Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса

В Солнечном Дворце горели все лампы и свечи – коридоры и залы были залиты светом. В Двуречье сейчас тоже зажигали все светильники, какие могли раздобыть, – все дома должны оставаться освещенными двое суток. Дворцовая челядь по большей части отправилась в город, а те, кто остался, не столько работали, сколько смеялись, танцевали и пели Даже здесь некоторые женщины и совсем юные девчушки, едва достигшие возраста, в котором двуреченки заплетают косы, и седовласые матроны были обнажены по пояс. Встречавшиеся в коридорах айильцы выглядели недовольными, что случалось нечасто, ибо они умели скрывать свои чувства. Особенно раздосадованными выглядели Девы, хотя, как подозревал Перрин, их гнев никак не был связан с наготой кайриэнок. С каждым днем, прошедшим после исчезновения Ранда, они все больше и больше походили на рассерженных кошек.

На сей раз Перрин решил не прятаться и шагал по коридорам открыто. Он почти хотел встретиться с Берелейн и предвкушал, как схватит ее за шкирку и будет трясти, покуда она не подожмет хвост и не пустится наутек. Но как раз сегодня, – может быть, к счастью – Берелейн в коридоре ему не попалась.

Когда Перрин вошел в свою комнату, Фэйли на миг оторвала взгляд от игровой доски. От нее по-прежнему исходил запах ревности, но гораздо сильнее чувствовался гнев, а еще сильнее – разочарование. Ну, чем, скажите на милость, он ее разочаровал? Почему она не хочет с ним разговаривать? Скажи она хоть словечко, хоть намекни, что все будет по– прежнему, и он встал бы на колени и взял всю вину на себя. Вину за что угодно, любую напраслину, какую ей вздумается на него возвести. Но Фэйли лишь передвинула черный камушек и пробормотала:

– Твой ход, Лойал… Лойал?

Уши Лойала беспокойно дернулись, длинные брови опали. Запахи огир различал ничуть не лучше Фэйли, зато превосходно чувствовал настроение – в этом с ним не мог сравниться ни один человек. Когда Фэйли и Перрин находились в одной комнате, вид у Лойала был такой, будто он готов расплакаться. Гулко вздохнув – вздох его напоминал порыв ветра в пещере, – огир передвинул белый камушек. Его отвлекающий маневр сулил ловушку для большей части камушков Фэйли, однако следовало ожидать, что она успеет заметить угрозу. Силы у нее и Лойала были примерно одинаковы, и играли они куда лучше Перрина.

Возле дверей спальни появилась Сулин с подушкой в руках. На Фэйли и Перрина она поглядывала хмуро, а запах ее напоминал запах волчицы, которой уже изрядно надоело позволять волчатам трепать ее хвост. Кроме того, от нее исходил запах беспокойства и страха. Последнее казалось Перрину странным, хотя он и сам не знал, что может быть странного в боязливости седовласой служанки. Плюхнувшись в кресло, Перрин взял в руки первый попавшийся том в тисненом золотом кожаном переплете и раскрыл его наугад. Однако он не читал и даже не знал, что это за книга. Глубоко вздохнув, он отсеял все запахи, кроме исходивших от Фэйли. Разочарование, ревность и гнев заглушали слабый аромат цветочного мыла, но Перрин учуял и с жадностью вдохнул ее запах. Одно слово. Ему всего-то и нужно одно ее слово.

Послышался стук, и Сулин направилась к двери, поглядывая на Фэйли, Перрина и Лойала с таким видом, словно удивлялась, почему никто из них сам не откроет дверь. Увидев на пороге Добрэйна, она насмешливо ухмыльнулась – с тех пор как исчез Ранд, она частенько позволяла себе такие ухмылочки, – но потом сделала глубокий вздох и явно через силу придала своему лицу смиренное выражение. Она склонилась перед Добрэйном так низко, словно он был самое меньшее королем, но при этом ее чуть ли не била дрожь. Исходившая от Сулин волна гнева заглушила все прочие запахи. Гнева и стыда. Запах стыда Перрину случалось улавливать и прежде, но он никогда еще не был столь силен. Сулин готова была умереть от стыда.

Добрэйн, само собой, не удостоил ее и взглядом. Вид у него был подавленный – он явно не танцевал, да и выпивкой от него не пахло. Бритая на солдатский манер голова напудрена, глядят мрачно глубоко сидящие глаза. До сих пор Перрин встречался с этим человеком лишь единожды и отметил исходивший от него опасливый запах. То был не страх, а скорее осторожность – так мог чувствовать себя человек, пробирающийся сквозь густые заросли, полные ядовитых змей. Сегодня этот запах был раз в десять сильнее.

– Да пребудет с тобой Благодать, лорд Айбара, – промолвил Добрэйн, склонив голову. – Могу я поговорить с тобой с глазу на глаз?

Перрин отложил книгу и жестом предложил кайриэнцу занять кресло напротив.

– Да осияет вас Свет, лорд Добрэйн. – Если этому господину угодно разводить церемонии – пожалуйста. Он, Перрин, в грязь лицом не ударит. Однако все хорошо в меру. – У меня нет секретов от жены. И от Лойала тоже, он мой друг.

Неожиданно он почувствовал на себе пристальный взгляд Фэйли и едва не задохнулся от нахлынувшего запаха – подлинного ее запаха – от Фэйли пахло любовью к нему, этот запах напомнил Перрину о ее самых нежных ласках, самых жарких поцелуях. Он подумал было отослать подальше Добрэйна, а заодно и Лойала с Сулин – раз уж у Фэйли такой запах, он непременно сумеет все уладить, – но незваный гость уже уселся в кресло.

– Нет в мире большего богатства, нежели жена, которой можно доверять, лорд Айбара, – заявил Добрэйн, однако перед тем как продолжить, бросил на Фэйли испытующий взгляд. – Сегодня Кайриэн перенес две тяжкие утраты. Утром был найден мертвым в своей постели лорд Марингил. Похоже, его отравили. А незадолго до этого пал от ножа разбойника Благородный Лорд Мейлан. В дни Празднества Света уличное убийство – большая редкость.

– Почему вы рассказываете это мне? – спросил Перрин.

Добрэйн развел руками.

– Ты друг Лорда Дракона, а его нет в городе. – Он помолчал и с видимой неохотой продолжил: – Вчера вечером Колавир собрала у себя за ужином представителей многих не слишком могущественных Домов – Дагандред, Чулиандред, Анналин, Осиеллин… ну, и других. По отдельности каждый из них – ничто, но все вместе они сила. Разговор шел о союзе с Домом Сайган и поддержке притязаний Колавир на Солнечный Трон. Колавир не предпринимала особых усилий, чтобы сохранить эту встречу в тайне. – Добрэйн снова умолк, внимательно присмотрелся к Перрину и лишь после этого счел необходимым кое-что пояснить: – Это более чем странно, поскольку и Марингил, и Мейлан сами домогались трона и любой из них, узнай он о такой встрече, стер бы Колавир в порошок.

Только сейчас Перрин сообразил, к чему клонит Добрэйн, хотя и не мог взять в толк, чего ради этот человек ходит вокруг да около. Жаль, что Фэйли не пожелала участвовать в разговоре, – в таких делах она разбиралась куда лучше его. Краешком глаза Перрин приметил, что она, хоть и склонилась над доской, искоса поглядывает на него.