Чарльз Де Линт - Лезвие сна

— А те работы, которые ты просмотрела в студии, они были твоими?

— Да. — Как только Иззи поняла, к чему подводит ее Джон, неприятный холодок пробежал по спине. — Послушай, Рашкин — гений. Он способен без труда скопировать мою работу.

— Настолько хорошо, что ты сама не сможешь их различить?

— Да, наверно. Ведь он поставил перед собой именно такую цель — сделать всё точно так, как это делала я. Иначе он не смог бы отыскать ключ к волшебству, которое пытается восстановить.

Джон кивнул:

— Тогда как ты можешь быть уверена, что он уничтожил именно свою копию?

Иззи долго молча смотрела на Джона не в силах отыскать ответ.

— Я... я не знаю, — наконец тихо произнесла она. — Что ты хочешь сказать? Что он мне солгал?

— Я просто хочу, чтобы ты не забывала об осторожности. Не стоит быть такой доверчивой.

«Опять предупреждения, — подумала Иззи. — Джон предостерегает от Рашкина, Рашкин — от Джона». От постоянного нервного напряжения у нее началось сердцебиение.

— Зачем ему меня обманывать? — спросила Иззи. — Чего он может добиться при помощи этой лжи?

— Мне кажется, вопрос поставлен неверно, — ответил Джон. — Стоит задуматься, что он может потерять, если ты узнаешь правду?

— Ты заранее уверен в его обмане.

— А разве сам факт, что Рашкин пытается копировать твои картины, не кажется тебе несколько странным?

— Если тебя послушать, то все его действия могут показаться странными.

— Подумай над этим, Изабель.

Иззи страшно не хотелось этого делать, но она была не в силах отогнать тревожные мысли. Однажды обратив внимание на странности в поведении Рашкина, она уже не могла относиться к нему как прежде. Но Иззи всей душой ненавидела подозрительность. Всё опять начинается сначала, как и сегодня утром. Только вместо Джона подозреваемым стал Рашкин.

Иззи надолго замолчала. Сомнения, касающиеся поведения Рашкина, его слов и поступков, заставили ее мысли метаться по кругу и в конце концов вернули ее к первоначальному вопросу. Вопреки желанию самой Иззи вновь возникли подозрения относительно Джона.

— Это ты убил тех троих студентов? — внезапно вырвался у нее вопрос.

— Нет.

«Поверь ему», — приказала себе Иззи.

— Я тебе верю, — произнесла она вслух и только тогда окончательно убедилась, что действительно верит Джону.

Мои обещания — единственная ценность, которая имеет какое-то значение.

Иззи не могла любить и не верить.

— Прости, — сказала она. — Я не должна была спрашивать.

— Друзьям нет надобности извиняться.

— Но когда кто-то из них не прав, стоит попросить прощения, — возразила Иззи, испытующе глядя ему в глаза. — Я должна узнать еще одну вещь.

— И что это? — улыбнулся Джон.

— Ты настоящий?

Джон взял ее руку и приложил к своей груди. Под ладонью Иззи в такт дыханию поднималась и опускалась грудная клетка.

— А ты? — вместо ответа спросил ее Джон.

В тот вечер Иззи больше ничего не удалось от него добиться.

В сумрачной аллее парка за мусорным баком притаился Пэддиджек. На улице светятся фонари, их лучи проникают между деревьев и освещают черты его лица: четко обозначенный подбородок, большой рот с тонкими губами, ястребиный нос, раскосые, глубоко посаженные глаза цвета темного золота в окружении теней, длинные заостренные уши. Вместо волос из-под потрепанной треугольной шляпы, словно скроенной из коры дерева, высовываются сучья и ветви, покрытые листвой.

У него тонкие руки и ноги, плоская грудь, узкие плечи и бедра. Порядком изношенная одежда свисает с него, как с огородного пугала. Костюм сшит из множества лоскутов, повторяющих цвета леса; здесь и вандепковский коричневый, и сепия, и охра, и жженая сиена, и все оттенки зеленого. Поверхность куртки, штанов и шляпы украшена множеством мелких мазков, создающих впечатление беспорядочно приставших к одежде семян, шипов, скорлупы и бутонов.

Его взгляд в первый момент напоминает взгляд испуганного зверька, попавшего в свет автомобильных фар или обернувшегося на незнакомый звук. Некоторые находят сходство с кошкой, а другие, глядя на широкие темные круги под глазами, вспоминают енота. Но при более внимательном рассмотрении зритель не видит страха в его взгляде. Вместо этого он замечает в нем озорное веселье и простодушие, да еще древнее чувство превосходства над городскими обитателями. Несмотря на почти человеческий облик — одна голова, две конечности для ходьбы, отделенные большие пальцы на верхних конечностях, одежда, с первого же взгляда становится ясно, что это существо принадлежит другому миру. Возможно, оно сошло со страниц сказок братьев Гримм, Артура Рэкхэма или Жана Боссшера.

