томлином. Встреча носила неофициальный характер. Посол Её Величества пытался объяснить российскому кесарю, что поддержка Россией Британии в её стремлении устроить на Балканах большую войну, принесёт российскому государству одни лишь дивиденды.

— Разве вы, русские, не хотите получить полный контроль над проливами? — спрашивал посол и в удивлении закатывал глаза. — Разве не хотите полностью забрать Константинополь?

— Мы не ходим забирать Константинополь ни полностью, ни частично, — ответил кесарь. — Наш ограниченный воинский контингент находится в Западном Константинополе исключительно с миротворческой миссией. Как только между Турцией и Грецией будет заключён мирный договор, мы выведем оттуда войска.

— А проливы?

— Де-факто они уже наши. Россия является гарантом нейтрального статуса проливов, и мы имеем право проводить по ним любые суда в любое время, в том числе и военные. В условиях мирного договора, который, надеюсь, Турция и Греция рано или поздно подпишут, нейтральный статус проливов — главный пункт. И никто, кроме России, не сможет обеспечить соблюдение этого нейтралитета. А если так, то зачем нам дополнительные проблемы?

— Но вы не получаете платы за проход через проливы торговых судов других государств, — возразил Томлин. — Никакой прибыли от этой сделки!

— Это вы, англичане, во всём видите сделки и стараетесь прибрать к рукам каждый кусок чужой земли, который может принести хоть копейку дохода. А нам нужен лишь беспрепятственный проход для наших судов.

— Лукавите, Ваше Сиятельство! — ухмыльнулся посол.

— Ни в коем случае! Превращать два государства, призвавшие нас выступить в роли миротворцев, в двух врагов — было бы большой ошибкой.

— А мне кажется, большой ошибкой будет не определиться как можно раньше, на какой стороне вы выступите, когда начнётся новая балканская война, а возможно, вслед за ней и мировая.

— Мы всегда выступаем на стороне мира, — улыбнувшись, ответил кесарь.

— Глядя на ваших военных, этого не скажешь, — заметил Томлин.

Посол был заметно недоволен. После того как Греция реставрировала монархию, первым делом она вернула себе Кипр, а позже, воспользовавшись войной между Турцией и Курдистаном, решала вернуть себе и Константинополь. Захватить европейские владения Турции вместе с западной частью Стамбула удалось быстро, но потом конфликт перешёл в затяжную стадию и продолжался более десяти лет.

Устав воевать, стороны при посредничестве России сели за стол переговоров. Их результатом стали окончательное прекращение огня и вывод греческих войск с территории восточного Стамбула. Правда, западную часть города греки переименовали в Западный Константинополь и возвращать категорически отказывались.

Британия, лишившаяся в связи с переходом Кипра под юрисдикцию Греции своих военных баз Акротири и Декелии, предпринимала максимальные усилия, чтобы эти базы вернуть и вот уже несколько лет готовилась к войне на Балканах. И лишь наличие большого количества одарённых в греческой армии и отсутствие сильного и верного союзника останавливали британскую корону от начала военной кампании.

Самым верным союзником в предстоящей войне могла стать Турция, но британцы за четверть века до конфликта с Грецией поддержали создание на территории юго-восточной Турции и северного Ирака независимого Курдистана и помогли вновь образованному государству оружием и деньгами. Турция тогда лишилась большой части своей территории и объявила Британию врагом на все времена.

Британская корона очень хотела вернуть утерянные базы, а вместе с ними заодно и весь Кипр, но в одиночку воевать не хотела. Королева Виктория Вторая искала союзника, который должен был проделать большую часть грязной работы. Это была старая, не раз проверенная британцами схема, и отказываться от неё они не собирались.

Но, как назло, ни у одной из ведущих мировых держав не было интересов ни на Балканах, ни в Турции, а без союзников воевать с Грецией было бы накладно, поэтому Британия изо всех сил старалась втянуть в предстоящий конфликт Россию. Посол Её Величества натужно улыбнулся и произнёс:

— Скажите, Ваше Сиятельство, раз уж вам не нужны проливы, то чего Вы тогда хотите?

— Не так уж и много, — ответил кесарь. — Не воевать.

— Но Вы же понимаете что это невозможно. Большая война назрела. Не в Европе, так в Азии. Без войны наши экономики входят в стагнацию. Война нам необходима, и воевать придётся всем. Вопрос лишь: на чьей территории — своей или чужой.

— Это прозвучало как угроза, барон.

— Что Вы! Ни в коем случае! Независимо от Вашего решения по Балканам, Британская Империя будет придерживаться нашего Договора о вечной дружбе и взаимопомощи. Кстати, говоря о помощи, мы имеем в виду не только российское государство, но и Вас лично!

— Меня? — удивился кесарь.

— Королеве известно о Ваших планах на реставрацию монархи в России. Её Величество крайне благосклонно относится к этой идее и считает, что лучшего претендента на российский престол, чем Вы, не существует.

Это было неожиданно. В планы кесаря о возможной реставрации монархии были посвящены немногие. И как теперь выяснилось, кто-то из этих немногих оказался неспособным хранить тайны. Теперь предстояло выяснить — кто. Но раз уж британцы объявили, что им известно о планах кесаря, то явно не для того, чтобы заявить о своей поддержке. Скорее, наоборот — посол дал понять, что секретный план больше не такой уж и секретный, и от Британии зависит, как скоро о намерениях кесаря узнают в Москве и Петербурге.

Точнее, это теперь зависело от сговорчивости Александра Петровича. Перед Романовым встал непростой выбор: взойти на престол при поддержке Британии ценой участия России в большой войне или избежать войны, отказавшись от планов на реставрацию монархии. Александр Петрович мог бы выбрать второй вариант, но понимал: при таком раскладе велик риск, что через три года Британия начнёт новые переговоры о войне с новым кесарем. И никто не мог предсказать, чем они закончатся.