Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

Потом они подошли к телу, надеясь, что ещё можно вернуть его к жизни. Они не могли смириться с мыслью, что уже ничего нельзя сделать. Это была естественная реакция людей, которые не хотят признать смерть, пока не убедятся, пока не коснуться её и не решат – хоронить или предоставить это быстро поднимающейся поросли.

Тело было словно скрученная сталь, обёрнутая соженной кожей. Будто восковая кукла, которую бросили в печь и извлекли из огня, когда лишь тонкая плёнка воска осталась на обугленном скелете. Только зубы не почернели, и они сверкали, как причудливый белый браслет, зажатый в чёрном кулаке.

– Зачем он вскочил:

Они сказали это почти одновременно.

На глазах у них тело стало исчезать под покровом растений. Вьюнки, плющ, даже цветы для покойного:

Буря, шагая на голубых ходулях, исчезла в дали.

Они пересекли реку, ручей, поток и ещё дюжину рек, ручьёв, потоков. Реки, новые реки рождались у них на глазах, а старые меняли русла; реки цвета ртути, реки цвета серебра и молока.

Они вышли к морю.

Великое море: На Венере был всего один материк. Он простирался на три тысячи миль в длину и на тысячу в ширину, окружённый со всех сторон Великим Морем, покрывающим всю остальную часть дождливой планеты. Великое море лениво лизало бледный берег.

– Нам туда. – Лейтенант кивнул на юг. – Я уверен, что в той стороне находятся два Солнечных Купола.

– Раз уж начали, почему сразу не построили ещё сотню?

– Всего их на острове сто двадцать штук, верно?

– К концу прошлого месяца было сто двадцать шесть. Год назад в конгрессе на Земле предложили построить ещё два-три десятка, да только сами знаете, как сложно с ассигнованиями. Пусть лучше несколько человек свихнуться от дождя.

Они зашагали на юг.

Лейтенант, Симмонс и третий космонавт, Пикар, шагали под дождём, который шёл то реже, то гуще, то реже, то гуще; под ливнем, который хлестал и лил, не переставая барабанил по суше, по морю и по идущим людям.

Симмонс первый заметил его.

– Вот он!

– Что там?

– Солнечный Купол!

Лейтенант моргнул, стряхивая с век влагу, и заслонил глаза сверху рукой, защищая их от хлёстких капель.

Поодаль, у моря, на краю леса, что-то желтело. Да, это он – Солнечный Купол!

Люди улыбались друг другу.

– Похоже вы были правы, лейтенант.

– Удача!

– От одного вида сил прибавляется. Вперёд! Кто первый?! Последний будет сукин сын! – Симмонс затрусил по лужам. Остальные механически последовали его примеру. Они устали, запыхались, но скорость не сбавляли.

– Вот когда я кофе напьюсь, – пропыхтел, улыбаясь, Симмонс. А булочки с изюмом, – это же объедение! А потом лягу и пусть солнышко печёт: Тому, кто изобрёл Солнечный Купола, орден надо дать!

Они побежали быстрее, жёлтый свет стал ярче.

– Наверное, сколько людей тут помешалось, пока не появились убежища. А что! Очень просто. – Симмонс отрывисто выдыхал слоги. – Дождь, дождь! Несколько лет назад. Встретил приятеля. Моего друга. В лесу. Бродит вокруг. Под дождём. И всё твердит. «Сам не знаю, как войти, из-за дождя. Сам не знаю, как войти, из-за дождя. Сам не знаю, как войти, из-за дождя. Сам не знаю:» И так далее. Без конца. Рехнулся бедняга.

– Береги дыхание!

Они продолжали бежать.

Они смеялись на бегу и, смеясь, достигли двери Солнечного Купола.

Симмонс рывком распахнул дверь.

– Эгей! – крикнул он. – Где булочки и кофе, подавайте их сюда!

Никто не отозвался.

Они шагнули вовнутрь.

В Солнечном Куполе было пусто и темно. Ни жёлтого искусственного солнца, парящего в прозрачной мгле в центре голубого свода, ни накрытого стола. Холодно, словно в склепе, а сквозь тысячи отверстий в своде пробивался дождь. Струи падали на ковры и мягкие кресла, разбивались о стеклянные крышки столов. Густые заросли, словно исполинский мох, покрывали стены, верх книжного шкафа, диваны. Крупные капли, срываясь сверху, хлестали по лицам людей.

Пикар тихонько рассмеялся.

– Пикар, прекратить!

– Господи, вы только посмотрите: ни солнца, ни пищи – ничего. Венески – это их рук дело! Конечно!

Симмонс кивнул, роняя капли со лба. Вода бежала по его серебристым волосам и белёсым бровям.

– Время от времени венески выходят из моря и нападают на Солнечный Купол. Они знают, что если уничтожат Купола, то могут нас погубить.

– Но разве наша охрана не вооружена?

– Конечно. – Симмонс шагнул на относительно сухой клочок пола. – Но с последнего нападения прошло пять лет. Бдительность ослабла, и они захватили здешнюю охрану врасплох.

– Где же тела?

– Венески унесли их с собой, в море. У них, говорят, есть свой способ топить пленников. Медленный способ, вся процедура длится около восьми часов. Просто очаровательно.

– Держу пари, что не осталось не крошки еды, – усмехнулся Пикар.

– Лейтенант неодобрительно взглянул на него, потом сделал многозначительный жест Симмонсу. Симмонс покачал головой и защёл в помещение, расположенное у стены. Там была кухня. Раскисшие буханки хлеба беспорядочно валялись на полу, мясо обросло нежно-зелёной плесенью. Из множества дыр в потолке струился дождь.

– Восхитительно. – Лейтенант смотрел на дыры. – Боюсь, нам вряд ли удастся законопатить это сито и навести порядок.

– Без продуктов? – Симмонс фыркнул. – К тому же солнечные генераторы разбиты вдребезги. Лучшее, что можно придумать, – идти до следующего Солнечного Купола. Сколько до него отсюда?

– Недалеко. Помнится, как раз тут поставили два Купола очень близко один от другого. Если обождать здесь, может подойти спасательный отряд:

– Наверно, они уже приходили и ушли. Месяцев через шесть пришлют ремонтную бригаду, – когда поступят средства от конгресса. Нет, уж лучше не ждать.

– Ладно, съедим остатки нашего рациона и пойдём.

– Если бы только дождь перестал колотить меня по голове, – заметил Пикар. – Хоть на несколько минут. Просто, чтобы я вспомнил, что такое покой.

Он сжал голову обеими руками.

– Помню, в школе за мной сидел один изверг и щипал, щипал, щипал меня каждые пять минут. И так весь день. Это длилось неделями, месяцами. Мои руки были в синяках, кожа вздулась. Я думал, что сойду с ума от этого щипанья. И он меня довёл. Кончилось тем, что я действительно взбесился от боли, схватил металлический треугольник для черчения и чуть не убил этого ублюдка. Чуть не отсёк ему башку, чуть не выколол глаза, меня еле от него оторвали. И всё время кричал: «Чего он ко мне пристаёт?» Господи! – Дрожащие руки всё сильнее стискивали голову, глаза были закрыты. – А что я могу сделать сейчас? Кого ударить, кому сказать, чтобы перестал, оставил меня в покое. Дождь, проклятый дождь, не даёт передышки, щиплет и щиплет, только и слышно, только и видно, что дождь, дождь, дождь!