«Пэддиджек», 1974, масло, холст, 10x14 дюймов.

Частная коллекция.

Судьба

Я предпочитаю осень и зиму, когда обнажаются все грани пейзажа — и его одиночество — исключительно зимнее чувство. Что-то тайное замерло в ожидании, но история остается недосказанной.

«Скоро зима», — подумала Изабель. Она прекратила упаковывать вещи и села в широкое кресло у окна спальни. Отсюда были хорошо видны осенние поля, сбегающие по склонам холмов к самому озеру. После вчерашнего шторма небо полностью очистилось и засияло голубизной. Одинокая ворона спланировала сверху, спустилась к самой земле и пропала из виду. Изабель проводила ее взглядом, а потом посмотрела на то место, где раньше стоял ее дом и к которому с каждым годом всё ближе подступала молодая лесная поросль. Густой занавес листвы уже начал понемногу редеть, краски утратили былую яркость. Уголком глаза Изабель уловила какое-то движение — это стайка свиристелей опустилась на почти облетевшую рябину. Блестящие желтовато-коричневые птички торопливо склевывали гроздья оранжевых ягод. Изабель вплотную прижалась к стеклу и услышала их пронзительные крики — тзии, тзии.

Осень нравилась Изабель больше всех других времен года. Окружающий ландшафт обнажался, предвещая одиночество и запустение долгих зимних месяцев, но этот унылый пейзаж наполнял ее сердце не меньшей радостью, чем вид первого расцветшего крокуса весной. Когда оголялись деревья и темнели поля и северный ветер приносил первый снег, так легко было забыть, что мир продолжает жить, что не всё еще закончено. Девушка превосходно понимала Эндрю Вьета, удивительно точно описавшего этот сезон: под унылой маской поздней осени наверняка скрывалось что-то важное. Но история оставалась недосказанной. Хотя так бывает всегда и во всём. Нам не дано узнать всех историй — ни о людях, ни об окружающем пейзаже.

Изабель улыбнулась своим мыслям и поднялась с кресла. Она просто тянет время. Она заранее скучает по острову, особенно сейчас, когда наступает пора запасаться всем необходимым на то время, когда будет невозможно добраться до материка. На период от двух до шести недель она оказывалась отрезанной от внешнего мира, если не учитывать телефонной связи. Изабель наслаждалась этим вынужденным отшельничеством. В такие дни она приходила в себя после лета и наплыва неожиданных посетителей, на этот период нередко выпадали ее самые большие творческие успехи. А теперь вряд ли удастся вернуться сюда раньше декабря. Но жалеть уже поздно, она дала слово Алану. Нравится ей или нет, но несколько месяцев придется провести в городе.

Размышления о городе навели Изабель на мысль еще раз позвонить Джилли. Она направилась в студию к телефону, рядом с которым на столе хандрил Рубенс.

— Ты ведь знаешь, что что-то происходит? — спросила его Изабель.

Она набрала номер подруги, зажала трубку плечом, перетащила кота к себе на колени и принялась перебирать пальцами густую шерсть, пока не раздалось громкое мурлыканье. Изабель ожидала, что снова услышит механический голос автоответчика, но после третьего гудка в телефонной трубке раздалось жизнерадостное приветствие Джилли.

— Добрый день, — заговорила Изабель. — Где ты пропадаешь? Я всё утро пытаюсь дозвониться до тебя.

— В самом деле? Я была в магазине «Амос и Кук», подбирала рамы к нескольким картинам, а потом немного задержалась по пути домой. Оказавшись рядом с пирсом, я остановилась чтобы понаблюдать за подростками на роликовых коньках. Ты обязательно должна на них посмотреть, это удивительное зрелище. Я могла бы остаться там на весь день.

Изабель улыбнулась. Джилли нередко отвлекалась на самые разнообразные вещи и события.

— У меня есть некоторые новости, — сказала она.

— Попробую угадать. Ну... Римский Папа приедет ко мне на выходные?

— Чепуха! Это я собиралась остановиться у тебя ненадолго.

— Ты приезжаешь в город? Когда? Сколько пробудешь?

Не пытаясь ответить на каждый вопрос отдельно, Изабель рассказала о визите Алана на остров, о его проекте выпустить сборник сказок Кэти и о своем согласии выполнить иллюстрации к книге.